В общем помощи от данного псионика можно было не ждать, ему бы самому кто помог. Но сам факт был любопытен. В своё время я тоже пришёл в себя практически в камере. Только вот памятуя своё состояние и уровень умений, должен признать, что фокус с телепатией и передачей информации мне был бы не по силам. Пацан был определённо очень силён и талантлив. Жаль только ничего кроме судорог и боли знакомство с ним мне не принесло. Отдышавшись, а заодно обдумав ситуация, я начал подниматься и тут же услышал голос откуда-то со стороны сдвигаемой панели.
-Заключённый номер шестьсот тридцать девять, воздержитесь впредь от применения псионики — произнёс неведомый надзиратель и меня вновь скрутило судорогой от разряда. А когда я сумел снова восстановить дыхание, тюремщик добавил более ехидным тоном — Хотя смотреть как ты дрыгаешься и довольно весело.
Хотелось сказать пару ласковых, но я сдержался. Добраться до этой твари я всё равно пока не могу, а вот получить ещё один бодрящую порцию электрического тока можно как два пальца об асфальт. Так что идея просто лечь на койку показалась мне гораздо более здоровой.
Шестьсот тридцать девятый номер… Интересно что он значит. На кораблях личные номера обычно привязаны к боевым частям. В тюрьмах порой привязка идёт к блокам, этажам и камерам. Шестой блок, третий этаж, камера девять? Может быть и такое. Так же может быть так, что в данной конкретной тюрьме шестерки это псионики, а тройка является уровнем опасности или изоляции от персонала. А возможно личный номер вообще ничего не значит и назначается случайно.
Следующие дни прошли всё так же однообразно, лишь на четвертый вновь удалось ощутить зов. Похоже неведомый ребёнок вместо удара током получил новую порцию веществ внутривенно и пришёл в себя только сейчас. Только вот передать ничего толком не успел, лишь обозначил своё присутствие. Вероятно теперь химией его накачивают более оперативно. Но зато я хоть обошёлся без ударов током. К тому же удалось определить примерное направление и расстояние до моего случайного «собеседника». Так как особых дел кроме размышлений у меня не было, то подумал я и о нём. Странная ситуация с какой стороны не посмотри. Что ребёнок делает на объекте, где держат пленных? Или возможно я не совсем в тюрьме? Но тогда где? Определённо это не учебка для малолетних псиоников. Может какой-то исследовательский объект? Такая версия имеет право на существование, особенно учитывая вид парочки штурмующих с Кломари. Но зачем тогда эти игры в военную прокуратуру? Одиночная камера способствовала размышлениям, но почему-то они были не слишком веселыми. Не хочу даже представлять, что чувствуют люди, которые сидят в таких чуланах месяцами или и вовсе годами.
Всё рано или поздно заканчивается, закончилось и моё ожидание. Голос из динамика приказал встать лицом к стене и закинуть руки за голову, пришлось подчиниться, чтобы не ловить очередной электрошок. Вероятно сверившись с камерой наблюдения, которая скорее всего была в плафоне лампы, тюремщик дал команду на открытие двери. Судя по звуку одна из стен отъехала целиком, затем раздались тяжёлые шаги трёх человек.
Через пару мгновений, когда мои запястья и лодыжки оказались в кандалах, догадки подтвердилась. Три человека в бронекостюмах англосаксонского образца, кажется какая-то модификация Марк-3. Тяжёлые, надёжные, но не очень поворотливые. И это было хорошо, без работающих сервоприводов двигаться в этих костюмчиках очень тяжело. Впрочем кто будет выдавать тюремной охране лёгкие разведывательные модификации? Одна стена камеры и правда отъехала к бок. Странная конструкция, сделанная похоже не в угоду функциональности, а «дорого-бохато». Что для тюрем и военных объектов как-то не характерно. Где же я?
Напасть на сопровождающих можно было уже сейчас. Вырубить электронику, ударить псионикой по мозгам этим мордоворотам и пытаться пробиться наружу… Но во-первых до сих пор не ясно в какой стороне выход. А во-вторых из оружия у охраны только дубинки с всё той же возможностью подарить заключённым разряд тока. То есть бежать я буду до первого псионика, которого не получится задавить своими способностями сходу и у которого будет ствол. Так себе перспектива, учитывая, что я до сих пор не верю в расстрел.
