Отвечать ему пока смысла не было. С невероятным усилием я проглотил целительную смесь слюны с «вытяжкой», и едва не потерял сознание, когда ком чистой боли прокатился к желудку. Челюсть, рёбра… у меня хоть что-то целое осталось?
Но иголочки уже растеклись по всему телу, будто тело стало неметь. И, кроме боли, появилось и приятное тепло.
— Больше половины наших знаний от вас, Иной, — вдруг сказал Страж, не сводя с меня пистолета, — Сдайся, и даю тебе слово, ты станешь одним из нас. С тобой Стражи станут ещё сильнее.
Я не смотрел на него. Красная Луна посреди чёрной кляксы Пробоины словно стала ещё ярче. Она манила, звала, умоляла присоединиться к фестивалю магии огня.
Стихия пламенных магов ярилась, закручиваясь в крови в невероятные сгустки силы. Если бы не кирпич в нижней чакре, я бы сжёг этого наглеца одним взглядом…
Я знал, что могу это. Невероятная мощь крылась в теле Василия, но почему-то была запечатана сумасшедшим одноглазым чернолунником.
«Святоша тут не причём, Иной. Это воля Незримой, той самой богини, по которой ты так сохнешь!»
Страж Душ прекрасно видел, что я прихожу в себя. Он видел затягивающиеся кровоподтёки на моём лице, поэтому хладнокровно взвёл курок:
— Жаль, — сказал он, улыбнувшись.
Я перевёл на него взгляд. Ещё бы секунду, ещё бы самую малость на восстановление.
— Сдаюсь, — вырвалось у меня.
— Что? — палец, напрягшийся для нажима на курок, ослабел.
— Ну, возьми… кха… мои знания, — я кое-как повернул голову, — Или чего там…
Ну, ещё секундочку. Огонь ярился в крови, растекаясь по венам вместе с «вытяжкой». Ещё на один заход меня хватит.
— Так бы и сразу, — счастливо ощерился Страж Душ, чуть отвернув пистолет в сторону.
Его рука полезла в карман, вытаскивая браслет с тхэлусом, как будто полицейский за наручниками полез.
Моя рука начала движение к его сапогу, как человеческая, а сбила оракула с ног, уже как «угольковая» лапа. Страж, опомнившись, всё же выстрелил, но через секунду его голова исчезла в моей пасти.
Он всё же задел меня, и плечо откликнулось болью. Но мощь элементаля уже переполняла меня, и Красная Луна звала…
«Сколько силы, Иной!!!»
О, да! Я вскочил на все четыре лапы и завыл от упоения первобытной стихийной мощью.
И тут же пришлось пригнуться, когда шатёр прошили десятки трассеров. А, твою псину, что-то я расслабился.
Я не успел выскочить из-под полога, когда в него прилетела настоящая магия. Лишь накатило сбоку чувство, что пришёл кто-то очень сильный, а потом всё взорвалось…
Даже у тела «уголька» есть предел прочности. Взрывная волна таранит меня, сдавливая до хруста тело, и уже через секунду я лечу над лагерем горящим фениксом.
«Что, опять?!» — прозвучал слегка обиженный голос Одержимого, — «Мы думали, ты спасёшь нас!»
Вот оно, значит, как всё выглядело для Василия. Сверху кавардак, творящийся внизу, был даже красивее — носящиеся по лагерю «угольки», раскидывающиеся заклинаниями маги, чертящие трассеры гвардейцы.
«Угольков» было много, и я прекрасно видел, как от далёкого Межедара по горящему полю в нашу сторону неслись разъярённые искры, словно чья-то незримая воля направляла их сюда. Там тоже чертили воздух сотни выстрелов солдат, кипел бой.
Когда я свалился через крышу палатки, влепившись в гору каких-то сундуков, потом вылетел наружу. Кувыркаясь, как мешок с переломанными костями, я влетел под следующий навес, перекатился пару раз, и застыл в неестественной позе, глядя на потолок.
Твою ма-а-а-ать! Именно это мне хотелось кричать, но сломанная и съехавшая набок челюсть едва сдвинулась, вставая на место, и получилось:
— Ва-а-а-а… ма-а-а…
Где за затылком была моя нога, руки свёрнуты за спиной, вторая нога через них узлом… Почему я сознание-то не потерял? Это же просто невероятные увечья.
— Деверь мой дорогой! — звонкий голос Эвелины оглушил меня, — Ты пришёл меня спасти?
