за пояс.
После этого упражнения выполняли банальный бросок через бедро, тренер и его как-то витиевато назвал. Ну, его я могу делать. База во всех единоборствах (кроме бокса, конечно). Мне даже напарника выделили, мужичка тощего (самый худосочный из них оказался), но юркого, как выдра. Даже усики такие же, как у водного зверька — реденькие, но длинные. Я корячился, изображая бой дона Кихота с ветряной мельницей. Выдра между тем меня несколько раз швыранул о ковер, чему сам очень возрадовался, аж усишки мерзкие задергались. Очевидно, что кроме меня, до этого момента он никого не мог одолеть. А тут такой «инвентарь» пришел — есть на ком душу отвести.
После этого отрабатывали еще кучу «бесполезных» бросков… По-японски они все назывались по-разному, а по мне так все одно — «пятки в небо, а спиной об пол».
Я приглядывался к борцам, но те, зараза, ни о чем не переговаривались, ничего постороннего не обсуждали, только честно потели и скрипели матами. Я так и не понял, что связывает таких великовозрастных дядек, кроме спорта.
По идее, должно быть еще две вещи — водка, бабы, ну или рыбалка, на худой конец. А тут прямо все с таким усердием тренируются, будто на олимпиаду готовятся. Но таких не берут в космонавты, возраст не тот. Дзюдоисты потели, пыхтели и сопели, и лишнего не болтали. Снова летя на ковер, я недоумевал. Может, я их смутил? Есть что скрывать? Первое правило Бойцовского клуба: никому не рассказывать о Бойцовском клубе.
Наконец, дошли до поединков. Расселись по квадрату татами в позе лотоса.
— Ну как? Жив? — тренер смотрел на меня с пренебрежительной усмешкой. — Может, все-таки в шахматы вернешься?
— Да нормально я, — обмахивался я полами кимоно. — Привыкаю. Мне даже нравится. Буду, наверное, к вам ходить. Хочу научиться бороться, как дядя Мольберт.
Зал прыснул от смеха
— Меня зовут, Альберт, салага, — прошипел гранитомордый. — Еще раз так меня назовешь и…
— Тише, Альбертик, — лыбился тренер. — Он же на тебя равняется. Вот и покажи ему класс. Только не зашиби шахматиста, а то он тебя доской шахматной огреет, он человек опытный. — Тренер повернулся ко мне: — Ну что, шахматист? Не хочешь силы проверить в поединке? Ты, смотрю, уже почти готов.
Я сделал вид, что доволен такой похвалой. Убийственная просто похвала.
— Ну, раз вы так считаете, — я встал и вышел на ковер.
Честно говоря, думал, что Палыч мне «выдру» в оппоненты подсунет, но он кивнул «Мольберту». Вот гаденыш. Новенького под танк сразу? Только есть у меня противотанковое оружие.
Квадратный дзюдоист с торжествующей ухмылкой вышел на середину ковра. Шел прямо, вразвалочку, и даже в стойку не встал.
— Я его одной рукой размотаю! — торжественно заявил он, убрав левую за спину.
Присутствующие загалдели в предвкушении занятного зрелища, а тренер, паскуда, одобрительно закивал.
— Хаджиме! — крикнул Палыч, не утруждая себя даже оторвать задницу от лавки.
Я пригнулся и чуть оттопырил таз назад, чтобы понизить центр тяжести, как делают борцы. Альбертик стоял не шелохнувшись и прямой, как шпала. Что ж… Уронить прямого даже «шахматист» сможет. Я подскочил к нему, схватил за отвороты кимоно и тупо швырнул-толкнул резко в сторону.
Такой прыти от хилого ботана противник не ожидал и шлепнулся на ковер, получив в награду задорный смех собратьев.
Вскочил на ноги и, злобно сопя, как носорог, сходу бросился на меня.
— Эй! Ты же говорил, что одной рукой справишься! — улюлюкали ему друганы.
Тот опомнился, притормозил и снова завел руку за спину. Атаковал. Вцепился в меня правой, подтягивая и пытаясь выйти на дистанцию броска. Хрен тебе, а не сближение! Я не подпускал его, руку заблокировал своей, вцепившись в рукав, а второй мотнул его в сторону. Будто бы хаотично и неуклюже, но с силой. Потом в другую сторону. Тот уже раскорячился, чтобы держать равновесие, пытался меня подловить на ошибке, но с одной рукой явно не вывозил. После якобы неуклюжих (с моей стороны) болтаний, в конце концов, я снова завалил его на ковер. Тут бы сверху навалиться и на удержание перейти, но я же, типа, правил не знаю… Да и навыками партера не владею. Поэтому просто топтался на татами.
