что сегодня мы закроем вопрос или может, всплыли какие-то новые детали. Мне же не докладывают, как там дела у невозвращенца. Советская пресса пока делает вид, что ничего не произошло. Хотя резонанс уже пошёл, так как коллеги в курсе, а значит, ещё сотни людей, с которыми они поделились горячей новостью. Странная политика с желанием всё замолчать, назначить виновных и усиленно делать вид, что это очередные происки врага. Задумываться о причинах побега точно никто не собирается. Движимый раздражением и усталостью от всего этого лицемерия сую пропуск майору. Тот сначала не понял, что происходит.
— Зачем это? Я подпишу вам документы на выход, когда мы закончим.
— Если у вас есть какие-то новые подробности произошедшего, то я готов ответить на все вопросы. В противном случае прошу избавить меня от хождения по кругу.
— Здесь я определяю, какие вопросы задавать и сколько должна длиться наша беседа. Заметьте товарищ Мещерский, речь пока не о допросе, — «гэбист» произнёс это с таким самодовольным видом, что мне захотелось его ударить, желательно ногой и несколько раз, — Но всё может быстро измениться.
Вдруг советская версия «держиморды» что-то почувствовала и явно напряглась под моим злым взглядом. Ломаю я устоявшиеся шаблоны, к которым привыкли товарищи из всесильного ведомства. Не боюсь я их, что открыто демонстрирую, тем самым доводя до бешенства. Просто в данный момент КГБ не вызывает у меня ни уважения и, тем более, страха. И собеседник это прекрасно чувствует.
— Подпишите пропуск, товарищ майор, или я пойду с ним к вашему начальнику. У меня очень много дел, чтобы тратить время на пустопорожние беседы. Если у вас есть ко мне конкретные вопросы или обвинения, то открывайте полноценное дело и проводите следственные мероприятия. Мне к этому не привыкать, и так будет честнее, — вижу, что от моих слов маска невозмутимости товарища майора трещит по швам, — Только избавьте меня от этой комедии, ещё и в столь ужасном исполнении. Как режиссёр, ставлю вам оценку два за постановку и исполнение. В следующий раз я приеду к вам исключительно при наличии санкции прокурора или суда, с юридическими деталями незнаком. Можете присылать людей для моего ареста, но будет именно так.
— Вы понимаете, что за подобные слова прямо сейчас можете последовать в камеру? Благо, тюрьма располагается поблизости, и это не займёт много времени, которого у вас так мало. Или вы думаете, что за вас снова заступятся наверху, — майор ткнул указательным пальцем в воздух, — А может, опять надеетесь на своих западных друзей?
— Подписывайте пропуск или арестовывайте. Мне действительно нечего вам больше сказать.
В общем, отбился я от разъярённого майора, который с трудом скрывал свои эмоции. Нет, он для приличия задал ещё несколько вопросов, на которые я отвечал строго «да», «нет» и «не знаю». Думаю, даже не особо умный «гэбист» понял, что ситуация является полнейшим абсурдом. Я же не мог понять, как некогда всесильная организация превратилась в своё бледное подобие. Нет, никто не хочет возвращения тридцатых с их расстрелами и пытками. Но ведь можно работать более грамотно. У меня складывается впечатление, что кроме вербовки стукачей, запугивания слабых духом и создания видимости борьбы с внутренними врагами, КГБ более ничем не занимается. Речь идёт о ситуации внутри страны, как дело обстоит на Западе — мне неизвестно. Того же Солженицына не могут урезонить уже более года. И ведь никто не заставляет спецслужбы устраивать новый террор. Но нужна какая-то разумная тактика, я уж молчу про стратегию, дабы бороться с антисоветчиками. Пока же нескольких маргиналов, причём совершенно безобидных, заперли в психушку, на чём и успокоились. А главные враги, окопавшиеся во многих госучреждениях, связанных с культурой, действуют, чуть ли не открыто. Особенно это процветает в республиках, где центр давно перестал следить за прогрессирующим национализмом.
* * *
Следующими в борьбу за правду и пресечение происков врагов, вступили коллеги. Через два дня после маленькой победы над КГБ, которая может стать пирровой, меня вызвали на собрание актива Союза кинематографистов. Чего-то они поздно, или просто ждали команду «фас»? Мне от этого не легче, так как не удаётся сосредоточиться на работе. Ещё и коллектив изрядно потряхивает. Народ пересказывает слухи, которые обрастают всё новыми подробностями. Пришлось пугнуть коллектив административным ресурсом, пообещав лишить премий тех, кто сомневается в дальнейшем существовании ТО и саботирует работу. Вроде успокоились, в отличие от меня.
Как здесь не нервничать, если тебя постоянно дёргают. И это ведь ко мне пока не применили жёстких санкций. Не удивлюсь, если наверху решают, стоит ли сильно давить на курочку, несущую золотые яйца. Поэтому сегодня у меня поход в «Госкино» и новое собрание.
Прямо какое-то дежавю. В президиуме Романов, Кулиджанов, главный киношный парторг, а ещё мой старый «друг» Пархоменко, представляющий «Минкульт». Я понимаю зачем Фурцева держит этого товарища в замах. Дяденька глуповат, до невозможности труслив и управляем. Даже с учётом его принадлежности к другому партийному клану, подобный кадр гораздо удобнее какого-нибудь талантливого карьериста. А вот как реагировать на наличие среди этой компании Василия Шауро, я даже не знаю. Он вроде как находится в контрах с главой «Госкино» Романовым, которого хотел убрать ещё в прошлом году. С другой стороны — этот лицедей является заведующим отделом культуры ЦК и принадлежит к «сусликам».
Рядом с сухопарым Шауро расположился мордатый и полный товарищ в очках, демонстративно погрузившийся в какие-то бумаги. Позже я узнал, что это зам отдела Филипп Ермаш. Кстати, на поверку будущий глава «Госкино» оказался неплохим человеком, только в данный момент я ждал подвоха от любого присутствующего. А народу собралось немало. Можно сказать, что сегодня в Москве собрался весь цвет советских режиссёров и части актёров. Наверное, подтянули тех, кто был в столице, так как летом достаточно народу на съёмках за пределами Первопрестольной. Были даже представители республиканских киностудий. В общем, собрание обещает быть нескучным.
В качестве раскачки выступил секретарь союза кинематографистов, описав ситуацию. Естественно, товарищ высказал свою версию произошедшего, вернее, одобренную начальством. Язык у дяденьки подвешен неплохо, но зачем так долго растекаться по древу? После вполне себе нормального начала, пошла какая-то методичка, напичканная лозунгами и прочими марксистско-ленинскими постулатами. Вроде в актовом зале собрались достаточно грамотные и состоявшиеся люди. Вот зачем нести всю эту муть, набившую оскомину любому советскому человеку? Но наконец, товарищ разогревающий публику, выдохся и, под шепотки коллег, покинул трибуну.
Я же начинаю понимать, что предыдущая победа над партократией спущена в унитаз, благодаря одному придурку. Тут занимаешься делом и уже начинаешь забывать,
