Беру мел и записываю.
— Отрицанием высказывания A называется такое высказывание, обозначаемое ¬ A (читается: «не A»), которое является истинным, если A ложно, и ложным, если A истинно. Эту ситуацию можно изобразить с помощью таблицы истинности…
— Стоп! — говорит лектор. — Я понял кто вы! Вы — Штыба!
Сказать, что я офигел — это ничего не сказать. Что за новости? Откуда он меня знает?
— Казьмин с кафедры теорфизики хвастался, что к нам на факультет поступил очень сильный студент, — поясняет профессор.
Стыдно-то как! Он меня знает, а я даже не знаю ни имени, ни отчества лектора. Только фамилию — Славский.
— Ну, это другое дело! Хотите сдать экстерном экзамен? — подобрался как хищник перед прыжком Славский.
— А зачем мне это надо? — морщу лоб я.
— А зачем вам время терять? — логично отвечает вопросом на вопрос лектор.
— Я подумаю, можно? — спрашиваю я, уже не радостный, что затеял этот разговор.
— Конечно, конечно, — машет рукой Славский. — Итак, продолжим:
Из высказываний можно получать новые высказывания с помощью следующих операций «и», «или», «не», называемых булевыми. Кстати, а почему они так называются? — лектор вперил в меня свой взгляд.
— В честь английского математика Джорджа Буля, жившего в девятнадцатом веке, и считающегося отцом математической логики. Созданный им математический аппарат в соединении с двоичной системой счисления привел к созданию цифрового электронного компьютера, — уныло отвечаю я, понимая, что отсидеться тихо на галёрке мне уже не получится.
Надо соглашаться на досрочную сдачу.
— Конгениально! — восхищается проф.
— Киса, — добавляет язва Лена.
Студенты ржут, а мне неприятно. Выгляжу как клоун, да и добрых взглядов от однокурсников не наблюдаю в свою сторону — выскочек не любят. Зато вторая пара порадовала меня совсем забытым «исткапом». Так я называл историю КПСС. Монументальная Оксана Игоревна, возраста так слегка под шестьдесят, читает лекцию с уверенностью ледокола, ведущего караван судов сквозь льды. Лекция вводная, казалось бы — что там сложного, но ухо цепляют анахронизмы! Оксана Игоревна совершенно не учитывает последние веянья в политике, например, много «многомандатные выборы», или вот Федирко на совещании рассказывал про перемещение центра политической жизни от партийных структур к общественному мнению и средствам массовой информации. Но, наученный инцидентом на матане, помалкиваю.
Сегодня аж шесть пар, но я собираюсь с последних двух уйти. Надо «беженца» пристроить в гараж, и к Ленке потом в гости заехать, поговорить насчёт Ильи. Сдвоенный английский я пропущу. Невелика потеря!
В общаге застаю спящего как сурок друга, причем на кровати Юрика. Ладно, хоть не расстилал её, и не сильно заметно, что кто-то на ней спал.
— К Ленке? Не, не поеду, — морщится Бейбут по дороге в гараж.
Пожимаю плечами и еду в общагу пединститута один. Вот что, спрашивается, Лукарь-старший доче квартиру не снимет? Есть же возможность. Воспитывает? Или боится, что замуж выскочит раньше времени? Общаги и сам вуз расположены около рынка, забегаю туда за покупками. Беглеца кормить надо, а то он точно плиту найдёт и сам готовить будет. Успеваю купить колбасу, варёную курицу, домашние разносолы. Раз уж я на колёсах, беру с запасом.
Вот к Ленке поселить Бейбута можно безбоязненно, что того не пропустят. Она живет на первом этаже, да и на вахте никого нет. Стучусь. Дверь, как всегда, открывается нараспашку и без вопроса «кто там?» Ленка в комнате не одна, у неё Илья. Неудобняк сейчас ему предлагать работу — мол, что за дела, почему через подругу? Пришлось на ходу сочинять причину своего появления.
— Был на рынке, затаривался едой. Дай, думаю, посмотрю, как ты живешь, — вру я.
— А я сейчас тут обитаю, у Лены соседки уехали в колхоз, — поясняет Илюха.
Достаю заготовленные в подарок сладости, и наша общая знакомая бежит на кухню. Нет, не греть чайник, у неё есть электрический в комнате, а мыть посуду. Между делом рассказываю про Бейбута, а потом про предложенную мне работу в крайкоме КПСС.
