— Как эгоистично, мать, — пожимаю плечами. Сестренка морщит носик на мою грубость. — А не думала, что детишки подрастут и захотят узнать, кто он и почему?
Мать трет глаза пальцами, выдыхает:
— Он преступник, Константин.
Вот тут даже брат переводит глаза на мать.
Ну вот и свершилось. Наконец-то матушка решила посвятить своих детишек в семейное прошлое, и я смог сопоставить две истории от пап и мам. Восемнадцать лет назад отец влип в историю, связанную с семьей Киба и Джунсиначи. Сразу после бракосочетания с матерью. История там тяжелая, мать не в курсе с чем связано, но последней каплей стало то, что Джуны решили сделать семью Кибы показательно виновной. Мол, нельзя смешивать кровь, а то за это следует серьезное наказание.
Из-за этого отцу пришлось бросить нас, чтобы не подставлять и разобраться со всем лично. Но все равно у матери из-за этого была куча проблем, ей приходилось самостоятельно несколько раз переезжать с двумя детьми.
Потом все затихло, мы с братом росли, и через семь лет, отец снова появился, когда мы с братом были у бабушки. Мама его простила, успела даже с ним заделать нам сестренку. Мы от бабушки приехали, и мать нас обрадовала, что папа вернулся. Вот только он не вернулся, так и не явившись в день нашего возращения с работы, прислал курьера с запиской «Прости, так надо». После этого мать возненавидела его окончательно.
Хм, странно…
Очень странно…
Внимательно осматриваю все семейство.
Что-то не сходится.
— Жаль, что так… — наигранно вздыхаю я. — А какого цвета были глаза у отца?
— Я не помню, Константинчик. А что?
— Да так…
После встречи с отцом, я решил заняться семейной историей плотнее. Очередной раз порылся в доме в поисках хоть какого-то упоминания о нем и снова ничего не обнаружил. Подумав немного не мозгами Альва, а мозгами Альва в новом мире технологий, я полез в интернет и наткнулся на статью о генетике наследия по внешним качествам, обратив внимание, что проще всего определить родство по цвету глаз.
И тут меня немного переклинило.
Мать голубоглазая. Я зеленоглазый. Брат и сестра кареглазые. Судя по таблице наследственности, такие разноглазые дети не могу родиться от родителей, если у одного из них голубые глаза.
Мой отец должен быть с зелеными глазами или голубыми, что для азиата большая редкость. А для брата и сестры должен быть только кареглазый отец. И практические все азиаты именно кареглазые. Голубой — мутация и большая редкость. Зеленые глаза вообще на грани уникальности.
Так вот. С родственностью в этой семье какая-то чехарда. Брат и сестра мне не единокровные родственники. Мать сделала сначала меня, а потом замутила с другим и сделала брата и через семь лет сестру.
И есть у меня ощущение, что мои брат и сестра не в курсе всего этого. Интересоваться цветом глаз будут далеко не все дети их возраста.
Так что мне совершенно не нравится, что происходит… Мать что-то скрывает. И до последнего придерживается истории, что мы все одна большая семьи с одним папочкой-гулякой.
Может, спросить у нее напрямую? Нет, не стоит. Нужно сначала подумать. Иногда сделать вид, что ты поверил вранью, намного эффективнее, чем возмущаться, что ты обо всем догадался.
Больше вопросов не задаю, выхожу из-за стола, смотрю на брата:
— Я не шучу. Комп заберу с собой.
Брат что-то орет, но я слышу только мать:
— Константин… зачем… мы же семья.
— Через пару дней я перееду, мам. Все хорошо. Мне девятнадцать лет. Это нормально.
Благодарю за пищу, иду в свою комнату, ложусь на кровать, пялюсь в потолок.
Глаза того, кто вчера назвался моим отцом зеленые, как у меня. Я прекрасно помню это. Обратил внимание, когда кинул в них кунаи. Получается, что он и правда мой отец, но не отец брата и сестры. Хотя, он и не утверждал прямо, что они его дети, да и выжидал только меня.
Странно…
Очень странно…
Что за чертовщина происходит? Моя паранойя орет уже третий день, что вокруг происходит что-то непонятное. Что я упускаю какую-то важную деталь. Маленький волос в пустыне, потянув за который, вытащишь огромного монстра.