— Альберт! — выкрикнул кто-то. — Может, тебе тоже шахматами лучше заняться. А лучше шашками!
Снова хохот, шуточки, только голоса тренера не слышно. А гранитная башка совсем разозлился. Еще больше раскраснелся и стал уже напоминать не то что гранит, а целый рубин.
— Х*р с тобой! — прорычал он, брызнув он слюной. — Буду двумя руками бороться.
Теперь он уже был в полноценной стойке, и руки обе на уровне груди готовятся к захвату. Вдарить бы ему двоечкой в нос, а потом коленом под дых, но правилами запрещено. Но и по его правилам я играть не собирался. Ведь я же новичок, не знаю их. Мне все можно…
Альбертик вцепился так, что мое утлое кимоно затрещало по швам. Рванул к себе, резко подсел, еще мгновение — и пятки мои сверкнут в воздухе. Но я мигом перехватил его кисть и незаметно завернул на излом, укрывая захват отворотом его кимоно. Приемчик в дзюдо, конечно, запрещенный, банальный рычаг руки из рукопашки, но я же новичок, мне все можно.
Я слышал, как скрежетнули от боли его зубы. Противник охнул и подался за заломленной кистью, а я снова уложил его на ковер, на миг почувствовав себя стариной Сигалом.
Наступила гробовая тишина. Никто так и не понял, что я такого сделал.
Рукопашка еще не распространена, а первый фильм с Сигалом выйдет через пару-тройку лет примерно.
— Ах ты, с-сука! — вскочил на ноги Альберт. — Он мне чуть руку не сломал! Вы видели?
И снова «танк» ринулся на меня. Я не стал дожидаться удобного ему захвата и контратаковал. Бросился на него, до минимума сократив дистанцию. Чем стремительнее сближение, тем лучше. Бум! Как бы невзначай залепил ему локтем в живот, но при этом одновременно схватил за отвороты куртки, будто в них-то и целился. Не особо видно, как мой локоть вмазал его по «солнышку». Можно сказать, будто он сам напоролся.
Противник охнул и словил спазм диафрагмы. Я, не дав ему опомниться, поставил банальную подножку, делая вид, что я такой неуклюжий, и моя нога просто случайно оказалась у него на пути. Тут же подтолкнул, как бы сам пытаясь удержаться. Он споткнулся о мою ногу и снова завалился.
Присутствующие загудели, а Альберт корчился от боли на ковре, сыпя в мой адрес проклятия.
Встал, пошатываясь. Чуть отдышался и уже хотел броситься на меня с кулаками. Но между нами встал тренер (жаль, кулаки — моя стезя, хотя я уже и так наворотил, не стоит переигрывать):
— Закончили! — рявкнул он. — Альберт, иди в душ, а ты. — Палыч повернулся ко мне. — Бороться ты не умеешь ни фига, но как ты это сделал? Конечно, не по правилам сработал, но… Как так у тебя получилось?
— Не знаю, — я растерянно пожал плечами. — Как-то само собой вышло. Просто испугался. И вспомнил, как боксера доской шахматной отлупил. Новичкам везет…
— Тебе конец, салага, — буркнул через плечо Альберт, удаляясь в раздевалку под смешки собратьев.
Я же, как ни в чем не бывало, уселся на край ковра среди прочих «самураев», которые почтительно раздвинулись, уступая мне место.
Стал наблюдать, как проходят другие поединки. Мотал на ус и запоминал. Вроде ничего сложного. Почти все броски основаны на захвате за одежду и пояс. Удушающие разрешены, а это я умею. Болевые на руки тоже можно, только на ноги нельзя. Запоминал я на всякий случай, возможно, придется прийти сюда еще раз или два. А может, и того больше.
После тренировки тренер записал мои данные в растрепанную тетрадь. Я представился Андреем Разиным. Что первое в голову пришло, любил я «Белые розы». Студент политехнического института, Андрей Разин.
— Все, студент, — кивал тренер. — Я тебя беру. Есть в тебе что-то скрытое. Хоть и припозднился ты со спортом, но попробуем. Только дома отжиматься нормально научись. На кулачках, конечно же.
— Это я запросто, — кивал я. — Включу отжимания в утреннюю зарядку. Ее по радио передают, но отжиманий там не было…
После тренировки все заперлись в душ. На мое удивление, в этой дыре он имелся. Но, как и полагается, со всеми атрибутами подвального спортивного зала: отколотый местами кафель, гнутые, плещущие куда попало душевые лейки и полное отсутствие чего-то похожего на полочки для мыла.
Не хотелось толкаться с голыми мужиками в холодной душевой, но для роли придется. Разделся и прошел в помещение с тремя душевыми кранами без всяких перегородок. Протиснулся бочком по стеночке и сразу поспешил намылиться, чтобы
