Лера отправилась в комнату невесты — поддержать сестру. А Тереса с Джозефом пошли поприветствовать Габи и Энтони, который держал на руках двухлетнего сынишку. У Тересы всегда губы растягивались в улыбке, когда смотрела на Ежи — немного застенчивого и до невозможности милого малыша. Сегодня он был при параде — в бордовом костюмчике с бабочкой. Маленький джентльмен со светлыми, всегда взъерошенными вихрами.
Энтони рассказывал ему, что сейчас будет происходить. А тот слушал внимательно и увлечённо. Видно было, что малыш в отце души не чает. А что уж говорить о самом Энтони. Он нашёл в себе призвание быть отцом и педагогом. Его не только собственный сын любил — все воспитанники школы для одарённых детей, которую открыли при академии. Двоих из них, сирот Ежи и Томаса, Энтони и Габи взяли под личную опеку. Талантливые мальчишки практически стали членами семьи.
Тереса занялась тем, что всегда делала при встрече с Ежи. Принялась расспрашивать его о том, как поживает, пожимая его пухлую ручку.
Их разговор был прерван распорядителем церемонии, который попросил гостей занимать места. Тереса и Джозеф сели в первом ряду. Там же пристроились и все одногруппники Тересы. Она до сих пор их так называла — одногруппники, даже без приставки "бывшие", потому что бывших одногруппников не бывает. Пусть хоть сто лет пройдёт после окончания академии — они всё равно останутся друзьями.
Моника и Филипп сидели на соседних стульях. Моника, чья красота всё расцветала и расцветала, как и раньше, собирала на себе восхищённые мужские взгляды, но сама смотрела только на своего жениха. Да, недавно Филипп сделал ей предложение. Она хотела выйти замуж за толстосума — и её мечта сбылась. Не без её поддержки Филипп стал успешным мужчиной. Развил свой чайный бизнес и теперь является сооснователем солидного холдинга. За его головокружительную карьеру корреспонденты столичных газет окрестили его "акулой бизнеса". И только одногруппники знают, что он всё тот же добряк Филипп, отзывчивый и безотказный.
Тереса покрутила головой — она не видела Муачо и Лема. Куда они подевались? Зато Бланка, которая раньше имела обыкновение отрываться от коллектива, была на месте. Она уже давно перестала быть замкнутой одиночкой. Разобралась со своим даром, справилась. Одногруппники её поддерживали и помогали. В открытой добродушной девушке, о чём-то весело разговаривающей с Вилзортом, трудно было узнать прежнюю Бланку.
Залившая полянку музыка, привлекла внимание к импровизированной сцене, на которой была установлена брачная арка, увитая цветами. Ведущий церемонии начал произносить витиеватую речь, приглашая жениха занять место возле арки. Ольшанский, который тоже стоял на сцене, прервал ведущего, чтобы самолично представить жениха. И пока Марчел шёл по красной бархатной дорожке, которая вела к арке через ряды гостей, Ольшанский произнёс:
— Этому мужчине я отдаю мою младшую дочь, мою золотую девочку. И если бы я не был уверен, что он сделает её счастливой, свадьбы бы не было.
Наверно, во вселенной Ольшанского это лучшая похвала, какую только можно произнести в адрес мужчины. Но Марчелу было нелегко заслужить доверие Ольшанского. Он добивался Златы долго и упорно. Поначалу Ален и слышать не хотел о женихе, который известен лишь тем, что популярен у девушек академии. Но за три года Марчел сильно изменился. Они с Филиппом вместе строили свой чайный бизнес. Марчел, как маг-погодник, добивался максимально благоприятного микроклимата для растений, на основе которых производились чаи. Он тоже стал в столице известным человеком. Они оба с Филиппом прославились тем, что ещё будучи студентами, смогли развить серьёзное дело. С Марчелом стали считаться солидные люди. В конце концов, Ольшанский разглядел в нём себя. Он ведь тоже в молодости пользовался вниманием слабого пола, но это не помешало ему девятнадцать лет любить и ждать одну женщину.
Марчел под аплодисменты подошёл к арке. Пришло время появиться невесте. Отец сам повёл её по всё той же красной бархатной дорожке к жениху.
Все девушки считают этот момент в свадебной церемонии самым трогательным. И Тереса так считала. Гордый за свою дочь Ольшанский светился живой отцовской радостью, что выдаёт дочь за любимого, что выдаёт дочь за достойного, что смог, сумел уберечь своё сокровище от напастей жизни и теперь у неё впереди только безграничное счастье.
Злата, нежная и воздушная, в изысканном облаке кружев — только белое и золотое, ступала по дорожке в изумительных парчовых туфельках. Шла к Марчелу, хмельному от счастья, под его обожающим взглядом. С каждой секундой всё ближе и ближе к мечте.
И Тереса невольно вспоминала события трёхмесячной давности, когда сама вот так же шагала к Джозефу, который ждал её у брачной арки. Сердце колотилось как ненормальное, и в ушах звенело. В голове прокручивались события, которые свели их вместе. Противоречивые желания сменяли друг друга. Хотелось, чтобы этот момент длился вечно — идти к нему навстречу, не чувствовать и не замечать ничего, кроме его взгляда. Но в какое-то мгновение накрыло другое желание — чтобы церемония завершилась как можно скорее, мгновенно. Хотелось остаться с ним вдвоём. Упасть в его объятия и узнать самые сокровенные "побочные эффекты", которые он оставил на потом…
Тереса ощутила, как рука Джозефа накрыла её руку. Наверное, тоже вспоминает момент их свадебной церемонии. А может, то, что последовало после церемонии?…
Они взглянули друг на друга. Всё-таки то, что последовало после церемонии… Хорошо быть менталистом — видишь все горячие провокационные мысли мужа… Ох, чего он ей только многозначительно не пообещал на сегодняшнюю ночь…
Но их контакт глаза в глаза прервали какие-то шорохи во втором ряду. Тереса развернула голову и увидела, как на стулья пристраиваются Муачо и Лем. Немного опоздали к началу. Но Тереса уже поняла, что у них была уважительная причина. В руках шоколадного одногруппника красовалась сплетённая из лозы колыбель. Видимо, подарок молодожёнам. В его родном мире так принято — тот, кто первый узнал о том, что будет малыш, тот и должен сплести колыбель — тогда и у ребёнка, и у мамы не будет проблем со здоровьем. Муачо уже столько их сплёл. А что поделать — он всегда первый узнаёт, что будет ребёнок, потому что у него такой дар.
— Подарок молодожёнам? — поинтересовалась Тереса.
— Они ещё рано, — замотал Муачо головой. А потом широко белозубо улыбнулся: — А ты уже пора.
Тереса беременна? Но она пока ничего не чувствует. Тереса на мгновение растерялась, зато Джозеф нисколько. Он безапелляционно по-деловому забрал у Муачо подарок.
— Спасибо.
Но Тереса по-прежнему сомневалась. Она вопросительно взглянула на Джозефа, который собственнически пристроил колыбель на коленях. Как хорошо быть менталистом. Тереса прочла в глазах мужа счастливую мысль: "Не сомневайся. Что я, зря старался?"
И уже вслух он добавил, растянув губы в довольную улыбку:
— С меня твои любимые ростбифы… в конвертиках… каждый день…
Конец
