Приговорил-таки супостата?
– Не без твоей помощи, командир, – произнес я и посмурнел, вспомнив о героически погибшем Кощее.
– Что с остальными? – с тревогой спросил Головин.
– Что с Мимаром и Хартманом – не знаю… – пожал я плечами. – А вот Кощей… – Я замолчал, но командир понял меня и без слов. – Пойдем, поищем остальных… Может, кто и выжил…
Обожженного и едва живого Хартмана нам удалось обнаружить без труда – место, где он залегал, я хорошо заприметил. Несколько глотков Живой Воды быстро поставили его на ноги. А вот место, с которого отслеживал ситуацию Мимар, попало в самый эпицентр «вулканической деятельности» Гипериона. Мы не смогли найти даже останков азиата – по всей видимости, он сгорел дотла. Не знаю, отчего, но на душе было муторно, и скребли кошки. Ведь, как ни крути, а Магистр, изначально бывший врагом, положил свою жизнь на благое дело и внес свой посильный вклад в нашу общую победу над Гиперионом. Он и Кощей…
– Его похоронить бы… – стоя с непокрытой головой над изуродованными останками Асура, героически павшего в бою, глухо произнес Головин. – Не по-человечески оставлять вот так… Он заслужил свой вечный покой…
– Сделаем, командир! – понятливо кивнул я, понимая справедливость его слов. Это самое малое, что мы в состоянии сейчас для него сделать. – Только отойдем немного, чтобы самим не ухнуть следом! – Потянул я его за рукав, сделав знак и Хартману отойти подальше от тела. – Это, конечно, не та Усыпальница, что у него до этого была, но… – произнес я, уже привычно разгоняя свою Энергетическую Систему и зачерпывая Силу из раскачанного «до безобразия» Резерва.
– Э-э-э! Не балуй, старикан! – Неожиданно громыхнул знакомый басок откуда-то сзади. – Мне, конечно, приятны такие почести, но вы, хотя бы, Энергокристалл забрали! Таких Артефактов сейчас уже не делают! Редчайшая вещь!
– Кощей?! – воскликнули все хором, обернувшись словно по команде.
– Что, уже не ждали папулю, мелкие засранцы? – самодовольно заявил Асур, «блеснув» своей очаровательной острозубой улыбкой. После чего сгреб нас в охапку и приподнял над землей. – Я рад, что вы выжили, друзья! А где Вторник? – Завертел он по сторонам своей уродливой шишковатой головой, поставив нас обратно на место.
– Он погиб, – сообщил я ему нерадостную новость.
– Жаль… – рыкнул Гигант. – Я как-то даже сроднился с ним, пребывая в одном теле…
– А ты, значит, себе соломки подложил, твое бессмертие? – Не удержался я оттого, чтобы не подковырнуть нашего переросшего приятеля.
– Хех! – И не подумал смущаться Асур. – Я что, по-твоему, совсем больной на голову, старикан? Конечно, подложил! Да еще целую перину! Даром, что ли, второго дубля ро́стил, холил и лелеял? Технология изготовления Иглы у меня отлажена, вот заранее и внедрил Артефакт во второго «близнеца». Так сказать, во избежание…
– Вот ты хитрожопый хрыч! – покачав в изумлении головой, воскликнул я с невольным почтением в голосе. – Но, как бы там ни было, я рад, что ты жив!
– Это все, что осталось от Гипериона? – Ткнул пальцем в «солнечный шар» Кощей.
– Да, – подтвердил я его догадку. – Это просто Энергия, а огненный ушлепок куда-то свинтил…
– Да… – после небольшой паузы согласился Кощей. – Он отправился на перерождение…
– Пусть, сука, в следующий раз он будет баобабом тыщу лет, пока помрет! – Щедро пожелал я Титану «удачного» посмертия.
– Красавец! – Ухмыльнулся Кощей, присаживаясь на корточки перед своей пустой измохраченной оболочкой. – Но свое дело он сделал… – Кощей наклонился и снял с пояса мертвого клона окровавленный мешочек с Кристаллом. – Можешь упокоить его, старикан. – Наконец разрешил он мне.
– Покойся с миром! – Земля дрогнула и разошлась в стороны…
ЭПИЛОГ
1943 г. СССР.
Москва.
Некоторое время спустя.
– Товарищ Сталин… – Вождь не ожидал в этот вечерний час появившегося в кабинете Лаврентия Павловича. – Разрешите?
– Проходи, Лаврентий Павлович. – Сталин оторвался от бумаг и потер покрасневшие от недосыпа глаза с набрякшими веками. – Как раз собирался немного передохнуть. Чай будешь?
– Не откажусь, Иосиф Виссарионович, – принимая неофициальный стиль общения Сталина, согласно кивнул нарком. – За целый день крошки во рту не было, – признался Лаврентий Павлович.
– Ты за своим здоровьем следи, Лаврентий! – Строго произнес Вождь, снимая трубку с телефонного аппарата. – Нам еще супостата со своей земли гнать и гнать! Некогда болеть, а тем более… Александр Николаевич, организуй нам чаю, – произнес он в трубку, услышав голос Поскребышева. – С чем пришел, Лаврентий? – устало произнес Иосиф Виссарионович, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Усталость брала свое.
– Донесение от нашего агента… – отчего-то очень уж неувереннопроизнес нарком, расстегивая тугой воротничок, словно тот неожиданно начал его душить.
Это не укрылось от Вождя, продолжающего следить за наркомом из-под прикрытых век:
– Говори уже, товарищ нарком.
Берия сглотнул, продавливая вставший в горле комок, и твердо произнес:
– Сегодня утром в Ораниенбурге неизвестными силами был уничтожен… можно сказать, стерт с лица земли нацистский концентрационный лагерь «Заксенхаузен», так же являющийся одним основных центров подготовки вражеских Некромансеров…
Сталин медленно открыл глаза и взглянул в лицо Берии. От этого рысьего взгляда желтых глаз, в которых искрились высоковольтные разряды, Лаврентию Павловичу стало не по себе.
– Так это же отлично, Лаврентий, – чересчур уж членораздельно проговаривая каждое слово, произнес Иосиф Виссарионович, – за такой подвиг Звезды Героя мало!
– Но там же…
– Я знаю! – Тут же оборвал наркома Сталин. – Не выбраться было Якову из этого логова Некромантов… Может, оно и к лучшему, – помолчав минуту, с горечью добавил он. – Как немцы могут обрабатывать – сам знаешь… А Яшка и сам бы предпочёл любую смерть измене Родине…
– Так, может быть, стоило… – вновь заикнулся Лаврентий, но и Сталин и на этот раз не дал ему договорить, словно читая мысли:
– Ты же знаешь, немцы предлагали обменять Яшу на кого-нибудь из своих… Паулюса [75], например… Стану я с ними торговаться! Нет, на войне – как на войне! Я солдата на фельдмаршала не меняю! И хватит об этом! – Его глаза сверкнули еще раз и неожиданно погасли. – Как все произошло?
– По тому же «сценарию», как и в случае с Абаканской тюрьмой, – уже твердым голосом