Может быть в инете какая-то статья неправильная? Мало ли что там в глазах и генетике. Какой-нибудь далекий прадед не китаец, а монгол и все — по цвету глаз ничего не определить.
Я бы и не парился со всем этим, если бы меня в это не втягивали. То Акане сообщит о родственности, то Хидан называет меня Кибой Рио, то мать мне врет, а дома нет ни одной зацепки. Последней каплей стало появление отца, решившего обучить своего непутевого сына спустя столько лет и моих приключений в школе.
Ладно, надо спать, завтра тяжелый день. Перед тем, как расслабить тело для сна, набираю в поисковике на телефоне еще кое-что…
И меня это сильно напрягает.
Заснуть теперь будет непросто.
Хотя…
Может вообще не спать?
Встаю, достаю из-под кровати целую коробку зубных нитей разных мастей. Вот ведь удивлялись кассирши в гипермаркетах. А я улыбался белоснежной улыбкой. Мол, она не просто так такая белоснежная.
Заходит брат. Не стесняясь его, достаю еще и сушеный палец.
— Эт че? — спрашивает он.
— Талисман индийский. Сушеные обезьяньи гениталии. Хочешь? — протягиваю, улыбаюсь. — Приносит удачу.
Выражение лица братана надолго останется в моем сердце, как один из самых приятных моментов недели.
* * *
Торговый комплекс Меридиан
Детский развлекательный комплекс «Теремок»
На этот раз я пришел раньше. Стою у закрытой двери детского зала, жду его. Отец приходит позже, ровно к 10:00. Бросаюсь ему на шею и чуть ли в щеку целую. О, да! Как же я рад видеть своего папочку. Отец немного в шоке, неуверенно хлопает меня по спине:
— Я тоже… рад тебя видеть, сын. Надеюсь, это значит, что ты простил меня.
Я отстраняюсь от него:
— Конечно, пап, о чем речь. Я всю ночь об этом думал. Кстати, что за сюрприз ты подготовил?
Отец кашляет, открывает дверь. Заходим.
— Вот, это тебе.
Он вытаскивает из кармана телефон в упаковке. Написано IPhone 26 GLX MEGASUPER PRO III.
— Видел, что у тебя телефон очень плохой. Понимаю, это всего лишь телефон…
— Отличный подарок! Спасибо!
Беру, сую в сумку, даже не открывая.
— Я… рад. Ну что, продолжим?
Отхожу в сторону, к бассейну с шариками. Снимаю куртку, кладу сумку:
— О, кстати, пап. Я тоже тебе кое-что подготовил. Смотри… так, где же оно…
Отец подходит ближе. Ровно туда, куда мне надо.
— Не двигайся, отец, — неожиданная перемена в голосе заставляет отца остановиться.
Я выпрямляюсь. На каждом пальце рук у меня по пять колец. К каждому привязана нить и тянутся они во все стороны. Я готовился всю ночь с субботы на воскресенье. Организовать это было непросто. Намного сложнее, чем пробраться в торговый центр и стащить у пьяного охранника запасные ключи. В какой-то момент я уже отчаялся плести эти паутины под самыми неимоверными углами. Не говоря уже о том, что сейчас придется каждую нить контролировать отдельно. Какую-то сжимать, какую-то расслаблять. При подготовке на рассвете я уже хотел на все плюнуть, но… после того, как я пробубнил песнь хвалы Шииле все как-то получилось. Паутина была сплетена.
Отец морщится, медленно осматривается. Несмотря на то, что нити невидимы, он все равно их как-то замечает. И они повсюду. Всю ночь я запутывал их через сушеный палец, в котором суммы где-то на тридцать единиц. Если бы не это, то я бы в жизни не смог организовать подобное. Моих четырех единиц просто бы не хватило. В этом трюке я соединил три фактора: читерные резервы суммы пальца, единственное чему я научился — работать с нитью, а также умения и опыт Альва рассчитывать, планировать и буквально плести паутины. Если бы не было хоть одного из этого, то и дело было бы проиграно.
Отступаю к выходу. Отец делает шаг в мою сторону.
— Сын, что ты делаешь?
Мои мизинец слегка дергается.
