а он ненавидит Вечную Сиберию!
– И что? Он сделал из нее бомбу? Когда он дал мне эту батарею, мы с Витькой ехали в противоположном направлении.
– Он предполагал, что вы вернетесь.
– Херня какая-то... Слишком сложный план, чтобы совершить теракт в Вечной Сиберии с моей помощью...
– Слишком сложный для нормального, адекватного человека. А разве можно назвать адекватным Решетникова?
75... 74... 73...
– Логично, – согласился я, нервно поглядывая на индикатор. – Скажи, делают ли россы батареи с бесконечным зарядом? И чтобы они одновременно были бомбами?
– Бесконечный заряд невозможен. Но создать батарею, которая работала бы много лет подряд, вполне реально. Бомбу сделать тоже не трудно.
– И ты сейчас мне об этом говоришь! А зачем показывать обратный отсчет?
– Чтобы террорист успел сбежать...
35... 34... 33...
Сейчас или батарея сдохнет, или сдохну я вместе с батареей и целым мусоровозом.
Я больше не колебался. Выматерившись, выскочил из кабины на ходу, не удержался на ногах и покатился кубарем. Автомат и шпагу оставил в кабине – не подумал о них совсем. “Гришан”, впрочем, торчал за поясом. Вскочив, я помчался в темноте в сторону заброшенных складов.
На секунду в голове воцарилась уверенность, что я дурак. Надо было хотя бы остановить машину, а потом вылезать и смотреть, что будет.
Но только на секунду.
В следующий миг за спиной ослепительно вспыхнуло, превратив ночь в день. Самого взрыва я не услышал вовсе – сильный удар в спину оторвал меня от земли и поднял в воздух. Меня швырнуло обо что-то твердое с невероятной силой, барабанные перепонки лопнули, тело залила тошнотворная боль, а глаза залила кровь.
И сознание погасло.
***
Первое, что я увидел, когда поднял веки, был погасший монитор, нависающий надо мной на мощном белом штативе. В этом мониторе отражался мутный овал – мое лицо.
В следующее мгновение я осознал, что лежу на мягкой койке, а с двух сторон надо мной нависают два мужика в белых халатах и со скучными физиономиями. Дальше, кажется, маячили другие люди.
Я никак не мог вспомнить, кто я такой и где нахожусь. Я заморгал, сморщился, но окружающее по-прежнему воспринималось как во сне или после хорошей попойки.
В поле зрения нарисовался странно знакомый парень, холеный, гладко выбритый, в белой рубашке и шляпе трилби, на шее у него висели короткие стильные мужские бусы.
– Олесь? – позвал он меня. – Ты меня слышишь?
Я его слышал. Но не ответил.
Не дождавшись реакции, парень обернулся к еще одному человеку. Тот был в белом халате, как и два мужика возле меня, но выглядел намного солиднее. Выправка у него была военная, ему больше подошел бы военный китель или черный костюм с наушником на проводе-пружинке.
– Он меня не узнает, да, Тарас Игнатьич? – проговорил парень в шляпке. – Вот ведь фак... Извините. Это же мегаплохо... Что теперь будем делать?
Я поднял руки и нащупал на голой груди липкие электроды на проводках. Кто-то расстегнул мою рубашку и наклеил эти противные штуки. Я принялся их срывать.
Мужики справа и слева попытались помешать, но я отпихнул их.
Тарас Игнатьич подошел и встал в моих ногах.
– Пусть снимет... – кивнул он мужикам-помощникам.
Те отстали, и я избавился от электродов.
– Вы помните свое имя? – обратился ко мне доктор. – Как вас зовут?
Я вылупился на него. В голове вяло бурлила каша из обрывочных воспоминаний.
– Где... – прохрипел я. – Где Князьград?
Доктор приподнял соболиную бровь.
– Какой, простите, Князьград?
Я с трудом сел, испытывая легкое головокружение. Зажмурился.
Взрыв... Квест-башня... Мусоровоз...
Мысли никак не желали выстроиться по-порядку, наползали друг на друга, теснились, мешали друг другу – и мне.
– Вам лучше прилечь, – сказал доктор.
Я открыл глаза.
– Я... Олесь... Панов, – вспомнил я.
И тут мгновенно вернулась память. Вся целиком. Я вспомнил все. Так, по крайней мере, мне показалось.
Доктора зовут Тарас Игнатьич Пономарев, я на минус третьем этаже НИИ нейрофизиологии имени Павлова, а сюда меня привел мой сокурсник Димон. Вон он, в шляпке, рядом трется...
– Ах ты, Димон, сука! – заревел я. – Ты куда меня привел?
Доктор и Димон переглянулись. Мой дружбан смущенно хихикнул:
– Вот сейчас узнаю́ моего старого доброго сокурсника...
Я соскользнул с койки. Лаборанты отошли, но, судя по напряженным позам, готовы были в любой момент наброситься и скрутить меня. Я не обращал на них внимания.
Голова перестала кружиться, а мир вокруг обретал привычную четкость и определенность.
Я толкнул Димона в грудь. Легонько, но мой приятель отлетел на пять шагов назад и чудом не шлепнулся на задницу.
– Эй, ты чего? Изи-изи!
Я огляделся. Мы находились в длинном белом помещении без окон, забитом медицинской техникой. Вдоль одной стены тянулся ряд коек с ширмами и аппаратурой неизвестного предназначения. В углу возле двери – “кабинет” Пономарева. Простой закуток со столом, креслом и диванчиком.
Ну да, я прекрасно помню это помещение, откуда начались мои сумасшедшие приключения в Поганом поле.
– Бля, Димон, – сказал я, – ты не представляешь, как у меня кулаки чешутся из тебя бифштекс сделать...
Димон отступил к самой стенке с испуганной рожей. Я пошел на него, но меня окликнул доктор Пономарев:
– Чем вызван ваш гнев, Олесь? Что вам сделал ваш друг?
– Привел в эту сраную шарагу! – рявкнул я в ответ. – А вот ты, доктор, ты кто такой? А?
Я сменил курс, стремительно шагнул к нему и схватил обеими руками за грудки. Ко мне возвращалась моя нешуточная сила. Доктор почти повис над полом.
Лаборанты бросились на меня с обеих сторон и вцепились в локти. Я отпустил Пономарева, который при этом едва удержался на ногах, и занялся лаборантами. Они, конечно, крупные взрослые мужики, но после моих бешеных тренировок для меня не представляли никакой опасности. Оружия у них не было, и волшбой они не владели...
Одному я врезал локтем, освободил руку и дал мощную пощечину второму. От пощечины лаборант свалился животом на койку и повис. Вроде он так уже лежал когда-то... Второй сидел на полу и хлюпал окровавленным носом.
Я снова схватил Пономарева за лацкан его идеально выглаженного халата.
– Что за эксперименты вы со мной делали?
– Это не эксперимент. – Голос доктора был очень ровный и спокойный, словно он каждый день имел дело с буйными помешанными. –