Казалось, что даже уши у меня переломаны в десяти местах, и её крик бил ещё сильнее. Я попытался скосить глаза, чтобы разглядеть Избранницу, сидящую на коленях всего в полшага от меня.
Руки связаны за спиной, но она всё равно улыбается, не сводит с меня счастливых глаз. Да уж, на появление героя-спасителя мой прилёт явно не похож.
— А… — я еле заставил челюсти раздвинуться, — Ох… Вро… Вроде того…
Глава 4. Скачущая
— Это просто чудо, — Эвелина будто светилась от радости, — Оттаскай Незримая меня за космы, ты пришёл за мной, несмотря ни на что!
Я попытался улыбнуться и понял, что проваливаюсь в забытье, дышащее предсмертным холодом. Даже таблетки «вытяжки», продолжающие внутри заниматься регенерацией, ничего не могли сделать.
У всего есть предел…
— Эй, Предтеча! — Эвелина возмутилась и заёрзала, — Иди же ко мне!
Руки у неё были не просто стянуты за спиной. В темноте я не сразу разглядел столб за её плечами — Избранница дёргалась вперёд, пыталась наклониться, но не могла до меня дотянуться.
— Деве-е-е-ерь! — она зарычала, видя, что мои глаза смыкаются.
«Иной… А, чтоб вас всех в Пробоину засосало! Незримая, помоги нам!»
Эвелина аж шарахнулась назад, стукнувшись затылком об столб и округлив глаза:
— Что я слышу, нечисть просит меня о помощи?
Одержимый внутри меня захныкал. Его всхлипы замедлялись, будто он замерзал — в той части души, где скрывалась его сущность, всё подёрнулось льдом.
«Буду, буду служить тебе», — послышался его слабеющий голос.
— Веры Легиону нет, — ответила Эвелина, — Но ты и вправду послужишь, нечисть.
Удивляться, откуда она знает имя моего Одержимого, сил уже не было. Шум полыхающего лагеря, вой «угольков», крики гвардейцев и солдат. Всё это исчезло, и осталась тишина.
Тишина… и она.
Я старался, таращил глаза на Эвелину, не давая векам захлопнуться. Пытался насмотреться в последние секунды на ту единственную, за которой я поплёлся в этот грёбанный лагерь, чтобы убивать вояк, которые просто несут свою службу.
И зачем? Ну, что мне до внутренних разборок этих чернолунников, если они сами друг друга спокойно предают.
Спокойно бы дошёл до юга вместе с армией, там бы встретил одноглазого святошу, снял бы это проклятое «Вето». Потом поступил бы в гвардию, а именно в Пламенную Когорту…
Дослужился бы до высокого чина, может быть, даже генеральского. А там можно было бы спокойно, имея за спиной силу в виде когорты верных солдат, предъявить свои права на трон. Ну или, в крайнем уж случае, признаться отцу. И попробуй они меня взять на опыты…
Как говорится, «умная мысля приходит опосля». И сейчас это показалось вполне даже разумным.
Как-то на задний план отодвинулось, что придётся всё время прятаться от Стражей Душ, следить за своими способностями, да и Одержимый изнутри никуда не делся.
— Ох, сгинь моя луна!
Что-то стукнулось мне в скулу, возвращая в реальность. Это было бы больно, если бы сейчас всё моё тело не было наполнено страданиями…
Упавшие на моё лицо волосы защекотали нос, и совсем рядом, фыркая пылью мне в ухо и касаясь меня лбом, пропыхтела Эвелина:
— Предтеча, ну же! Поцелуй меня.
От удивления я даже приоткрыл веки. Та поза, которую Эвелина приняла, упираясь вздыбленной пятой точкой в столб, была не просто возбуждающей, а откровенно сводящей с ума. Так себя приличные Избранницы со столбами не ведут.
Лицо Эвелины было совсем рядом — она упиралась подбородком в грязный пол и пыталась ещё подтянуться, но уже достигла предела. Осталось-то всего сантиметров десять, которые теперь на моей совести. А у меня в это время роились в голове сомнения, что невозможно извернуться так, когда у тебя руки связаны за столбом.
Но как-то же она протащила свой зад кверху, оставив связанные руки внизу столба, чтобы подобраться ко мне вытянутыми губами? Вот же сумасшедшая баба. Вокруг витает смерть, мне нужна срочная помощь целителя, а ей бы только целоваться.
