Объяснил, как действуют амулеты «серых». Настолько, насколько сам разобрался. Рассказывал по памяти из того времени, когда осматривал их свободным сознанием.
Техномагическое устройство «подчинения», в условиях невозможности создания «пелены разума», на меня подействовало. Не так безусловно, как на других, но все же. Чувства приглушались, точно уши на высоте закладывало, и в ответ на команды «хозяина» возникало желание их выполнить. Тяжело, но я мог сопротивляться. Не знаю, сколько бы я выдержал, – не проверяли. Прибор быстро выключали, потому что силу в нем экономили – мана утекала буквально ручьем. Я навскидку придумал несколько вариантов уменьшить потери, но, разумеется, промолчал об этом.
Про старинную брошь поведал, что она – примерно такое же устройство, но действует исключительно в руках «серого» мага, оно гораздо экономичнее и качественнее современного техномагического прибора. После этого рассказа во взоре одного молодого экстрасенса с неплохими зачатками мага жизни расцвел такой букет вожделения, что я решил еще раз прочесть лекцию о сути «чернокнижия»:
– Понимаете, в чем дело… Сам факт жертвоприношения безнравственен, с этим никто из вас, надеюсь, спорить не будет. – В небольшой аудитории собрался весь отдел «П» и несколько экспертов из других служб. – Не буду говорить о том, что убийство – грех, это вы и без меня знаете… Не ухмыляйтесь, я серьезно. Да, я сам грешен, но я никогда не лишал человека жизни просто так и тем более ради удовольствия и получения силы. Там, – это слово произнес задушевно, многозначительно кивая на потолок, – мои поступки взвесят… честно скажу – не ведаю, кто это будет делать, но будут однозначно, и посмертие мне обеспечат такое, какое я заслужил… – последнее прозвучало грустно.
Я чуть ли не впервые задумался о судьбе своей души. Пример Рона, который доволен своим посмертием, вселял надежду, однако… мысли о смерти не бывают веселыми. Если только это не юмор висельника, который есть нарочитая бравада перед неизбежностью, игра на публику.
Я кашлянул в кулак и возобновил проповедь:
– Да черт с вами, о себе думайте сами, но решать судьбу души человека никто не вправе. А во время жертвоприношения именно это и происходит. Душа однозначно отправляется к демонам на вечные муки. Это наихудшее посмертие. А оно, посмертие, ждет всех нас, вне зависимости от нашего «верю – не верю» в какой-то там загробный мир.
Большинство взглядов было заинтересованными, но… сильно сомневающимися. А Фарид, тот молодой экстрасенс, так и вовсе кривился.
– Душа отправляется к демонам независимо от земной жизни, хоть человек муху за всю жизнь не обидел, хоть сознательно сто беззащитных детей погубил, – четко проговорил я, обращаясь большей частью к Фариду.
Он отвернулся. Но своего мнения, как мне показалось, не изменил. Не отказался бы он попробовать, когда на кону такие возможности, и в первую очередь – власть.
«Что ж, я ему не родитель, пусть сам воспитывается…» – огорченно подумал я.
– Кроме того, – продолжил я тоном усталого проповедника, который старается не обращать внимания на царящий в помещении скепсис. – Получая часть жизненных сил жертвы, вы посвящаете свою душу божеству, которое освятило это жертвоприношение. Пусть вы не будете знать его имени, но только бог может разрешить использование силы Смерти, и после этого ваша душа будет всецело принадлежать ему. Он станет определять ваше посмертие. Захочет – отправит к демонам, которые перерабатывают прану – так называется субстанция, добываемая из души человека, богам очень нужная – и она становится как бы слаще для них. А захочет… не знаю, что сделает. Да что угодно!
Я помолчал.
– Но главное, – и это важно для всех! – с каждой жертвой открывается канал к нижнему миру, миру демонов, и в один прекрасный момент они явятся сюда во плоти и крови. И Земля со всем своим оружием ничего им противопоставить не сможет. Попируют они здесь всласть, хорошенько проредят человечество. А для оставшихся людишек установят свои законы и станут разводить нас, как кроликов. Чтобы плодились и размножались на их радость и силу. Такой вот апокалипсис… Не верите? По ехидным шепоткам вижу, что нет. Увы, подтвердить свои слова ничем не могу, но дожидаться их прихода не советую, – закончил, остро жалея о потерянных магических способностях. Я бы жизненной энергией пожертвовал, но показал бы этим Фомам неверующим иллюзию того демона, которого я в батвийском храме замочил, да Фиона бы еще ужаса добавила. А так…
Задав мне разные каверзные вопросы, слушатели разошлись. Конечно, все понимали жуть и аморальность самого акта жертвоприношения, но сила чудесных амулетов перечеркивала мои слова, и я не мог предложить им альтернативы. Почему я раньше не наделал амулетов с «щитами жизни»? Они тоже держат пули! Амулеты «исцеления» хороши, но… военное применение магии, к сожалению, гораздо нагляднее и впечатляет гораздо острее, на уровне инстинкта; охотника или хищника – кому как нравится.
