прикрыл компрометирующий звук натужным кашлем.
- А мне почем знать? – прокашлявшись, он вздернул бровь, - В бараке, наверное, отлеживается. Ты же ему всю спину на лоскуты порвал.
- Пусть еще спасибо мне за это скажет, - выплюнул Ликаон, - Если бы я поступил по закону, он бы уже на кресте у дороги болтался. Еще чего выдумал, чтобы какой-то грязный раб римским гражданином назывался.
- Какое великодушие, - саркастично протянул Ал.
Неожиданно, лицо Ликаона просветлело, и он хохотнул:
- Совсем ты осмелел, рыжий. Смотри, выйдет боком еще.
Бросив эту то ли угрозу, то ли шутку, он оставил их в покое и ушел куда-то, насвистывая незнакомую мелодию себе под нос.
- Свалил? – тихо спросил Гален.
Ликаон ничего не забыл и ничего не простил – и последние несколько дней Ал с Агросом только и занимались тем, что прятали Галена от него. Как долго могла продолжаться эта игра, выяснять не хотелось – и, слава богу, было и не нужно.
До инспекции Барбата – и того момента, когда решится их судьба, - оставалось всего три дня. Их палач уже наточил свой топор – но сможет ли он пустить его в ход пока оставалось открытым вопросом.
За стенами барака бушевала гроза. Храп десятков луженых глоток пытался посоревноваться с ней в громкости, но никакого шанса против оглушающих раскатов грома у него не было. Давно оставив попытки уснуть, Ал таращился в потолок и чувствовал, как холодные лапы страха подбираются все ближе и ближе к горлу.
Не думать о том, что им предстоит сделать до того, как они окажутся на свободе, было легко днем – но совершенно невозможно ночью.
На соседней койке беспокойно ворочался Гален. Раны на спине все еще доставляли ему неудобства, что он изо всех сил пытался скрыть днем, но не мог контролировать во сне.
Несмотря ни на что, темная пелена беспокойного сна быстро упала на Ала, когда гроза немного затихла – и так же быстро расстворилась без следа, когда с соседней койки раздался истошный крик.
- Ты… Ты… Ублюдок… - с трудом выдавил Гален сквозь сцепленные зубы, после чего снова сорвался на невнятный, полный боли крик.
Глаза его были плотно закрыты, а по ладони стекала тонкая струйка крови – похоже, он так сильно сжал кулаки, что повредил кожу ногтями.
Сдавленное:
- Да я тебя… - пробилось сквозь крик.
Барак начал наполняться звуками. Поднятый Галеном шум побеспокоил многих.
Резко подскочив с койки, Ал схватил мечущегося его за плечи и с силой тряхнул.
Так называемые собратья по несчастью не отличались пониманием и сочувствием, и лучше было лишний раз их не раздражать.
Сбоку раздалось шевеление, и Карикс страдальчески простонал:
- Альбин, да заедь ты ему уже по роже! Спать невозможно!
Гален все никак не просыпался, и другого варианта действительно не оставалось. Звонкий звук пощечины утонул в раскате грома.
Только после этого Гален открыл глаза и уставился на него осоловелым взглядом.
- Меня зовут Альбин, мы на каменоломнях, тебе снова приснился кошмар, - коротко и буднично пояснил Ал.
Пусть и не каждую ночь, но эта ситуация повторялась достаточно часто для того, чтобы слова записались на подкорку. Каждый раз, проснувшись от кошмарного сна, Гален долго не мог сообразить, где он находится и как здесь оказался.
- Спасибо, - пробормотал Карикс и перевернулся на другой бок, накрыв голову импровизированной подушкой.
К счастью, остальные не успели до конца проснуться – и быстро засопели снова.
Гален на автомате откинулся на спину и тут же скривился. Ал развел руками, почувствовав укол необоснованной вины, и сел обратно на свою койку.
- На кого ты там ругался? – спросил он больше для поддержания разговора.
Спать совсем расхотелось.
После непродолжительной напряженной паузы, Гален сглотнул и ответил:
- Не помню.
Все читалось на его лице, но напирать Ал не стал. Если захочет - сам расскажет.
- И давно с тобой такое дерьмо?
- Да нет, - Гален помотал головой, - Началось прямо перед тем, как я тут очутился.
На его лице читался дискомфорт, но Ал не мог ничем ему помочь. Все его вещи давно кормили рыб на дне моря – и обезболивающие вместе с ними.
Темы для разговора очень быстро подошли к концу, гроза на улице ослабевала, и Ал постепенно провалился в сон. Физический труд на износ, как ни крути, был замечательным снотворным.
Нервы играли с ним злую шутку. Чем ближе был день инспекции, тем сильнее казалось, что надсмотрщики смотрят на них как-то косо, перешептываются как-то странно, и держатся за эфесы своих мечей так, словно только и ждут момента, когда они выдадут себя – и можно будет покрошить их в капусту.
За день до последнего рывка чувство стало невыносимым.
Посреди расчищенного от кроватей барака, Карикс красовался перед компанией гнилозубых типов.
- …и я ему короче, н-на. Видели бы вы его рожу!
Типы отозвались одобрительным смехом, больше похожим на гиений.
- И че, и он слился?
- А то! Сидел, смотрел, как я с его женой…
Ала передернуло. Легко было сочувствовать рабам, пока это были какие-то абстрактные рабы. Благородные и честные, порабощенные ужасными людьми. Сочувствовать таким, как Карикс, было не в пример сложнее.
- Да-а-а, - мечтательно протянул один из типов, - Вот как выберемся, я себе тоже какую-нибудь красотку найду…
- Ты? – хмыкнул второй, - Ты себя в зеркало давно видел? Нос весь перекошенный, зубов нету, да кто тебе даст?
- А кто тебе сказал, что я буду спрашивать? – оскалился первый тип, и все трое мерзко заржали.
Стоявший рядом с Алом Агрос скривился как от зубной боли:
- Да где там Галена носит? Не могу уже слушать этих придурков.
- Дай человеку поесть спокойно, - отозвался Ал, - У Ликаона только смена закончилась, когда он еще успеет.
- И то верно, - невесело хмыкнул Агрос.
Ал бросил на него короткий взгляд – и неожиданно даже для самого себя сказал:
- Какой-то он странный, - сопроводив слова кивком в сторону Карикса.
- М-м-м? – вопросительно протянул Агрос.
- Карикс. Он какой-то странный. Я ему не доверяю.
Агрос ухмыльнулся:
- Да он из Герговии[1]. Выпендривается больше, чем реально из себя представляет. Ну а кому понравится просрать войну[2], загреметь в рабство, а потом – так вообще сюда? Ну вот. Только и остается, что сочинять.
- Не-не-не, -
