тоже хотел вам рассказать.
— Не молчи, малыш. Мы тебя слушаем.
— Сегодня ночью, когда вернулся, я воззвал к Сионоре, попросил у нее помощи. Молил ее уберечь от врагов мою сестру и тетку, наказать виновных в смерти мамы. Ведь помогла же она спасти вас, Шеста!
— И? Что дальше, малыш?
— Я… был настойчив. Под утро богиня мне все же ответила.
— Какая прелесть! Вот прямо так, заговорила с тобой? Что она сказала?
Я выдержал паузу.
Сама того не замечая, Мая сильно сжимала мою руку, причиняя боль. Но я не реагировал на это. Терпел.
— Сказала, что сочувствует моему горю, что готова мне помочь, и что любовь к семье священна. Но богиня поможет мне только в том случае, если я смогу переступить через свой страх и попытаюсь разобраться с проблемами сам.
— Сам? — переспросила Мая. — Почему, сам?
— Не знаю. Богиня сказала, что я должен отправиться домой, в Уралию.
— Какая прелесть! Что за глупости?!
— Что же ты сможешь там сделать один, малыш? — спросила Шеста.
— Я отправлюсь туда не один, — сказал я. — Богиня выделит мне сопровождающего. Того самого, которого она посылала спасти вас, Шеста. Со мной в королевство поедет ее посланник.
Великая герцогиня и графиня Нарынская обменялись взглядами.
— Тот самый безносый, который исцелил маму? Какая прелесть! Но… кого он там будет лечить?
— Мы поедем в королевство не для того, чтобы лечить, — сказал я.
— Ты никуда не поедешь! — сказала Мая.
Лампы в столовой мигнули.
«Ух, как она разгорячилась!» — сказал Ордош.
Я почувствовал холод в том месте, где пальцы жены, подобно тискам, сминали мою руку. Боль притупилась.
«Спасибо!» — сказал я.
«Не за что. Не забывай, я чувствую то же, что и ты».
— Пупсик!..
— Я не Пупсик.
— Какая разница?! Я никуда тебя не пущу!
— Помолчи, дочь! — сказала великая герцогиня. — Ты ведешь себя, как мужчина. Что-то мне подсказывает, что толку от того посланника в королевстве будет больше, чем от полка наших стрелков. Помню, как он на меня смотрел…
— Но мама!..
— Молчать!!
Мая вздрогнула. Ослабила хватку на моей руке.
Звуки голоса Шесты эхом заметались по столовой.
— Молчи, дочь, — сказала Волчица Шестая. — Не зли меня. Семья — это важно. Я рада, что Сионора тоже так считает. Пусть малыш едет. Помоги ему собраться в дорогу. Кто мы такие, чтобы спорить с богиней?
Представление, показанное колдуном во время завтрака, произвело впечатление на Волчицу Шестую. Но не впечатлило Седьмую. Известие о том, что я уезжаю, затмило для Маи даже шоу богини.
Завтрак Мая доедала молча. Но закатила истерику, как только мы остались наедине. Как обычная, нормальная женщина.
«Все жены так себя ведут?» — спросил у меня Ордош.
Он тоже оказался не готов к потоку слез, уговоров и угроз.
«Не знаю. Я хоть и старше тебя почти вдвое, но, как и ты, женился впервые», — сказал я.
Мае не хватило опыта в закатывании истерик для того, чтобы заставить нас перенести дату или время поездки. И уж тем более для того, чтобы вынудить нас от поездки отказаться.
Но и я, и колдун признали, что потенциал для превращения в убедительную жену-спорщика у Маи, безусловно, имеется. В будущем игнорировать ее мнение нам станет труднее.
Увлечение охотой, верховой ездой и фехтованием не превратили женщин в мужчин. Это я признал, вытирая платком влагу с лица жены. Хоть Мая и пыталась топать ногой, стучать кулаком по столу, но основным ее аргументом в споре со мной все же оказались слезы.
Они наверняка бы подействовали на колдуна. Не зря же он затих, не мешая мне успокаивать жену. Но на меня слезы Маи впечатления не произвели. Спрашивается: и кто здесь кастрюля?
«А ведь могла попытаться применить силу, — сказал Ордош. — Но не сделала этого. Молодец. Мая мудрая и благородная женщина».
«Как только дело касается жены, ты теряешь остатки разума, — сказал я. — Какая сила? Великая герцогиня поддержала наше решение. И она вряд ли теперь позволит дочери привязать нас к кровати. Как бы твоя Мая этого ни хотела».
«А почему бы герцогине и не отпустить тебя в королевство? Наследницу ты зачал. Спать с тобой Шеста уже не планирует. А сам по себе ты — непонятный тип. Лечишь молитвами, в твоем присутствии случаются странные, подозрительные вещи. Это твоя связь с богиней. Скажешь тебе что-то не то — не обидится ли Сионора? Что еще от тебя можно ожидать? И не лучше ли от тебя избавиться? Уж больно ты… необычный. Придушить бы тебя по-тихому, да Мая расстроится. Да и с богиней ссориться нельзя. А так… Домой собрался? Пожалуйста! Поезжай! Вот тебе карета, накопители и деньги. Скатертью дорога! Можешь не спешить с возвращением».
«Под таким углом я ее решение не рассматривал».
«Я не удивлен, — сказал Ордош. — Ты мало что замечаешь дальше своего носа. Да и чего еще можно ждать от кастрюли?»
* * *
Мая дважды дернула за плетеный шнур. Карета вздрогнула, шторки покачнулись. Кусты живой изгороди за окнами пришли в движение.
— Когда ты встретишься с посланником? — спросила Мая.
Она отцепила шпагу, положила ее поверх сундука с накопителями.
Деревянный сундук с десятью большими накопителями внутри — подарок тещи, Волчицы Шестой. Я поставил его на диван в салоне кареты, дожидаясь возможности спрятать в пространственный карман. Пока не мог это сделать: Мая ни на миг не выпускала меня из виду.
Рядом с сундуком примостил сумку с золотыми монетами — это уже подарок жены.
— Не знаю, — сказал я. — Богиня не уточнила.
— Какая прелесть! Ты же не думаешь, что я отпущу тебя одного? Раз ты отказываешься брать с собой роту гвардейцев, буду ехать с тобой сама, пока не пойму, что за тобой есть кому присмотреть. Твою… подругу бандитку, к слову, надежным телохранителем я не считаю, хоть она и служила когда-то под началом Сороки. Да и как она одна сможет тебя защитить?
Мая не позволила Астре занять место на козлах — там сейчас всем заправляла ее кучер. Я усадил Астру радом с собой в карету. Чем вызвал недовольство Маи, которое проигнорировал.
— А если посланник появится уже в Уралии? — спросил я.
— Вот тогда я и поверну обратно, — ответила Мая.
— Мама запретила тебе выезжать за пределы герцогства.
— Помню. Попроси богиню прислать своего посланника пораньше. Чтобы я смогла остаться послушной дочерью.
«Что будем с ней делать? — спросил я. — Чувствую, легко мы от нее не отделаемся».
«Не переживай, Сигей. Разберемся. Беременную жену мы точно в