— Вместо меня Жанна будет, а вот кого ей в замы, пока не решил. Может ты, Илья, хочешь? — предлагаю я.
— Не хочу, — ожидаемо отказывается ленивый друг. — И так работы в МЖК полно.
— А что ты сразу лапки вверх поднимаешь? — интересуется Ленка.
— Тебя, пигалица, не спросили, что мужику делать, — легонько щелкаю по носу девчонку.
Та от возмущения аж дар речи потеряла. Собственно, после этого участь Ильи была решена, и у Жанны появился новый зам. Я такие комбинации на раз просчитываю!
Помня об аппетитах нового гаражного сторожа, покупаю в «Ниве» сдобу и в заранее заготовленный термос наливаю четыре стакана местного какао с молоком. На вечер ему должно хватить. В гараже удивительно чисто. Бейбут что, решил доказать мне свою ответственность? Но обогреватель всё равно не дам.
— Может, я в машине буду спать? Печку врублю, — невинно предлагает друг.
— Нефиг, — решительно отказываю я, помня сколько людей погибло от выхлопных газов в гаражах.
— Скучный ты, — резюмирует Бейбут.
— Бейбутик, ты тут? — раздаётся нежный голосок из-за гаражной двери. — Я тебе супчик принесла, в термосе.
Айдария! Милая татарочка, с которой мой друг в своё время дружил. «Иногда они возвращаются».
— В общаге случайно встретились, — явно врёт мне смущённый друг.
— Толя, здравствуй, а мне Людмилка все уши про тебя прожужжала, какой ты стал. Был бы ещё татарином, я бы… ух! — подхалимски приветствует меня студентка.
За спиной засопел недооцененный казах.
— На дискотеку-то идём? Сегодня пятница! — спрашивает Айдария.
— В политех? Я нет, — сразу отказываюсь я.
Иду «домой», так я привыкаю называть свою комнату в общежитии, и в уже начинающем темнеть лесу слышу женские всхлипы.
Глава 7
Приглядываюсь и вижу аккуратную женскую попку в джинсах. Какая-то девушка стоит на четвереньках и тоненько причитает что-то под нос.
— Эй, малая, у тебя всё в порядке? — осторожно спрашиваю я.
— Я деньги потеряла-а-а-а, — зарыдала ещё громче незнакомка, даже и не подумав обернуться или встать.
— Не боись, сейчас найдём, — обещаю я.
Темнело, и я решил перед выходом захватить с собой фонарь. Как удачно! Включаю его, и мощный луч света показывает, что не девушка это, а скорее тетя. «Милфа» как потом станут говорить.
— Дай я, — просит фонарь женщина лет тридцати пяти, всё также не вставая с хвои.
Но встать пришлось и даже пришлось вернуться немного назад, но кошелёк мы нашли, не сразу, минут двадцать убили на это. Она его выронила метров за сто от того места, где ползала.
— Последние семь рублей, — радостно возвращает фонарик растеряха.
Бля, это я тут ради семи рублей на карачках ползал? Лучше свои отдал бы. Чуть не матюгнулся. Провожаю даму до дома. Галантно предлагаю руку, та не отказывается — гора очень крутая, градусов шестьдесят, и по тропинке идти трудновато. По дороге задаю вопросы, что и как, а сам представляюсь Анатолием, партийным работником. А что, не соврал почти. Ирина — преподаватель математики, и проживает в общежитии. Оказывается, в нашей «двойке» не девять этажей, а девять с половиной. То есть с одной стороны девять, а с другой десять, общага-то на пригорке стоит. Есть так называемый «нулевой этаж». Туда вход отдельный, не через вахту, и там живут сотрудники университета.
— Молодой какой, — смущенно бормочет Ирина, когда мы выходим на свет. — Я думала ты взрослее. Вы студент, что ли?
— Студент. А ты чего на «вы» перешла? После того как мы с тобой полчаса на карачках лазили по лесу уже можно и на «ты», — шучу я, заново оглядывая Ирину.
— Не математик хоть? Хотя, ты же во втором общежитии живешь, а математиков в третье селят. Неудобно будет тебе двойки ставить, — окончательно сконфузилось моей молодостью Ирина. — Я матанализ веду, кандидат наук. Ну ладно, спасибо за помощь! Пока.
