Время шло. Дни неторопливо ползли один за другим, а я продолжал свои безуспешные поиски. В принципе, ничто не мешало мне выйти вечером на улицу (благо, ночной пропуск у меня был) и задавить по-тихому парочку фрицев. И чего бы я этим добился? Не так давно немцы уже расстреляли десяток заложников, когда какой-то парень пальнул из винтовки в ефрейтора. Даже добить не сумел толком. Но, это ничего не изменило. Заложников все равно расстреляли.
В пятницу вечером, чуть позднее обычного я возвращался домой. Сегодня у нас был «пьяный день» — кто-то из подрядчиков привез несколько бутылей самогона и вся мужская часть нашего «коллектива» (Геннадий+Виктор и я) его дегустировали. Удовольствия эта процедура мне не доставила, но отказываться тоже было не с руки. Вот и завис на лишних полтора часа. Так что домой шел уже затемно. Фонари не горели, до комендантского часа уже оставалось не так много времени, так что я торопился. Обычно, я иду домой не торопясь, выбирая места посветлее и почище. А тут решил срезать и пошел напрямик Уже подходя к дому я вдруг притормозил. Что-то было не так… Фонари в городе вообще редкость, но мне в этом случае повезло. Напротив моего дома был какой-то склад или что-то в этом роде. И у него на стене висел фонарь. Иногда по вечерам там что-то грузили или разгружали и свет горел всегда. Но, сегодня фонарь потух. В принципе, в этом не было бы ничего особенного, если бы не одна неприятная черта. К подъезду дома я подходил через подворотню и фонарь ее хорошо освещал. Сейчас там было темно и почему-то мне это не нравилось. Весь мой прежний боевой и прочий опыт резко встал на дыбы. Как-то вовремя погас этот фонарь…
А, если так? Сделав крюк, я обошел свой дом по дуге. Небольшой забор задержал меня на пару минут и я осторожно подкрался к подворотне, но уже с другой стороны. Как это было у Стругацких? Бесшумных засад не бывает. В точку! В подворотне кто-то был. И был не один. Я слышал как они переминаются с ноги на ногу. «Холодно! — злорадно подумал я. — Небось, в ботиночках клиент. Вот ножки и того, замерзли». Судя по звуку, клиентов было не менее двух человек. «А если кто-то из них одет потеплее? Тогда трое. Или больше?» Кто были эти странные визитеры? Скоро комендантский час, жители по улицам ходить не будут. Полиция? Так зачем им прятаться? Немцы? Ну, это вообще бредятина, что они тут потеряли? Дверь в мой подъезд из подворотни не просматривалась и это натолкнуло меня на некоторые мысли. Попробуем так…
Несколько минут потребовалось мне, чтобы тихо отвязать веревку, на которой моя соседка днем сушила бельё. Привязав ее за дверную ручку, я осторожно вернулся на свой наблюдательный пост.
«Начали!» И я дернул за веревку. Моя входная дверь громко хлопнула.
— Черт! Он что, стороной прошел?
— Как? По воздуху что-ли?
— А через забор! (Ты, смотри, угадал!)
— Может, вышел кто?
— Так где же он? Куда пошел? (точно, шагов ведь не слышно!)
— Иди, под дверью послушай, если он пришел домой, сегодня ждать бесполезно, он ночью не ходит. (Интересно, значит за мной следили?)
Послышались шаги и из подворотни появился первый клиент. БУМС! — это подобранное мною полено встретилось с его головой. Несильно, но основательно. Минут пять он точно не боец. Топот ног и из подворотни вылетело еще двое.
«И чегой-то у нас в руках? Пистолет? Не помешает, сюда давай… А, грубить и драться нехорошо, на тебе ответного! Раз! Один готов… второй? Где ты, родной? Вот он и тоже с пистолетом. Наган? Тоже не помешает, давай».
Я оглядел «поле боя». Трое успокоенных налетчиков разлеглись в живописных позах. Причем первый уже шевелился и пытался встать. Я осмотрел его. Кроме ножа у него ничего не было. «Эх, расстроиться соседка утром! — думал я разрезая похищенную веревку на куски. — Надо будет ей как-то это компенсировать». Через пару минут вся троица была надежно упакована и я пинками погнал их к себе в квартиру. А, куда ж еще мне было их девать?
Затолкав и затащив злодеев в квартиру, я рассадил их на полу, лицами к входной двери, а сам уселся сбоку от нее, так чтобы видеть всех троих. Пока они окончательно приходили в себя, я достал из тумбочки бутылку самогонки и щедрой рукой плеснул себе грамм 300. Прихлебывая обжигающую жидкость, я оглядел всю троицу. «Ну, вот этот будет у нас «Длинным», этот — соответственно — «Худым». А тот, с синяком на рыле — «Сизым». Очухались уже вроде бы, пора и поговорить…»
— Ну?
