Глава 34
Глава 34
Воронцовой до проблем крестьян было фиолетово, а вот заготовки опять взяли в клещи. Из-за дождливого лета грибов было много, но и едоков увеличилось: лесные «просекли фишку» и активно шарились по кущам в свободное от работы время, запасаясь новым продуктом на зиму. Замковым приходилось включаться в соревнование и уходить дальше, пока Эрих не ввел правило: набрал корзину себе, еще одну-в замок, и отметься! Страсти поутихли, по осени уже не бегали так интенсивно, и Аня вновь получала удовольствие от сбора опят, груздей и чернушек. В один такой поход с ними увязался Вилли, и был потерян. Мирко гонялся по чаще несколько часов, охрип и обнаружил незадачливого стекольщика в овраге. Пока вытащили, то да се, Аня рассматривала склон, и тут ее осенило: торф, пластами! Это ж надо! Дача у Воронцовых была в районе Шатуры, торфяном краю, и Аня видела, как добывают там торф. И вот он перед ней, миленький!
Вернувшись, она сразу поделилась новостями с генералом, повергнув того в ступор. Горючая земля, он слышал, но не предполагал, что такое есть на его земле! Долго пытал попаданку о способах добычи, применении и опасностях. Аня, что могла, поведала. Карл решил сходить с сыном сам, принести на пробу, а уж потом решать. Но знания грели душу.
Было у Ани еще одно «откровение», связанное с Вилли. Однажды они сидели в лаборатории спирта, и Вилли рассказывал о работе бывшего учителя, упомянув, что тот очень хотел найти секрет цветного стекла. Аня мимоходом заметила, что цвет стеклу придают некоторые металлы - медь, кобальт, а еще – сера, селитра, вроде даже мука. И ей всегда нравились мозаичные украшения со смальтой-кусочками цветного непрозрачного стекла, уложенного в рисунок, подобно витражам, на глине, металле или камне. В школе на химии учительница восхваляла талант Ломоносова, сварившего первую в России смальту для мозаики. Вроде, при этом стекло варилось, но не до совсем жидкого состояния, кажется…
Вилли идею схватил, принялся экспериментировать и, изведясь себя и несколько кубов древесины, однажды получил желтоватый ком стекла. Разбив остывший материал, побежал к гончару, и вдвоем они опять возились днем и ночью, пока не сделали большое красивое необычное блюдо: на коричнево-красном глиняном ложе застыли желтые капли стекла. У гончара прорезался дар скульптора и понеслась! Стекло сплошь и нет, кувшины и чаши, горшки и тарелки, разный состав и температура, время обжига и крепости стекла. Вилли обратился к Шмидтам, они нашли ему немного разных добавок, и через пару лет мозаичная посуда стала брендом замка Вайсов. Анна опять только поражалась, как, оказывается, легко помочь талантливому человеку – дать идею, он сделает остальное! Ей пришлось серьезно поговорить с энтузиастом, чтобы он, прежде всего, выполнил заказ генерала на бутыли и ее – на банки для маринадов, а потом отдался новому промыслу со всей пролетарской ненавистью! Вилли внял, а следующей весной занял в Лесной свободный дом, перестроил под мастерскую, взял пару парней в помощники и мотался между замком и деревней, стремясь объять необъятное и впихнуть невпихуемое…Генерал посмеивался, но, видя результат, отправил сына на запад, в Рур, откуда Хенрик притащил обоз с углем-для развивающегося стекольного производства. Торф таскали по-тихоньку доверенные сельчане, сушили в замке и использовали исключительно для себя. Ну его, делиться!
***
Делегацию из Замковой деревни в замке не ждали, но пришлось принимать, выслушивать, злиться про себя, возмущаться, смеяться и думать – что делать. Явились ходоки в Рождество, вроде с поздравлениями, а по факту- с претензиями. Генерал выслушал сельчан, угостил ради праздника, ничего не обещал, кроме туманного « я подумаю», а потом вызвал сына, Эриха и Анну – совет держать.
-Нет, но каковы у меня подданные, наглые! Им-де тоже надо жить хорошо! Так и говорили, не стесняясь, чем мы хуже лесных, мы готовы работать только барщину, что ж вы нас, господин, обделяете! Гляньте, они мне выговаривают, что не по совести я с ними обхожусь! Веками жили и молчали, а тут голос прорезался! Сын, что делать будем? Эрих, а ты как считаешь, потянешь две деревни или здесь кого для примера найти можно? Или вообще ну их к …
Хенрик откашлялся и медленно заговорил:
-Сам не знаю, отец, как лучше. С одной стороны – шантаж, крестьяне господам условия ставят, с другой – здесь земли больше, свободнее, если организовать их, толк может быть. Вообще-то, думаю, я смогу их построить, Эрих поможет, если что, ну и ты рядом, вон, со стены все видать, устроишь наблюдение – улыбается.- Поговорим с каждым отдельно, составим портрет, так сказать, условия жесткие поставим, и годик пусть покрутятся. Назад отмотать мы всегда сможем. Эрих?
Председатель поерзал, пожал руки и сказал:
-Думаю, Хенрик прав. В отличие от дальних деревень, эта правда, перед глазами, и от тех отличается большей нуждой, значит, должны быть заинтересованы. Но! Кто-то их надоумил прийти, и я догадываюсь, кто. Да и вы – тоже? Только если мы их подомнем сейчас, это будет совсем не тот результат, на который рассчитывал подстрекатель, так что выгоды больше, чем потерь. На этих землях хорошо пойдут зерновые, а у реки покос хороший, да и за ней пастбище давно пустует. Перед замком можно Анины подсолнухи посадить, гречку, а картошку пока рано им доверять. И в этой деревне много плодовых, проредить, подкормить – и будут у нас яблоки с грушами, я поросль видел, надо просто повозиться. И если Хенрик каждый день будет их «пасти», думаю, дурить не будут. А бабам Анна занятие найдет!-закончил выступление Эрих.
«Ну вот, опять Анна! Я что, рыжая?» – насупилась Воронцова, но в словах мужчин было разумное зерно. Карл внимательно смотрел на женщину. Пришлось отвечать.