Однажды при встрече Роза, которая мои лекции иногда посещала, быстро прошептала, когда мой сопровождающий отлучился буквально на несколько секунд:
– Белый шаман, кто тот дух, что просил за тебя?
– Не понял, какой дух? – прошелестел я в ответ.
– В первый раз я попадала в место, где меня окружил очень могучий дух. Он и посоветовал мне пригласить Зину, чтобы она вытащила тебя.
– Откуда я знаю! Что, так и сказал, Зину?
– Нет, сказала – того, кто искренне тебя любит, а я только Зину знала.
– Подожди… «сказала», я не ослышался?
– Да, голос был женский.
– Как выглядел дух? – Я заинтересовался. Очень любопытно! – И еще! Именно про меня сказала или просто о том, кого хочешь спасти?
– Про тебя. Спросила, откуда я знаю Егора Горкомеса. Я поняла, что это ты.
– Стой! Может, ор’Комеса? – Сердце бешено заколотилось. – Как выглядел дух?!
– Точно, ор’Комес! А выглядел… – Роза задумалась. – Никак не выглядел. Ярко-синий свет вокруг меня и чувство огромной силы, прямо давящей, как огромный сугроб. Точнее, голубой свет. Очень сильный дух! Дед о таких не рассказывал.
– Я понял… спасибо, Роза, – имя девушки я прошептал, уже отвернувшись.
Вернулся сопровождающий и подозрительно посмотрел на слишком близко подошедшую эвенкийку. Здесь ее иногда дразнили «чукчей». За глаза, конечно… в смысле – в ее отсутсвие, не за разрез глаз.
Вечером в камере меня как по голове стукнуло: голубой сгусток света – богиня, в которую превратилась Лиона! Такой она возникла в алтарном зале, сгустком ярчайшего небесно-голубого света, и отвлекла Вартараара. Я успел собраться и дотянулся-таки до абсолютной энергии. Без богини мы бы все погибли.
«Молодец, Лиона! Прав был Рон: не умерла наша графиня, и действительно у нее какие-то отношения с той богиней, причем очень тесные, раз смогла уговорить. Вот только как она обо мне узнала?!» – подумал я недоуменно.
Почти каждый день были допросы. Допрашивали: Шувалов в одиночку, он же с компанией и компания без него. Я рассказал об инициации, об Эгноре, о своих действиях на Земле. Умолчал об умных стихиях, об астральных метках, об абсолютной энергии, о битве с Вартарааром… о многом не поведал, раскрыл лишь общие сведения. Объяснил, что кино в Закутке снимал при помощи заклинаний иллюзий, которые в данный момент продемонстрировать не могу. Увы, жду воссоединения со стихиями. Почему до сих пор не получается – не знаю и сам по этому поводу беспокоюсь. Во время повествования о событиях в Эгноре попросил пригласить Зину. Шувалов согласился. Она кусала губы, когда я рассказывал о Лизе, твердо глядя девушке в глаза. Жестоко, но необходимо. Пусть не питает надежды.
В конце этого допроса я набрался наглости и прямо попросил следователя отпустить Зину. К моему удивлению, он согласился. Тут же, «не отходя от кассы», взял у нее подписку о неразглашении и объявил Зину свободной. Более того, разрешил нам проститься!
Зина обняла меня, поцеловала и закрыла своим пальцем мои губы.
– Молчи. Я знаю, ты меня не любишь, но я люблю тебя, и моей любви хватит на двоих. Я еще поборюсь за тебя, так и знай. До встречи.
На следующем допросе я удивленно сказал Шувалову:
– Как это вы так, Александр Сергеевич? Неужели расписке поверили?
– Надоели ее брат и отец, – отмахнулся Шувалов, – с ними мы провели беседы и взяли подписки. Зачем она здесь нужна? Девушка она не болтливая, проблем не будет.
– А чего же так долго держали?
– А то вы не понимаете! На вас хотели надавить, – откровенно признался следователь. – Но после вашего рассказа, да специально в ее присутствии, понял, что это бесполезно.
– Как-то вы подозрительно откровенны, Александр Сергеевич.
