испортит нам Новый год. С результатов похода расстраиваться нечего, потери невелики, причём, ни одного – по моей вине. Люди, к смертям привычные, приободрились. По дину каждому воину, по десять дуков хрымам. Щедро, балую их. Ну и ладно. Даже Нирага не хочу штрафовать за разгвоздяйство при проверке караула. Получит свои две серебрушки, пусть радуется.
И, буду честен, только сейчас ощутил, насколько велик взнос подлого Тенгруна. Надо пересчитать ещё раз, но серебра точно хватит не только налоги погасить да отправить пару сотен землекопов рыть здешний Беломорканал. Ещё и на приличное глейство в центре страны, не в пограничье.
Конечно, мне не нужны замки, чтоб меряться длиной градусника с королём Карахом и его главными прихлебателями-олигархами. Глаза бы мои их не видели. Я прикуплю земли, где легко добывать каменный уголь и железную руду, кварцевый песок и прочие нужные нужности. Дам папе возможность развернуться во всю ширь.
Караванного пути через Кирах и степь не будет, «спасибо» Тенгруну за инвестиционный климат. Но есть другой путь – в низовья реки, где Воля соединяется с Оранжевой, та впадает в море около Мармерриха. Именно так в моём родном мире ходили из варяг в греки. Надо собрать какие есть карты Мульда. Всего Гхарга, чую, ещё не составил никто. Сколько-то серебрушек уйдёт на разведку и картографию.
К вечеру, когда начали сгущаться сумерки, показалась роща Веруна, ближайшая к моему замку. Биб пискнул: Создатель здесь. Удивляться нечему, дед желает быстрее узнать, как дела с Тенгруном. Главное – улаживается ли ссора от передачи части степных земель под его, так сказать, юрисдикцию. Волнуется, лысый.
Я не сдержался и вывалил всё что думал про его неуважаемого коллегу, организовавшего натуральную подставу.
– А что ты хотел? – гыгыкнул божок. – Земли пустыни ты ещё ему не вернул? Не вернул. Отчего он должен быть к тебе расположен? Степняки ему не любы, зато привычны и понятны. Перегрызлись бы вы в степи, он понял бы – на кого рассчитывать. На победившего, то есть сильнейшего, ясное дело. Что смотришь? Тенгрун не обещал тебя не убивать.
Тут впору за голову хвататься. Либо просить Веруна открыть проход в Россию. На фоне местных богов российские бандюганы выглядят приличными и гуманными парнями.
О чём я ещё должен был договариваться со степным уродом? Требовать гарантии, что он не заразит нас сифилисом? Ведь не обещал, что не заразит…
Пытаясь перевести разговор в более приятное русло, рассказал Веруну о своих планах. Конечно, обещал, что возле любого рудника возникнет его роща.
– Хорошо! Саженцев дам, – старый хрыч оживился и откровенно расцвёл. – С Подгруном договорился?
– С ке-ем?! – а внутри сразу заныло в нехорошем предчувствии.
– С богом подземелий, конечно. Погреб или фундамент можешь вырыть, могилу там. На это он сквозь пальцы смотрит. А уж штольню без договоров и подношений – ни-ни. Враз свод обрушит, людей заживо похоронит. Тенгрун рядом с ним – добряк.
Приподнятое настроение испарилось.
С другой стороны, добывают же уголь и руду. А цена высока их от перевозки. Значит, и с подземным упырём добазариваются. Знать бы – как.
Верун не в курсе, а если и догадывается, то не говорит.
На том распрощались.
На последних шагах перед воротами в замок спросил Нирага:
– У Фарта осталась семья?
– Жена. Ребёнок. Один вроде. В деревне.
– Вдовы убитых Фартом…
– Погонят её кольями.
– Так. Баба за дурость и жадность своего мужика не в ответе. Дашь ей серебрушку, но тихо, чтоб никто не знал. Лучше золотом и медью.
– Из моей доли?
– Из глейской. Не дури. Да, ты прохлопал. Но не настолько, чтоб тебя прогибать. Мы – дома, серебро цело. С большего всё путём. Сейчас нас встретят.
Если я ожидал, что из замка выбежит Мюи, непростительно быстро семеня ногами для беременной, а Бобик радостно залает и запрыгает вокруг нас обоих, то ничего подобного. Стража открыла ворота, пустила нас внутрь. И народу не шибко много…
– Где брент Клай с его людьми? Неужто ещё не приехал?
– Приехал, господин глей. И наутро уехал, сказав: ноги моей здесь больше не будет, в доме колдунов, – охотно сообщил замковый хрым, такие любят мыть кости хозяевам. – Мюи у себя взаперти. Ваши батюшка с матушкой в доме, ужинать изволят.
Та-ак… Между членами моего семейства пробежала, кажется, чёрная кошка размером с пырха. И я даже догадываюсь, кто её вскормил и скомандовал ей «фас».
К спальне, месту самозаточения моей благоверной, хрымы потащили сундуки с серебром и золотом. Тянули с трудом, но самым сложным было войти в последнюю дверь, запертую на засов изнутри. Измочаленный походом, я менее всего был настроен на бой с супругой.
– Мюи! Открой, дорогая. Я измотан тяжкой дорогой, едва не погиб. Открой!
– Иди к своей Настье! – донеслось через минуту.
Ага… Спасибо, мама, просветила мою беременную жену. Более подходящего времени, конечно же, не нашла. И в присутствии её отца, чтоб два раза рот не открывать. Сразу всех отоварила.
– Мюи! Родная! Настя – жена твоего папы. Она мне нравилась и довольно сильно, но давно. Между нами ничего не было.
Лязгнул засов. Первая надежда на скорое прекращение глупых пререканий.
Моя рыжая распахнула дверь. Но стала в проёме, уткнув руки в бока и перегораживая вход. Соседство хрымов благоверную не смутило ни в малейшей степени. Пусть слышат.
– Ты утаил главное! Что был в неё без ума влюблён! Что она тебя отвергла! Так зачем привёл её сюда, стерев память? Чтоб она не могла вспомнить о твоей неудаче, и ты попробовал снова?
Дражайшая знала в общих чертах о случившемся. Но подробности, поданные определённым образом и соответствующе истолкованные, полностью исказили картину.
Я открыл было рот, чтоб ответить… И вдруг понял, что сию секунду это не главное. Мюи была в белой комнатной рубахе до пят. На уровне паха я увидел розовое пятно.
Развернул её спиной к себе и охнул. Худшее ожидание оправдалось. На попе пятно было ярче.
Кровотечение. Мюи теряет ребёнка. Нашего ребёнка!
– Биб! Зови Веруна сюда! Немедленно!!!
– Хозяин! Создатель не захочет встречаться за пределами рощи.
– Тогда я спалю все его рощи, пни выкорчую. Так и передай. Если у Мюи будет выкидыш из-за несвоевременной помощи, урою твоего божка нахрен.
Уважительному общению с высшими существами буду учиться как-нибудь в другой раз.
Через час мне стало стыдно.
Верун пришёл и помог. И было чувство, что не из-за угроз. Потом исчез, не спросив угощений, не выклянчив обещаний.
Мюи лежала на нашем трёхспальном алтаре Камасутры,
