около лежащего в выбитом в каменном полу ритуальном рисунке покойника де Кресси.
Седовласый маг указал на окутывающий тело погибшего некроманта узор из черных и белых нитей магии, в нескольких местах буквально изорванный на куски.
Теор выругался.
Айвор, не бывшая специалистом по некромантии, перевела взгляд с одного мага на другого.
— Простите за мою недостаточную образованность… — начала она, но менталист перебил, объясняя:
— Перед смертью кто-то явно пытался стереть ему память.
— Да. Определенно, — де Кресси поднялся на ноги. — Более того, я не ошибусь, если скажу, что ровно таким же способом, как и де Карстену, перерождавшему бургомистра Краста.
— Крастский лич мертв, — нахмурилась Айвор.
— Мертв. Но к материалам того дела имел допуск и Совет, и секретариат совета, и все заинтересовавшиеся исследователи, включая вашего покорного слугу. И при достаточной силе и желании кто-то из всей этой толпы мог повторить то, что было проделано в Красте. При достаточной теоритической подготовке и резерве силы, разумеется, — де Кресси медленно сплетал какое-то длинное и сложное заклинание. — Некромантов, в отличие от магов других специальностей, нельзя упокоить ни одним из способов, который бы предполагал посмертный запрет на вызов Отпечатка. Это знают все. Но, тем не менее, лич в Красте сумел это обойти, тем самым запутав стражу. Тогда это позволило немертвому укрепить свою власть и избежать ненужного внимания. Впрочем, насколько я помню, смерть ле Сенни не расследовали. Обстоятельства его гибели тогда были довольно однозначны.
Айвор сложила руки на груди.
— Выходит, наш круг подозреваемых расширился до всех архимагов города? Живых, разумеется.
Де Кресси пожал плечами.
— Я призову Отпечаток. Увы, на наши вопросы он едва ли ответит полностью, но хотя бы позволит сузить круг тех, кто мог это сделать.
Проректор наконец доплел сложную, густую черную с вкраплениями золотистых нитей паутину, и бросил ее в лежащего у ног мертвеца.
Йован ле Сенн выгнулся дугой, словно в его давно ссохшемся, забальзамированном теле еще были мышцы, нервы и кровь, и в следующую секунду из нитей магии вокруг него сгустился призрачный образ седого бородатого старика с неожиданно мягкими чертами лица, одетого в самую обычную черную мантию. Сгустился — и завис прямо над собственным мертвым телом.
Де Кресси чуть покачнулся, отступая на шаг. Выплел еще одно заклинание — и набросил его на Теора и Айвор.
— Он вас слышит, — было видно, что говорить проректору было нелегко. — Десять минут. Задавайте вопросы.
Седовласый маг отошел назад, к стене склепа, и, вынув из внутреннего кармана мантии небольшой флакон, принялся раскупоривать его без всякой магии.
— Йован ле Сенн, кого ты превратил в архилича? — не особо надеясь на успех все же спросил Теор.
Он до того уже участвовал в подобных допросах, правда тогда призывали Отпечаток немага, и делали это разом двое некромантов. Де Кресси же справился один и использовал какое-то незнакомое плетение со странным сочетанием золотых черт магии изначального огня и некромантии, вообще-то несочетаемых. Но результата он добился, пусть сил на это и потратил много, предоставив вести допрос им с Айвор.
Суждению проректора о стирании памяти Теор доверял, но все же решил уточнить у самого Отпечатка, в надежде, что архимаг хоть что-нибудь помнит.
Старик-Отпечаток несколько растерянно посмотрел на Теора совершенно пустыми глазами.
— Друга, — наконец сказал он мертвым, шелестящим голосом, от которого кровь стыла в жилах даже у немало всего повидавшего менталиста.
— Как его звали?
— Я не помню.
— Имя рода?
— Я не помню.
— Кто еще знал об этом ритуале?
— Я не помню.
— Кем по специализации при жизни тот, кого ты обратил?
— Я не помню.
— Зачем ты провел ритуал? — неожиданно вмешалась Айвор.
Теор хотел было задать новый вопрос, понимая, что Отпечаток не даст ответа на этот. Перед ним не был реальный ле Сенн. Душа некроманта давным-давно отправилась прочь, дальше по Дороге. Отпечаток же был просто сосредоточием знаний почившего некроманта. Того, что он понял при жизни. Никаких новых мыслей в его призрачной голове не могло родиться, а, как показывал жизненный опыт Теора, подавляющее большинство людей при жизни не задавались вопросами о причинах своих действий.
Но, видимо, на архимагов это не работало. Ну или ле Сенн много думал о том, что сделал, потому что Отпечаток откликнулся почти сразу. Говорил он довольно медленно, но все же говорил:
— Мой друг был достойным человеком и много сделал на благо короны. Он много знал и имел много врагов. Очень много. Он раскрывал их замыслы, срывал козни. Но был жизнь никого не щадит, и враги добрались до него. Он понял, что умирает. Боролся. Искал способы. Продолжал громить врагов, некоторые из которых были очень, очень высоко. Он не мог никому другому поручить это. Но никто не был в силах его спасти. Я помог ему продолжить борьбу во имя королевства и всех его жителей.
— Как благородно, — Айвор фыркнула. — И ты знал, что он будет убивать, чтобы поддерживать свое существование. Знал, что для некроманта перерождение кого-либо в немертвого — табу. Знал — и все равно это сделал.
Отпечаток не ответил. Впрочем, вопроса и не было задано.
— Что молчишь?
— Айв, он не человек. У него нет совести, и он никогда не скажет ничего, о чем бы не думал или чего бы не знал при жизни, — Теор продолжил допрос: — ты помогал своему другу-личу в Охоте?
— Нет.
— Почему?
— Он не охотился.
Теор поднял брови.
— Почему?
— Добровольцы.
— Видимо, быстро закончились, — пробормотала Айвор.
— Как ты обошел клятвы некромантов? — рискнул спросить Теор.
Может и об этом Йован думал при жизни… Наверняка думал, иначе сам упокоил бы «друга».
— Все умирают. Любую жизнь поддерживает чужая смерть в том или ином виде.
— Отличная позиция. Ты знаешь за что тебя убили?
Слепок не ответил.
— Ты помнишь, что случилось перед тем, как ты встретился с Дарой?
Отпечаток, уже начавший распадаться, прошептал:
— Немертвый друг пришел ко мне.
Кажется, в этот момент в шелесте мертвеца промелькнули эмоции. Сожаление и горечь, с которых живущим нет никакого проку.
Отпечаток исчез.
— Итого — сколько друзей архимагов было у ле Сенна? — риторически спросила Айвор.
— Больше, чем нам бы хотелось, но не на