— Что — ну? — это «Длинный».
«Невежливый какой! Ну-ну, не я первый начал…» Примерившись, я аккуратно заехал сапогом ему под ребро. Тот охнул и выматерился. За что и получил еще разок.
— Уяснил? Я тебя по матери не посылал!
— Да, ты чего дядя! — это уже «Худой» включился. — Налетел, трендюлей наставил, а теперь еще и нукаешь!
— Ага. Вы значит, себе мирно курили, а тут я — такой весь из себя злодей, вас отметелил жестоко. А вы все белые и пушистые. А на кой тогда вам, белым и пушистым, такие вот игрушки? — и я покрутил на пальце наган.
— Так время-то, какое?
— Какое?
— Так война ж…
— А ты — солдат? Какой армии?
— Не солдаты мы — разлепил губы «Длинный» — Мы больше по своим делам.
— И что ж это за дела такие, что надо с пушкой меня в подворотне караулить? Ты, когда дальше врать будешь, имей в виду — разговор я ваш слышал.
— Так, деловые мы. Погуторить пришли.
— Ты, милок, когда врать будешь — подпрыгивай. Для разговора со мной два ствола не надобно. Я вот весь открытый и на виду, а ты — кто? Обзовись, тогда, может и поговорим.
Троица переглянулась, видимо на этот случай у них домашних заготовок не было.
— Молчим?
— …
— И правильно, потому как никого из местных деловых ты не знаешь и соврать так, чтобы я поверил, не можешь. (Я их, правда и сам не знал, но, похоже, угодил в точку — «Длинный» молчал»).
— Ты еще мне советской властью прикинься, постращай меня смертью неминуемой…
Опа, а вот это я попал! Ребятишки беспокойно заерзали. Так, ну на подпольщиков они похожи, как баран на весло. Почему? Да, сытые они. Город под немцем уже, почитай месяца два, а по их мордам и не скажешь, что на паек живут. Значит — что? Значит, жрут они сытно, а кто у нас сейчас жрет? Да, и пахнет от них СИГАРЕТАМИ, а не простым табаком — где берут? Так, ну-ка подпустим мы им шпилечку…
— Ну, а если ты и советская власть — нафиг вы тут меня караулили?
— Сказали же тебе, поговорить надо было — вступил в разговор «Сизый». — Неясно, что ли, разъяснять надо?
Так, и этот тоже грубиян. Мало тебе синяка на рыле? Ну, получи и ты… «Сизый» зашипел, но помня полученный «Длинным» урок, от матерной ругани воздержался. А ведь интересно, откуда у него в голосе командные нотки? Это, сейчас, когда ТАК говорить очень немногие себе позволить могут. А ведь он не врет и не рисуется, он ТАК говорить привык. Немец? Вряд ли,… Да и зачем я им нужен? Подполье? Проходили уже… Тогда — кто?
— К советской власти — почет и уважение! (ободрились? — зря ребятушки, это вы рано…). За приговор мой последний, незаслуженный, да еще за всякие «радости» я, конечно, всей советской власти не отомщу. Но, вот отдельным ее представителям очень даже могу.
Погрустнело ребятишкам, даже очень. Да и, что тут мудрить? Послать вербовщиков к моему персонажу — это совсем умом тронуться надо. Грохнуть? Это возможно. Но, почему — я? Немцы и не хрюкнут над моей могилой. Крест — вот это ближе к цели, его можно. И даже нужно — он враг явный и очевидный.
— Я вот сейчас что сделаю? Сам об вас рук марать не буду. Не по масти это мне. А вот на улицу вас вытащу, да посередке и разложу. Тут скоро патруль полицейский пойдет (кстати, о патруле — где он?), он тут все время ошивается. Склад стережет (я, кстати, сегодня его не видел, а раньше, бывало, и здоровались), вот и будет ему подарочек. Они власть, вот пускай у них голова и болит — кто вы такие. Тем более, уже полчаса, как комендантский час наступил, а пропусков у вас нету.
А они не боятся! Даже и расслабились. Значит — что? Не будет патруля? Или пропуска есть? Нет пропусков, я проверял. Патруль их знает? Откуда? А почему свет не горит?
— Да, не знаем мы местных никого — снова вступил в разговор «Длинный» — И пропусков у нас нет, это ты верно сказал. Сами тут недавно. Из Минска я, а они вот из Гродно. Из деловых один я, они так — потом пристали.
— Кого в Минске знаешь? (и как я его проверю, если соврет?)
— Васек — «Заячья губа», Колян — «Лекарь».
— Не слышал про таких (есть — нет, как проверить?), сидел я, в зону вести не очень идут быстро (а теперь — уже ты меня не проверишь!).
— Ну, звиняй, дядя, больше ничего тебе сказать не могу, я из Минска никуда и не вылезал больше, других не назову.
— А ко мне, зачем пришли?
