Безумец хмурился ещё больше. Ему совсем не нравились эти громкие речи.
— Думат приказал тебе заявить на божественность? — очень осторожно спросил он, даже не зная, как с таким неуравновешенным собеседником разговаривать.
— Древних богов нет! Думата нет! Они предали всех нас, не откликнулись, когда я взывал к ним, не спасли наш народ от позора. Как нет и Создателя! Мы были в Златом Граде, мы видели его трон. И он был пуст!
Что там подумал Безумец? Что не узнаёт в этом существе человека, которого когда-то знал? Да, именно так, и сейчас он окончательно в этом убедился. Слова о том, что Сетий был набожным не пусты. Это полная правда. Безумец всегда знал, что быстрее он уверует в эльфийский пантеон, в какого-нибудь там Фен’Харела, чем этот жрец отвернётся от своей веры. Но это произошло. Он мало того, что отрёкся от своего бога, так ещё заговорил о новом. В их время никакого Создателя не существовало и даже упоминания о нём. Очевидно, Создатель — одна сплошная выдумка лицемерных сопорати, которые и геноцид магам устроить решили, и с себя всю ответственность за тысячи погубленных жизней спихнуть на наставления выдуманного идола. Поэтому о каком «троне» идет речь, Безумец не понимал, как и не понимал этого «мы» в его словах. Что с ним произошло в Тени, что он там увидел, мужчина не знал, поскольку не помнил.
И хотя по причине беспамятства он готов был поверить во многое, но только не в то, что Златой Град действительно существует и это дом вымышленного существа из религиозных сказок нынешних сопорати…
Однако на этом у мужчины закончились силы на все эти мысли и погружения в воспоминания и собирания произошедших событий в целостную картину. Ведь, и без того измотанный гонкой с драконом, падением и меткой, сейчас он начал ощущать новую проблему. Его тело ощутило вновь то пугающее движение. Переходя из звучания на уровне шёпота в уже более громкую стадию, песня вновь начала разрастаться в нём. Но так она никогда ещё не звучала ни при близости любого красного храмовника, ни рыка дракона. Что-то такое же сложное и страшное он ощущал только в свой первый день в этом новом мире, тогда, когда его как раз и вели к Бреши. Мужчина буквально почувствовал, как это что-то инородное начало захватывать его, сливаться с его кровью, словно корни паразита, проникать во все части его тела. Зов становился громче, невыносимо громким. Его начинает сводить с ума близость такого отравленного существа, как Корифей, или он сам усиливал движение скверны в крови Безумца, вынуждая к подчинению?
Конечно же, Безумцу это не нравилось, ведь ему так хотелось верить, что в нём самом на самом деле не было скверны, главной погибели всего живого… К сожалению, эти надежды были пусты. А тем временем песня начала всё заметнее выводить его разум из реальности.
Старший такое изменение в поведении своего сородича трактовал по-своему.
— Вместе мы спасём этот мир, Безумец, вернём наш дом. Я взойду на трон Создателя, стану их новом богом, а ты будешь рядом. Вместе мы возродим Империю.
Что ж, за то, чтобы вернуть дом, свой мир, Безумец бы отдал всё, что угодно. Чтобы больше не было всех эти проблем, метки, Бреши, скверны, религии лицемерных сопорати и чтобы маги больше не прятали свои лица, не скрывали свой дар, будто это какое-то проклятье… Кто-то бы даже подумал, что он согласился на предложение Корифея. Хотя мужчина и безумен, но не настолько, чтобы не понимать, что старый мир, каким он его помнит, уже не вернёшь, а новый, его подобие, не создать. По крайней мере не создать тем способом, о котором талдычит этот жрец. Они уже раз побывали в Тени. Как итог, шестеро не пойми где, и неизвестно, живы ли, один превратился в какую-то ядрёную смесь порождения тьмы и красного лириума, а последний, быть может, сам вскоре повторит его судьбу, раз точно отравлен скверной. А весь этот мир уже тысячу лет неустанно старается поглотить Мор.
И после всего этого Сетий хочет повторить ритуал? Ну, точно — ничему жизнь дураков не учит.
Впрочем, на самом деле мнение Безумца, как и его слова против, никто слушать не собирался. Сейчас Старший ни за что бы не усомнился в своей правоте, а значит, даже и подумать не может, что его сородич захочет пойти против него самого. А у мужчины сил возразить становилось всё меньше, песня этому прекрасно поспособствовала.
— Но сейчас ты погибаешь, поскольку Якорь не может быть использован смертным таким образом. Ты не должен был появляться тогда, в Храме, и забирать его, ты не умеешь им владеть. Подойди ко мне, я заберу его, и ты станешь участником моего вознесения.
На этих словах Корифей вытянул вперед свою руку, в которой всё это время держал предмет шарообразной формы. Сначала на эту вещь никто не обращал внимания, но теперь появился повод для беспокойства. Она ведь, очевидно, эльфийская. Безумец бы мог поклясться, что видел уже что-то похожее на фресках в эльфийских храмах, которые в своё время исследовал. Увы, сейчас он был не в том состоянии, чтобы вспоминать. А Сфера сделает только хуже.
Неожиданно, хранитель эльфийских потаённых знаний вспыхнул в когтистой руке, за ним, не уступая в яркости, вспыхнула метка, вызвав у своего носителя крик от ужасной, нестерпимой боли.
Солас будучи с остальным отрядом следил за происходящим издалека, изо плеч солдат, которые их окружили. У него прекрасно получалось строить на своём лице гримасу полного удивления и делать вид, будто бы он не знает, что за монстр тут расхаживает. Однако он тщательнее всех следил за странной беседой двух тевинтерцев. То, что хромой маг опять открыто выражает полное нежелание идти на поводу своего сородича, эльфу нравилось. Однако абсолютно не нравилось то, что у того никто и не спрашивал. Венатори пришли сюда не спрашивать, а забрать одного и добить остальных.
Именно поэтому, когда Корифей активировал Сферу Средоточия, Солас уже нескрываемо занервничал. Разумеется, этот зазнавшийся кусок красного лириума мыслит в правильном направлении. Метка рано или поздно уничтожит своего носителя, поскольку природа её магии для него чужеродна. Однако кому, как ни ему, хозяину Сферы, знать, что это не тот способ, благодаря которому можно было бы безопасно извлечь Якорь. Да это вообще не способ. Это ошибка, заблуждение, которое приведёт лишь к катастрофе. Именно эту катастрофу он и пытался предотвратить, но сейчас она уже происходит на его