Путь мы преодолели не такой уж длинный и оказались в просторном помещении. Меня подвели к стене и закрепили цепи кандалов над головой. Через несколько секунд появился давешний сопляк с ещё несколькими бойцами. На этот раз с винтовками.
-Ба, знакомые всё лица — хмыкнул я, разглядывая это недоразумение. На экране планшета всё было ещё более менее, но сейчас стало отчётливо заметно, что форма военного прокурора на нём сидит, как на корове седло. Чувствовалось, что передо мной не военная косточка, а гражданский человек.
Ответа на свои слова я не дождался, но зато выслушал приговор. Получилось довольно длинно, после всех стандартных слов из серии «Именем Славянского союза Драгунов бла-бла-бла лишается всех званий и наград», зачитан бы ещё и список моих преступлений. Я на этот фарс уже не реагировал. Кольцевидная мышца чуть ниже спины конечно слегка играла, но Славянский союз и броня англосаксов на охранниках как-то не вязались. Но раз охота устроить представление, что ж нет?
-Приговорённый, есть ли у вас последнее слово?
-Конечно есть, точнее даже просьба. Передайте моей семье, что я её люблю. Что люблю закаты. Люблю рассветы. Люблю жаренную картоху с котлетами. Люблю брюнеток. Люблю блондинок. Люблю рыженьких. Люблю…
-Прекратите ёрничать! — попытался гаркнуть юноша.
-Насри в лицо своему художнику по костюмам, клоун, в Славянском союзе не носят броню вчерашнего вероятного противника — хохотнул я в ответ.
Может этот утырок и хотел что-то ещё мне сказать, но часть боковой стены отъехала в сторону, образовав дверь и раздались сдержанные аплодисменты, а затем прозвучал вполне себе приятный мужской баритон:
-Браво. Эдгар, отстегните нашего гостя и ведите сюда.
Приказ выполнили незамедлительно, парень подскочил ко мне так быстро, что я даже заподозрил его в применении псионического ускорения. Псионического… Сделав первый шаг от стены, я попытался вспомнить свои ощущения от голоса и они действительно пробирали своей притягательностью, но при этом я не почувствовал вмешательства в свои мысли. Тонкая работа! Уже на втором шаге мой мозг оказался закрыт от псионики начисто. Это конечно не панацея от работы мозголомов, но хотя бы не даст залезть в мою голову незаметно. За углом мне предстал стол с парой стульев и обладатель голоса. Мужчина лет сорока на вид, внешность приятная, костюм дорогой, лицо холёное… Из образа политика или крупного бизнесмена выбивался пожалуй только странный взгляд.
-Присаживайтесь, Влад. Если вы позволите вас так называть — с улыбкой то ли спросил, то ли поставил меня перед фактом собеседник. Дверь за моей спиной тем временем закрылась, в помещении остались только мы с вероятно самой большой жабой на этом болоте. А так же лже-прокурором и одним из охранников, которые были у меня за спиной — Давненько мы с вами не виделись.
-Не припомню, чтобы мы вообще были между собой знакомы — ответил я, занимая стул. Переходить к активным действиям конечно удобнее из положения стоя, но так же верно и то, что стоит усыплять бдительность противника перед ударом.
-Ну вы память-то напрягите. Мы очень хорошо пообщались на Земле, я тогда сказал, что ещё посещу вас. Ведь мне было безумно интересно — улыбнулся мужчина, а в моей голове пазл наконец сложился.
-Без рогов не признал. Никак развелись с благоверной?
-Спокойнее, Эдгар — предупредительно поднял собеседник руку, успокаивая парня, который похоже был из породы фанатиков — Знаете, ваши идиомы тоже приятно ласкают слух. Конечно тем, что вы называете псионикой, можно передать гораздо больше смысла, но зато всё это в материальном мире так ново и волнующе, так сладко.
-Ага, особенно жертвоприношения — хмыкнул я на это заявление «туриста».
