— И его, что же, колонизаторы разрушили? — спросил я.
— Нет, — Лана поежилась, когда холодный ветер бросил в нее пригоршню мелких капель.– Не совсем так. В Урде всем заправлял какой-то жутковатый культ: кажется, они даже приносили человеческие жертвы. На вершине пирамиды, прямо как майя. Говорят, они взывали к кому-то, живущему внутри пирамиды. Просили его, и он отвечал на их просьбы. Это было что-то вроде магии. Потом Урд захватили доминатские конкистадоры, и, конечно, не стали этого терпеть: у них-то магия дозволена только служителю церкви, да и то не всякому. Они потому и таких, как я, сжечь готовы.
В общем, культ они выкорчевали на корню, всех его служителей пожгли на кострах, но пирамиду разрушать не стали просто поставили на ее вершине часовню. А город остался. И, вроде бы, даже процветал до того, как появилось Чернолесье, которое с первого дня прошло через него едва ли не самым центром. Представляешь: жили себе люди, а потом в один прекрасный день проснулись: вокруг города лес, из которого прут жуткие твари и жрут все на своем пути.
— Отлично представляю, — ответил я, глядя на затянутый дымкой берег. — Я сам однажды так проснулся.
— Не совсем то же самое, конечно, — Лана покачала головой. — Но, в общем, да. Короче, доподлинно неизвестно, что было с городом дальше: наверное, кто смог, уплыл оттуда на кораблях или пробился через лес. Полоса Чернолесья тогда была намного уже, чем сейчас. Вооруженный отряд, должно быть, мог пройти.
— И что же там теперь? — спросил я.
Лана пожала плечами.
— Откуда же я знаю? — ответила она. — Надо полагать, просто заброшенный город, сильно разрушенный временем и нежитью. Но раз суда этим путем не ходят, значит, мародеры там не побывали, так что Эрт недаром наобещал команде сокровища.
— И как ты относишься к идее пограбить мертвый город? — я развернулся, следя глазами за чайкой, пролетевшей сквозь пелену дождя куда-то в сторону берега.
— Тамошним жителям их добро уже не понадобится, — ответила Лана.
— Я смотрю, ты здорово все это изучила — проговорил я, наблюдая за удаляющимся белым пятном и барабаня пальцами по цевью крикета, спрятанного от влаги под плащом. Лана отчего-то смутилась.
— Я хотела, чтобы мы лучше знали, куда отправляемся, — ответила она секунду спустя. — Это действительно нехорошее место, и нужно будет держаться настороже. Я считаю. что было бы неплохо сперва нам с тобой вдвоем сходить на разведку, а затем, если все нормально, уже запускать туда команду корабля и солдат.
— Как бы они не подумали, что мы норовим захапать себе самое ценное, — ответил я. Что-то такое вертелось у меня в голове. Какое-то смутное подозрение, которое я никак не мог облечь в форму вопроса.
— Мне плевать, что они подумают, — жестко ответила Лана, сжав губы.
— Может быть, если там в самом деле так опасно, тебе не стоило плыть? — спросил я ее.
— Какого черта⁈ — вспыхнула она вдруг. — Я готовилась к этому плаванию не один месяц! Я маг, в конце концов, у меня уровень выше твоего, и я могу за себя постоять!
Я замолчал, смутившись ее отповедью. Действительно: Лана никогда ничего не делала наобум, и если уж решила достигнуть цели, то сперва составляла хотя бы мысленно план с пунктами и подпунктами. Возможно, мне и в самом деле стоило скорее переживать за себя, но переживать за себя мне как-то надоело, да и неприлично было бы делать это вслух.
Молчание, повисшее между нами, нарушил Дрикер, приблизившийся к нам и сплюнувший за борт, сморщившись при этом, словно от дурной выпивки.
— Вы бы, госпожа, поменьше бы в этом наряде на палубе ходили, _ проговорил он со своим извечным кислым выражением лица, кивнув куда-то в сторону ланиных брюк. — А то народ-то всякий тут, кого уж там господин Эрт набрал.
— Я тоже участвовала в подборе экипажа «Вестницы», — напомнила Лана, и уши ее при этом покраснели. — И я не понимаю, каким образом…
— Да обыкновенным образом, — вздохнул капитан. — Я вам и то, еще в Крюстере говорил, что не женское это дело, на корабле ходить, да еще среди толпы такого, откровенно говоря, отребья.
