Мисаки кивнула и вернулась к разглядыванию облаков. Стюардесса удалилась.
«Что ж… Из-за череды моих ошибок мы потеряли Алекса. В Свободных Землях у нас развязаны руки. Здесь часто действует право сильного, но всё-таки города стараются блюсти хоть какой-то порядок. Надо бы аккуратно решать проблему, но как? Группа захвата? Или же подловить его в баре? А Алекс точно припрётся в питейное или едальное заведение», — размышляла Мисаки.
На горизонте из толстого слоя облаков вынырнул самолёт. Точная копия того, в котором летела Мисаки. Длинный вытянутый силуэт с узкими крыльями, на ближайших виднелись два двигателя. Японская разработка — «Хирокава-105».
Девушка наблюдала за бело-красным самолётом, который летел пересекающимся курсом.
«Надо сначала поговорить с Алексом, а уже потом решать его судьбу. Никак не отпускает то замечательно время, которое он подарил мне. Ещё и Романов…» — вернулась девушка к размышлениям.
Мисаки оторвалась от созерцания небесной пустоты и разгладила складки на бежевом цветочном платье.
— Я отойду, — бросила она, поднявшись с мягкого кресла.
Кайдзи кивнул и продолжил сидеть как истукан с островов Пасхи — неподвижно, застыв во времени.
Девушка без особого труда прошла в коридор — расстояние между рядами было огромным.
В конце коридора висела штора, отделяющая технические помещения от бизнес-класса. За ней Мисаки уловила тихий неразборчивый шёпот. Двое ожесточённо спорили, пытаясь не повышать голос.
«Женские голоса. Судя по обилию грубых и твёрдых звуков, похоже на немецкий. Австралийки? Свободные Земли, чтоб их», — подумала Мисаки.
Она приблизилась к шторе и остановилась. За преградой разговор прервался, но потом возобновился, став ещё тише, так что практически не разобрать слов. Кореянка резким движением руки отодвинула занавеску. Перед ней предстали две девушки.
Слева — чистокровная арийка: пшеничные волосы, собранные в недлинный конский хвост, тонкие черты лица, сине-серые глаза, гордая осанка. А справа стояла халф — полуазиатка-полуевропейка, облокотившись спиной на стенку, подогнув ногу, прислонив подошву к стене. Резкие черты лица, изумрудные глаза. Длинные чёрные волосы струились по плечам, ниспадая на джинсовую куртку.
Чувствовалось, что они одеты так, чтобы ничего не мешало двигаться.
Мисаки внимательно разглядывала обеих девушек, и на неё накатило внезапное чувство опасности. Она напряглась, готовая к схватке.
«У австралийки явно воинская выправка, ровно стоит, жилистая, словно готовая броситься в битву львица. И она внимательно следит за моими движениями, — подметила Мисаки. — А вот вторая цепко вглядывается в каждый миллиметр моего тела. Она стоит расслабленно, но это обманчиво. Одно лишнее движение — и она оттолкнётся от стенки, выхватит что-то, что держит под курткой, и нападёт, как затаившаяся в засаде тигрица».
Между всеми девушками повисло напряжение, готовое искрить, сверкать молниями.
— Там занято? — мило спросила на японском Мисаки, кивнув на дверь туалета.
— Там уже минут двадцать кто-то застрял, — австралийка ответила на имперском языке и показала сжатым кулаком и оттопыренным пальцем за спину. — Вот никак не дождёмся.
«Значит, говорит на японском», — отметила Мисаки.
— А вы проверяли? — спросила кореянка.
— Пф, нет, конечно, — ответила без акцента девушка с чёрными волосами. — Там же на замке написано «занято».
«И эта тоже, — подумала Мисаки. — Уж больно подозрительные они».
— Придётся и мне тут постоять, — сказала кореянка. — А то уже невмоготу. Знаете, бизнес-класс заставляет привыкать к комфорту.
— Так это туалет только для бизнес-класса? — протянула черноволосая. — А мы — из эконома.
— У вас по-любому должен быть свой туалет, милочки, — сказала Мисаки, закипая. Она действительно уже еле сдерживалась. — И, скорее всего, там свободно.
— На той стороне очередь длиннее, чем здесь. — Австралийка кивнула за спину кореянки. — Вот мы и пришли сюда, а тут закрыто.
