станет. А то из Англии будут по сто рублей за штуку обходиться.
Поручик согласно покивал головой, знамо дело что хорошее дорого стоит.
— Буду улучшать её, есть нюансы. Кроме того, закажу пулелейку особой формы для специальных пуль.
— Господин капитан-лейтенант, а чо за пули-то?
Моё звание, если с пехотным сравнивать, соответствует секунд и премьер-майору.
— Извините, господин поручик, но это пока государственная тайна. Да и нужно сначала сделать, чтобы проверить, вдруг расчёты неверны. Да и цена у таких пуль будет слишком высока, даже увеличившаяся дальнобойность её не оправдает.
— Понимаю, прекрасно понимаю, — согласился представитель Павла.
Вот и хорошо, он теперь сам доложит, так как лично всё видел и даже стрелял. Нам меньше мороки с рапортами и отчётами. Правда, Александр Васильевич отправил на войну подробное донесение о возможностях «фергюсонового ружья» и присовокупил пакет с пятью фунтами нашего кофе. Какой-то его друг или знакомый на Дунае воюет, но я пока не знаю кто именно.
Мне сейчас другие дела свербят задницу. Во-первых, Храповицкий нашёл через свои связи в учёных кругах парочку химиков, имеющих знакомцев во Франции. Хочу припахать их разведать хоть что-нибудь о Бертолли. Во-вторых, Прохора Кузьмича нужно навестить и оставить одну винтовку Фергюссона для копирования. Заодно выяснить, когда первые ракеты будут готовы для испытаний. Мне фугасное злодействие не нужно, лишь поджигательными возможностями интересуюсь.
Второго августа отправились с мастеровыми в порт, откуда отбыли к северу от Кронштадта на какие-то островки. Русско-шведская война закончилась и где-то в Финляндии должны подписать мирный договор со дня на день. Александр Васильевич говорит, что мы освободим Швецию от своего протектората, а они, взамен, откажутся от союза с Турцией. Якобы это смешает планы Англии и Пруссии и втянут их в войну с Францией.
Всё это не только выше моего понимания, но и находится далеко в стороне. Признаю лишь один лозунг: «Подальше от начальства — поближе к кухне!».
Зато испытания ракет признал удовлетворительными. Опытные образцы летали более менее в сторону от нас, причём за версту и дальше. В полутора верстах заякорили три старые лодки, послужившие мишенями. В одну удалось попасть с берега и даже поджечь её.
— Семён Афанасьевич, вы не переживайте, — решил приободрить меня оружейник, — главное, теперь знаем как и что улучшить.
Мастер переживает за деньги, которые потрачены, как будто сам их платил.
— Прохор Кузьмич, да я рад что удалось многого добиться, как задумывалось. А огрехи в любом деле случаются. Не ошибается лишь тот, кто вообще ничего не делает.
Мастер аж расцвёл от завуалированной похвалы и поддержки. Храповицкий тоже доволен, видимо не ожидал, что хоть что-нибудь путное выйдет.
— Представляю, как будут загораться вражеские корабли от наших ракет, когда создадим улучшенные варианты.
— Так в корабли любой дурак попадёт, — тут же отреагировал наш кудесник, — вона в маленькую лодку удалось попасть! А корабль куда больше в размерах. Только и ракет нужно будет больше, чтобы поджечь.
— Ради усиления обороны Петербурга никаких денег не жалко. Хоть тридцать установок можно будет изготовить и две тысячи ракет сделать для боезапаса.
Прохор Кузьмич и лоб наморщил, и губами пожевал, представив размер будущего заказа.
— Долго делать придётся, ваши благородия. Придётся мастерскую расширять и новых работников нанимать, а это потраты.
— Не переживай, оружейник, императрица ради важного дела солидно заплатит, чтобы на всё хватило.
— Эх, Александр Васильевич, неужто государтня-матушка вас послушает? Сумлеваюсь я чего-то.
Мы и сами сомневались, но доложиться обязаны в любом случае. Такое нельзя утаивать ни в коем случае. Главное, чтобы к придворным инфа не перекинулась, иначе завтра вся Европа скумекает что к чему и станет повторюшкой-хрюшкой.
Наставник так ловко всё обстряпал, что на встрече был не только секретарь Екатерины, но и великий князь Павел Петрович. Обе противоборствующие стороны в данном случае были едины — оборона столицы важнее разногласий. Больше никого не пригласили, дабы не нарушать секретность преждевременно. Тем более, что предстоят ещё и ещё испытания. Вопрос заключается в том, кто будет финансировать разработки в дальнейшем. Мои деньги постепенно заканчиваются и я просто не в состоянии вести более обширные исследования нового оружия.
Встреча прошла на удивление без особых проблем. Храповицкому удалось вжевать Екатерине и Павлу достаточно простую мысль о необходимости соблюдения секретности, как можно дольше. Из чего императрица сделала своеобразный вывод.
— Тогда я дам Симеону денег и пусть ведёт разработку ракет сам, якобы в частном порядке. На это и внимание никто не обратит, навроде новых фейерверков пусть выглядит. А ежели с китайцами завяжетесь, то вообще похоже будет.
Царица совместила своё прежнее обещание с государственной целесообразностью, выделив 50 тысяч рублей. Теперь мне придётся не только довести разработку до ума, но и за свой счёт построить установки и изготовить кучу ракет.
— Когда будешь готов к большим испытаниям, тогда и старые корабли дам для поджига и денег добавлю, ежели что. А за сиё старание в упрочении обороны благодарю.
— Хорошо бы в чине Симеона повысить, ваше величество, — свои три копейки вставил Павел, — всё-таки совершенно новое дело начато, дотоле не было такого.
Папахен не для меня выёживается, а скорее недоволен тем, что всякие Зубовы в чинах непомерно растут. Царица не стала кобениться, а даже наоборот.
— Павел Петрович, имей в виду, что Симеон Афанасьевич ещё и наш русский кофе создал и сахар пытается наладить.
— То мне ведомо, государыня, а ещё он отличное ружьё из Англии добыл. Хочу целую роту гатчинских стрелков создать с такими же.
Ну, блин, понеслось! Мерялись бы своими пиписьками наедине, чего мной-то выпендриваться?
— Так может и наших кавалергардов дворцовых ими вооружить? — хитро уела оппонента Екатерина, — быть тебе отныне, Симеон, капитаном 2-ого ранга.
— Ваш величество, — уже я возмутился беспределом, — так у меня нет соответствующего морского стажу. Что люди подумают?
— То, что скромен и чужих заслуг не хочешь, я ценю!
Павел с Храповицким тоже одобрительно покивали. Нельзя же оставаться в стороне, когда плюшки раздают. Надо бы тоже принять участие, пусть и не прямое, а косвенное.
— Ты, Симеон, в отставке, а чины у нас раздаются иногда без выслуги, а за дела и свершения. Так что не переживай, а думай чем ещё помочь.
— Так я же в поместье собираюсь, государыня, какая оттуда-то помощь.
— Ты же не отдыхать едешь, а полезным делом заниматься. Ладно, хватит о делах, устала. Лучше пойди с Павлом Петровичем, он с тобой побеседовать хочет самолично. А мы с Александром Васильевичем кое-какие бумаги пока подготовим.
Проходя по дворцу в