При этом он понизил голос, чтобы двое матросов, сматывавших какой-то канат под ободрительную ругань боцмана, его не услышали.
— Сорок мужиков на корабле, да еще солдат десяток, — продолжил он, вздохнув. — А вы эдак-то вот…
— Я полагаю, ваша команда знает, что я офицер экипажа, и что непочтительность ко мне в походе наказуема, — проговорила Лана, чеканя каждое слово. — А если не знает, то разве не ваше дело эту мысль до них донести?
— Да я что? — стушевался Дрикер. — Я только вашего ради спокойствия.
Он снова сплюнул за борт и направился торопливыми шагами к боцману‚ отдавая ему какие-то малопонятные указания на морском жаргоне.
— Решать он за меня будет, что мое дело, а что не мое, — раздраженно проговорила Лана себе под нос.
— А в самом деле, обязательно вам было плыть самой? — раздался вдруг рядом веселый голос Эрта, поднимавшегося по трапу из трюма и с удовольствием потягивавшегося. — Вы слишком прекрасны, чтобы так рисковать своей жизнью.
— Вы все сговорились, что ли⁈ — бросила Лана и загрохотала каблуками сапог вниз по трапу, так что молодой судовладелец едва успел посторониться.
Он взглянул на меня с недоумением. Лана ему, кажется, нравилась, но он никак не мог выдержать с ней правильный тон. Я только развел руками и покачал головой.
* * *
Вслед за этим потянулись длинные одинаковые дни, наполненные дождем, теснотой, качкой, запахом смолы и напряженным ожиданием худшего. Как главному защитнику корабля от возможного нападения, мне полагалось как можно больше времени проводить на палубе. Я договорился спать по три часа ночью и еще столько же днем. При этом днем во время моего сна на палубе всегда была Лана, а ночью усиленный караул из солдат Морионе.
Нежить, однако, все не показывалась, и необходимость все время быть настороже выматывала, да и сна не хватало, отчего уже на третий день я стал слегка неадекватен: на вопросы отвечал с запозданием, и то и дело норовил прислониться где-нибудь к переборке и подремать хотя бы стоя. С наслаждением думал я о том, что скоро наберу следующий уровень, и смогу вкачать прибавку к выносливости, после которой потребность в сне существенно снизится. Пока же приходилось терпеть.
«Вестница» двигалась вдоль берега медленно, почти что ощупью, чтобы в условиях переменного ветра не напороться нигде на мель, но в то же время и не удалиться слишком сильно от берега.
Первые пару дней на берегу кое-где попадались окруженные частоколом рыбацкие деревушки, а в море небольшие рыбацкие лодки с вооруженными хмурыми людьми. Окраина Чернолесья жила своей жизнью: тяжелой, настороженной. Вскоре, однако, и их не стало, и берег затянулся сплошной черно-бурой полосой леса, в которой лишь кое-где можно было разглядеть остатки построек, разваленных или выгоревших много лет назад.
Как только признаки человеческого жилья перестали показываться на горизонте, настроение на борту, и без того не слишком веселое, упало еще на пару пунктов. Даже Эрт, казалось, несколько сник, меньше болтал о нашей грядущей славе, и все чаще застывал на мостике со зрительной трубой, разглядывая затянутые туманом лесистые берега. Матросы же, сменившись с вахты, уже не пели в кубрике похабных куплетов‚ как поначалу, а все чаще затягивали какую-то заунывную и совершенно бесконечную песню о том, как гребец из Графты плыл за своей любимой через море, останавливаясь возле каждого острова и сетуя на то, как далеко ему плыть.
Помимо общей мрачной атмосферы лично меня несколько тяготило еще и то, что с первого же дня на судне мне невольно пришлось занять роль арбитра между Дрикером и командой с одной стороны и Морионе с его солдатами с другой. Между наемниками и моряками то и дело возникали стычки: из-за еды, из-за игровых долгов, из-за порции грушевки, которую Морионе выторговал для своих ребят, а матросам в плавании не полагалось. А кого же могли позвать, чтобы утихомирить дерущихся или просто спорящих на повышенных тонах мужиков? Разумеется, того, кто не относится ни к той, ни к другой стороне. Прямо как в старом анекдоте про звонок в пожарную команду о том, что нужно разнять драку врачей с полицейскими.