— Эх-х-х-х, — протянула Мисаки. — Может, пропустите вперёд, а?
Девушки переглянулись. От Мисаки не укрылись мелкие знаки, которые они друг другу транслировали жестами, движениями.
«Значит, тоже меня подозревают. Шпики. Или из силовых структур Австралийской Республики. Надо попросить Кайдзи навести справки», — решила кореянка.
Тягучая атмосфера казалась грозовым облаком. Австралийка развернулась вполоборота, ещё чуть-чуть — и встанет в боевую стойку республиканского спецназа, не хватает буквально пары движений.
— Мы тут, вообще-то, первыми пришли, сами ждём долго, — с некоторой ленцой мягким голосом ответила черноволосая.
— А я — из бизнес-класса. У меня приоритет здесь, а вас тут не должно быть, — возразила Мисаки.
К кореянке вернулись силы: она расправила плечи, выпрямила спину, взгляд стал уверенней. Мисаки в родной стихии.
Австралийка медленно потянулась рукой к карману штанов. Метиска же закинула руки за голову, готовая нанести сокрушительный удар из-за плеч.
Дверь с закруглёнными уголками открылась. Оттуда медленно вышла пожилая японка, протирая пот на лбу носовым платком. Она на секунду остановилась, увидев троицу почти готовых к схватке девушек. Бабуля отшатнулась и ещё сильнее протёрла выступивший вновь пот.
— Девочки, я бы не советовала заходить туда, — пожилая дама поклонилась, извиняясь. — Сегодня бобы в обеде уж очень сильно заставили живот возмутиться.
Австралийка засмеялась. Черноволосая улыбнулась и плотнее прижалась к стенке — теперь она не могла ударить в неожиданный момент.
Бабуля прошла сквозь троицу, каждую секунду кланяясь.
— Вот теперь идите, так уж и быть, первой, — сказала австралийка Мисаки. — Так уж и быть, пропускаем.
Черноволосая просто кивнула, соглашаясь со словами подруги.
— Вот знаете, милочки, я уж подожду теперь, — язвительно ответила Мисаки.
— Нет-нет, идите. — Австралийка развернулась и показала двумя раскрытыми ладонями на дверь туалета. — Прошу вас, леди из бизнес-класса. У вас приоритет.
Мисаки вздёрнула носик и молча зашла в туалет.
Через две минуты кореянка с красными щеками вылетела как пробка из ватерклозета. Захлопнув за собой дверь, она выдохнула.
— Удачи там, милочки, — бросила напоследок Мисаки
Австралийка и черноволосая улыбнулись, но ничего не ответили. Кореянка мысленно пожала плечами и прошла за штору.
Возле Кайдзи стояла стюардесса с тележкой. Японец уже за обе щеки уплетал палочками карри. Мисаки устроилась в кресле, пристегнулась, и только после этого стюардесса поклонилась и передала еду и зелёный чай. Молодая девушка вновь поклонилась и удалилась.
Кореянка прислонила правую щеку к плечу, делая вид, что чешется. Незаметно понюхала цветочное платье: запаха от бабули не осталось.
— Скоро из туалета выйдут две иностранки. Австралийка и халф, — тихо сказала Мисаки, с треском разъединив одноразовые палочки. — Запомни, потом пробей, как выйдем.
Кайдзи, не отрываясь от риса, кивнул.
Кореянка поковырялась в свежем тунце, кроша рыбу на мелкие части. Затем она перемешал всё с рисом, соевым соусом и кунжутным соусом, которым был полит тунец. Мисаки всегда так делала, когда нужно было быстро расправиться с едой.
«Эти две девушки точно состоят в силовых структурах или в разведке. У каждой в движениях есть готовность убивать, хотя в глазах ничего подобного не заметила», — думала Мисаки, сметая полученную кашу.
Еда казалась пресной, хотя у кунжутного соуса был ярко выраженный ореховый вкус. Мисаки проглотила всё практически одним махом.
— Что нарыл по Романову? — спросила девушка.
Кайдзи хоть и ускоренно ел, но каждый кусочек курицы в карри смаковал. Только после того, как он проглотил очередную порцию мяса, японец отодвинул поднос к проходу, так чтобы нагнуться и одной рукой прошерстить под креслом. Оттуда Кайдзи достал чёрный кожаный портфель, а из него ловким движением выудил красную папку и передал Мисаки.
