будущих поколений. Тот загорелся идеей, выслушал концепт, обсмеял меня, заявив, что ничего глупее не слышал, и мы вместе начали думать, как учитывая нынешние реалии, создать устройство, которое могло бы записывать звук, а потом его воспроизводить. Причем так, чтобы это не было похоже на звук старой рации.
Помимо этого проекта рвал зад на учебе. После того, как с меня наконец взяли все мерки и анализы, я начал нормально учиться. Слово «нормально» понимать как «на износ». Не уставал я так никогда. Зато во многих областях местной науки был достигнут максимум, то есть я узнал все, что можно. В литературе, этике и основам магии. Они были не очень сложны, а литература не отличалась разнообразием и глубиной. Про теорию литературы тут вообще не слышали, хотя некоторые пытались разработать ее, но безуспешно.
А еще я нашел причину, музыкальное искусство тут слабо развито. Вернее, не так — почему стихосложение тут так слабо развито. Все дело в магии и в Древней войне, после которой на Магне активно мародёрствовали, занимались смертоубийством и принуждением к коитусу. Для того, чтобы делать это эффективней, они пользовались магией, особенностью которой было то, что нужно было читать заклинания, для применения чар. Эти заклинания представляли собой рифмованные строки, разной длины. Проще говоря — стихотворения. Из — за этого всех, кто писал вирши принимали за магов и без суда и следствия, настолько был велик страх перед иноземным волшебством. Достаточно долгое время поэзия стагнировала. Сказывалась привычка, общая очень долгая продолжительность жизни, при которой разница между мировоззрением поколений была минимальной и огромнейшее количество карательных орденов, что яро выискивали любые происки магии и выжигали каленым мечом.
Однако несмотря на это все равно появлялись поэты, некоторые из них даже становились известными вопреки всему. Например, Аратор — древний Мавитанский поэт и писатель, Сульпиция Руфа — поэтесса, родом из сильфов, но творившая в Тариусе. Тех, кто остался в истории можно пересчитать по пальцам, однако все они оставили в ней неизгладимый след. В прошлом я немного погорячился, сказав, что музыкальное искусство на низком уровне. Не совсем так, просто хорошей музыки тут, как и у нас очень мало, настолько, что она тонет во всем том, что исторгают из себя творцы низких навыков. К тому же многие трубадуры, дабы прокормится, вынуждены писать на бытовые темы, причем писать очень просто. Например, Риссхун. Достаточно известный современный автор, приближенный сейчас к королю, в качестве личного барда. У него есть очень достойные произведения, однако они теряются среди сотен здравиц, высоких баллад про низких королей и примитивных хвалебных од. Ох, вспоминаю Фиделиса с его предложением… Хорошо, что рядом был Ларион, иначе бы я просто поломал себе жизнь, согласившись на него. Бард, по сути, является певчей птицей в золотой клетке. Дорого — богато, однако никакой свободы творчества и саморазвития. Для кого — то, может, и приемлемо, но не для меня точно.
Ладно, мы отвлеклись. Сейчас надо немного поколдовать над прототипом микрофона, а потом в библиотеку, глянуть, чего там мои хлопцы накопали по местной литературе.
— Тек, что там у нас по качественным частотам?
— Которые по эфиру? Ну, при высоких борумах с трудом тянет, но качество почти не страдает.
— Почти?
— Не сильные помехи есть, заметны, но не сильно мешают.
— Плохо, что заметны. По записи понятно, а как динамик?
— Вот с ним главная проблема — никак не можем создать нормальные преобразователь, большая часть эфира теряется из — за сопротивления.
— Так заклинания стазиса на преобразователь, а эфир в исключения, всего делов — то?
— Не так все просто, эфир в стазисе под исключением пляшет как пьяный Джейкоб на твоем дне рождении, стабилизировать его никак не получается.
— Хм, пробовали утяжелять?
— Сопротивление возрастает, сильно искажая звук.
— Сакра, — почесал я колючий подбородок. — Попробуйте тогда создать искаженную волну под ускорением, желательно ее еще при этом искривить, чтобы эфир сам себя насыщал. А для того, чтобы чишики не терялась — дублируйте сигнал.
— Сложно… — почесал голову выслушавший меня Тек, команда рядом также замерла, растерянно переглянувшись. — Ты думаешь, просто эфир исказить? Искривление еще куда ни шло.
— Вы же где — то делали усиленный эфи — разрыватель? Он вроде как меняет природу эфира, да?
— Ну, да… — Текникус посмотрев на меня, задумался, что я хочу сказать.
— Вы хотите на пустых линиях столкнуть нулевой и насыщенный эфир? — спросил один из исследователей, что внимательно слушали наш разговор.
— Именно! — кивнул я. — При этом, если направить все это в эфи — волн тогда и искривлять ничего не придется — сигнал сам стабилизируется, и волна будет плотной.
— Ты гений, Вито! — воскликнул с горящими глазами Текни, едва не подпрыгнув на месте.
— Ты только проводники возьми тверже, а то, боюсь, нынешние сгорят к чертям.
— Да это понятно, — махнул рукой парень. — Ну все, ребятки, за работу, вы слышали начальника!
Тут же в нашем секторе закипела работа, все забегали, засуетились. А я, дабы не смущать своим присутствием магов, поспешил в библиотеку, ко второй команде.
После того, как литература была изучена вдоль и поперек, я призадумался над созданием этой самой теории литературы. Рода, направления, жанры — я почти месяц сидел по крупицам вспоминая, а порой даже и заново создавая правила и признаки того или иного направления. Когда толстенная тетрадь легла на стол помощницы Тамарии, она посмотрела на меня как на прокаженного, пробормотала что — то про безумных иномирцев и обещала в ближайшее время передать мэтре мою работу.
Думаю, причиной такой реакции было то, что буквально пару дней назад на стол ей же были принесены уже шесть тетрадей, в которые были записаны все мои воспоминания, знания, в общем буквально все, что показалось мне важным. Вплоть до фасона одежды. Литература там тоже была, на больше про ее развитие и лишь чуток про роды. Тут же прям все плотненько, ясненько, по делу, по сути. Через неделю совсем опешившей секретарше была передана тетрадь, в которой было все по поэзии.
Спецам Коллегии понадобилось две недели для полного анализа написанного, после меня вызвали «на ковер».
И что думаете, наградили? Дали звание? Не, ничерта! «Благодарим,
