прорыв в отношениях, скорее всего, обусловлен похищением и тем, что девушка переживала, а тут всё со мной относительно благополучно, вот и «развезло» на эмоции.
Нашла нас и принудительно погнала ужинать Мистик, которая перед нашим уходом показала Кристиане большой палец, а мне залихватски подмигнула. Кажется, непутёвая мамашка довольна успехами дочери на личном фронте. Ну и хорошо. Можно сказать, материнское благословение у меня в кармане. Ку-ку-ку-ку.
Дальше был поздний ужин, полчаса в гостиной с друзьями, где я получил парочку подколок от Пиро с Айсменом по поводу моего нового стиля. Пообещал им уговорить Китти на тайное проникновение ночью к ним в спальню и бритьё их черепушек. Поиграл девушке тем, что у меня было вместо бровей, и томно пообещал расплатиться натурой, за что был стукнут подушкой.
Ложился я спать вполне себе в хорошем настроении. Единственное, что омрачало мои мысли — это завтрашние похороны погибшей в комплексе Страйкер девочки — Сэнди. Каждый раз от воспоминаний о ребёнке, лежащей на том столе, сжимались кулаки и скрипели зубы. Гнев жаркой волной накатывал из глубин снова и снова. Я так хотел пожить в своё удовольствие… Вот только получится ли получать удовольствие от жизни, зная, что где-то очередная почитательница Менгеле препарирует ребёнка? Или очередная садистка получает удовольствие от страданий слабого и беспомощного? Но всех не спасёшь, всем не поможешь… Эх… Ладно… Прочь мысли, будем спать.
***
Я стоял у стола, Сэнди лежала на нём, смотря в потолок, накрытая простынкой, и молчала. У моих ног лежал труп и корчащаяся, издающая страшные хрипы женщина с сожженным лицом. Раздражает… Пнул её, вежливо попросив заткнуться. Из-под ноги брызнуло мозгами и осколками кости. Но лучше не стало. Тишина прозекторской давила на меня. Глухое раздражение на полудохлую тётку сменилось удушающей тоской. За спиной замигала лампа, внося в жуткую картину еще пару неприятных мазков.
— Ты опоздал. — Тихий, нежный, но безразлично-холодный голосок маленькой девочки разнёсся по комнате. Она, лёжа на столе, повернула голову в мою сторону и мои глаза встретились с тусклым взглядом мертвеца. — Ты и не спешил меня спасать, Тоби. А ведь если бы ты не лёг спать, когда получил силы, я могла быть жива. И тогда завтра тебе бы не пришлось идти на мои похороны, Тоби. — Девочка приспустила простынь и провела пальцем по вскрытой грудной клетке. — И тогда они не забрали бы моё сердце, Тоби. Как мне теперь без сердца?
Я молча смотрел в её глаза и чувствовал, как по моим щекам текут слёзы. Горечь душила горло, стыд давил на грудь. Гнев, гнев на свою медлительность выжигал лёгкие.
— Они забрали у меня всё. — Шептали синие губы. — Они забрали мою жизнь, молодость, которую я должна была прожить, забрали мой первый поцелуй, который был бы в моём будущем. Будущем, которое никогда не наступит для меня. Я больше никогда не увижу солнца, не буду играть с друзьями, не обниму мамочку. Я не встречу свою любовь, у меня не будет детей. Я буду лежать под землёй, Тоби. В деревянном ящике, поедаемая червями и отвратительно воняя. — Накрывшись снова простынью, она перевела свой тусклый взгляд на потолок, вернув голову в первоначальное положение. — Уходи, Тоби, уходи. Оставь меня тут одну. Оставь меня дальше замерзать на этом железном столе под тоненькой простынью… без моего сердца.
***
Глубокая ночь… Я лежу на влажной от слёз подушке под влажным от холодного пота одеялом. Разумом понимал, что не смог бы дойти в том состоянии и отдохнуть — не было ошибкой. Но это в тот момент… а вот если бы я смог пользоваться своими силами раньше… Если бы был сильным, если бы относился ко всему серьёзно. Мой позитивный эгоизм, которым я так гордился, моё легкомысленное отношение к жизни, моя позиция «моя хата с краю». Всё это не позволило мне спасти эту девочку. Нет, я не хочу сказать, что в её смерти виноват только я. Если так рассуждать, то можно любого человека выставить виновником её смерти. Команду Ксавье, что не смогли защитить нас. Сестринство, что не успело нас спасти. Президента США, что допустила такое, ЩИТ, Гидру — всех. Это тупиковый путь. Это бесполезная трата нервов и времени. Нужно сделать выводы и идти дальше. А выводы простые: «Моя хата с краю» — меня больше не устраивает.
Я не хочу, чтобы мне снились такие сны. Мне идёт уже вторая жизнь и, наверное, пора взрослеть — нужно брать на себя ответственность и начинать что-то делать до того, как тебя вынуждают обстоятельства. Этот мир — моя реальность. Он красив, но жесток. Он любит сильных и не обращает внимания на слабых. И чтобы с теми, кого я люблю, всё было хорошо, хороший мальчик Тоби должен стать сильным. По-настоящему сильным и желательно настолько, чтобы при мысли о том, что с ним придётся связываться, предполагаемый враг начинал сра*ься кирпичами.
Глава 24
Похороны прошли тяжело для всех. Сэнди была общительной и весёлой девочкой, с которой многие дружили и приятельствовали. Провожали её со слезами. Малыши вообще ревели навзрыд, да и подростки со взрослыми недалеко ушли. Гроза, для которой малышка была кем-то вроде личной воспитанницы-любимицы, стояла совсем поникшая. А я чувствовал вину. И видел, что такой я не один. Практически все взрослые, так или иначе, но её ощущали. Это было видно по некоторой неловкости и скованности, когда они прощались с девочкой. Я же… после того сна очень боялся, что она сейчас посмотрит на меня и что-то скажет. Знал, что такого не произойдёт, но иррациональный страх был.
Несколько следующих дней для меня были наполнены размышлениями и тренировками, иногда беседами с Ксавье. А когда Маккой навела порядок в своём хозяйстве, то еще и тестами в лаборатории. Последние экзамены перенесли на следующую неделю, так что подготовкой к ним занимался
