Et ses ondes retenir
Que me peüsse alentir
De vous amer,
Sans fausser;
Car mi penser,
Mi souvenir,
Mi plaisir
Et me desir
Sont sans finer
En vous que ne puis guerpir
N’entroublier.
Foy porter,
Honneur garder
Et pais querir,
Oubeir,
Doubter, servir
Et honnourer
Vous vueil jusques au morir,
Dame sans per.
Il n’est joie ne joïr
N’autre bien qu’on puist sentir
N’imaginer
Qui ne me samble languir,
Quant vo douceur adoucir
Vuet mon amer.
Dont loer
Et aourer
Et vous cremir,
Tout souffrir,
Tout conjoïr,
Tout endurer
Vueil plus que je ne desir
Guerredonner.
Foy porter,
Honneur garder…
Vous estes le vray saphir
Qui puet tous mes maus garir
Et terminer,
Esmeraude à resjoïr,
Rubis pour cuers esclarcir
Et conforter.
Vo parler,
Vo regarder,
Vo maintenir
Font fuir
Et enhaïr
Et despiter
Tout vice et tout bien cherir
Et desirer.
Foy porter,
Honneur garder
Et pais querir,
Oubeir,
Doubter, servir
Et honnourer
Vous vueil jusques au morir,
Dame sans per.
Отдельно надо остановится на том, что официально называются «Трудовые песни и припевки».
Различия в видах трудовой деятельности, требовавших концентрации усилий большой группы людей, привели к появлению разных типов трудовых песен, различных по ритму, содержанию, структуре. Среди них особенно широкое распространение имели так называемые «дубинушки» — песни крючников, бурлаков, носильщиков, лодочников, сложенные на больших русских реках — Волге, Каме, на Дону и в других местах:
Поработаем до поту,
Пообедаем в охоту!
Свои силы понатужим,
Мы добудем и на ужин!
Эх, если б водкой напоили
Веселее бы крутили!
В кабаках купцы большие
Пьют наливочки густые.
А мужицкой нашей глотке
Не хватает даже водки!
Что, ребята, припотели?
Значит, выпить захотели!
Наши ноженьки не ходят,
Дернешь водки — все проходит!
Отчего же рукам больно?
Нам работушки довольно!
И таких двустиший сотни.
Песни грузчиков в портах:
На выгрузке из трюма судна припевали:
Эй, катай, братцы, катай, знай, покатывай — катай! Эй, валяй, братцы, валяй, знай, поваливай — валяй!
Когда тяжесть сдвигалась с места, грузчики в такт своему шагу подпевали:
Идет, идет…Сама пошла, сама пошла…Идет — идет, идет — идет…
При накладывании ноши на спину грузчика двое «подавальщиков» припевали:
Эй, старатели, валяй! Выше ношу понимай! Ой, поднять нам тяжеленько! Поднатужимся маленько!
Если груз случайно падал со спины грузчика или из рук «подавальщиков», то при новом подъеме этого груза припевали:
Ах, за те же денежки, Да еще разок!
… и сотни их.
Печатное слово
Все меняется, но ничего не изменилось. Ведь люди всё те же. Когда появился печатный пресс и каждый дурак смог выплеснуть свой креатив в пространство посредством букв, то это было больше всего похоже… На современные соцсети. Дело кончилось Возрождением, так что всё хорошо. Рассмотрим мы всё на примере лидера мнений по имени Пьетро Аретино.
Сейчас его имя мало что говорит кому-то, кроме специалистов — а между тем в своё время он был буквально одним из главных людей Европы и грозой её государей. Несмотря на то, что он был сын башмачника и у него не было ни титула, ни сана, ни единой дивизии.
Вместо этого у Пьетро имелся хорошо подвешенный итальянский язык и некоторая бесстрашная отбитость — и ещё он оказался в удачное время в удачном месте.
Аретино сейчас называют «первым журналистом», но на самом деле он был первым ведущим телеграм-канала. В молодости, хайпанув на обличении папы с помощью ржачного пасквиля, ставшего вирусным, он сбежал в Венецию, где имелись а) вольная торговая республика с хорошей армией и спецслужбами и б) масса типографий, за бабки готовых печатать всё.
Аретино, обосновавшись там, стал собирать на всех европейских государей, кардиналов там и даже отдельных деятелей компромат и печатать бюллетени со сливами, инсайдами, наездами и нагонами.
Его ТГ пользовался бешеной популярностью.
Очень скоро европейские государи начали ежегодно отстёгивать Аретино за блок на негатив — а некоторые начали доплачивать, чтобы Пьетро мочил их конкурентов.
Аретино одновременно выполнял и функцию сливного бачка для своей крыши (властей Венеции), и функцию их информатора, и функцию инструмента их влияния.
Когда он слышал, что у кого-то есть абсолютно лишние деньги или какая-нибудь симпатичная штучка — он посылал ему письмо (оставляя себе копию), в котором кратко рассказывал адресату, что он про него узнал и щас публично вывалит. Если адресат не вёлся — Аретино публиковал наезд в ближайшем выпуске.
Государи Европы рыдали, но платили — как-то само собой устоялось, что разобраться с Аретино обычным образом нельзя, потому что он солнце европейской литературы. Монархи говорили друг другу «Ну что поделаешь, это же Аретино, он великий человек, писатель. Все ему платят, мы с тобой что, особенные». Аретино прожил долгую счастливую жизнь, без разбору
