— Его величеству не нужно золото? — хмуро поинтересовался он, — тогда может быть его интересуют рабы? Наложницы?
— Те самые рабы и наложницы, которые поступили на рынки благодаря мне? — я заломил бровь и он понял, что говорит ерунду.
В комнате воцарилось молчание, прерываемое изредка моим чавканьем.
— Почему мой царь не хочет, чтобы мои слуги приготовили ему нормальную еду? — неожиданно спросил он.
— Ну, если её перед этим будут пробовать твои дети и ты сам, то я не против, — ответил я, запивая последний кусок и отодвигая от себя остатки пищи.
— Его величество разрешит на этих условиях вернуться в дом мне и моей семье?
Я удивившись, задумался. Не дом, а самый настоящий небольшой дворец был способен вместить не только меня с моей охраной.
— Ладно, возвращайся, только в те комнаты, что не рядом с моей и комнатами охраны, — разрешил я, подняв взгляд на Хопи, который кивнул, принимая приказ.
— Благодарю Его величество за щедрость, — язвительно ответил он и затем вставая, лишь наклонил голову, покидая комнату.
Когда Хопи вернулся, я поинтересовался у него тем, что не стал оглашать в присутствии номарха.
— Зачем ты его унизил? Я не приказывал так с ним поступить.
— Номарх, мой царь, прилюдно негативно высказался о Его величестве, — спокойно ответил тот.
— Что он сказал? — нахмурился я.
— Мои губы страшатся произнести такое вслух мой царь, — скривился он.
— Хопи, не заставляй меня повторять.
— Бесполезный царь не имеет права занимать дом номарха, — нехотя ответил он.
— Бесполезный…, - я покатал во рту это слово, — не кажется тебе, что как-то неосмотрительно произносить такое, если у этого бесполезного царя под рукой большое войско?
— Показалось мой царь, — кивнул он, — именно поэтому он и предстал перед Его величеством в том виде, в каком предстал.
Я хмыкнул. Хопи был прав, ругать его было не за что.
— Молодец, — кивнул я, — теперь он и его приближённые точно будут следить за языком, особенно если рядом находятся легионеры.
Центурион склонил голову и занял своё место в углу.
— Рехмира не видел?
— Общается в какими-то купцами, — ответил он, — прибыли из Фив, судя по говору и норову.
— Интересно какие новости он нам принесёт, — заинтересовался я.
— Позвать его мой царь? — поинтересовался он.
— Пошли кого-нибудь, пусть он заглянет, когда освободится, это не срочно, — добавил я.
Хопи отправил одного из охраны и вскоре Рехмир был в комнате, даже запыхавшись.
— Мой друг, — скривился я, — я же сказал, что это не срочно, я не хотел тебя отвлекать.
— Мой царь, новости, которые я получил от тех купцов, с которыми раньше имел дела в обеспечении продовольствием поместья заслуживают того, чтобы их услышал царь как можно скорее, — быстрой скороговоркой проговорил он.
— Говори.
— Мой царь помнит наш разговор о том, что ремесленникам не поступало больших заказов? — поинтересовался он и когда я кивнул, предчувствуя неладное, он продолжил.
— Мои знакомые подтвердили это, а также то, что никаких больших закупок материалов, которые могли вызвать колебание цен на рынке также не было.
Я стиснул зубы.
— Судя по твоему лицу, это не все плохие новости на сегодня.
— К сожалению да, мой царь, — повинился он, — есть известия, что царь Хатшепсут получила от четырёх богатейших фиванских семейств большие дары в золоте, невольниках и драгоценностях. Также большие подношения получил от них храм Амона.
В тишине комнаты послышался скрип моих зубов. Информация конечно была ещё непроверенная, доверять ей сто процентов не стоило, но зато она давала ответы на некоторые интересующие меня вопросы.
— Что ещё рассказали твои знакомые? — держа себя в руках, поинтересовался я.
— Очень много глав семейств, которые не участвовали в сделке с Его величеством хотели бы получить такие же привилегии, — грустно ответил он.
— С этим ко мне уже приходил твой дядя, — ответил я, — и после сегодняшних новостей я склонен их не принимать.
— Его величество хочет сам этим заняться? — спросил он, — это прибыльное, но очень хлопотное дело.
— Кто ещё занимается невольниками? — поинтересовался я, — с кем ни за что не станет говорить ни Хатшепсут, ни купцы, ни жрецы.
— Финикийцы и …, - тут лицо Рехмира перекосило и он даже от отвращения сплюнул на пол, — проклятые иудеи.
— Иудеи? — в моей памяти быстро прокрутилось всё, что я знал о Библии и Христе, — а они уже ушли из Египта?
— Да мой царь, ещё при царе Яхмосе, их вместе с гиксосами-завоевателями прогнали прочь из Египта, — ответил он, снова скривившись в гримасе отвращения.
— Если ты так их ненавидишь, то значит кто-то всё же остался? — поинтересовался я.
— Проклятые ростовщики и торгаши мой царь, — согласился он, — но их так все ненавидят, что только совсем отчаявшиеся возьмут у них в долг.
На моём лице расплылась улыбка, от которой он вздрогнул.
— Найди мне их, я хочу поговорить с ними, — попросил я его.
— Нет мой царь! — оскорблено воскликнул он, — эти шакалы недостойны даже дышать рядом с моим царём!
— Рехмир, найти мне самых известных иудейских торговцев, — настойчиво попросил я, — если с ними никто не хочет иметь дел, для меня это просто прекрасно.
— Хорошо мой царь, — было видно, как ему неприятно даже само упоминание названия этой национальности, а это значило, что если и другие были о них такого же мнения, то для моих планов они могли точно пригодиться.
Рехмир ушёл, а вечером прибыл номарх вместе со своей семьёй и был ужин, на котором и правда он с женой и детьми, пробовали еду, которую затем подавали мне. Особого разговора у нас не задалось, так обговорили текущие новости вот и всё, сразу после него разойдясь по своим помещениям.
***
Через четыре дня вернулся Бенермерут, вместе с Небуави. Первый виделся с визирем и подтвердил, что никаких больших закупок не велось, заказов ремесленником не поступало, а в остальном визирь подтвердил то, что всё похоже на то, что меня кинули. Главы озолотившихся на продаже рабов фиванских семейств, после окончания моего похода и прекращения поставки рабов быстро поменяли сторону и купили благословение от царя Хатшепсут и жрецов Амона, не собираясь выполнять обещания, ранее данные мне. И плевать они хотели на подписанный перед лицом богов контракт. Хатшепсут заверила их, что слово данное такому нечестивцу как мне, забывшему о богах, ничего не стоит. Поэтому они могут принести богатые жертвы ей, в храм Амона и на этом всё, никаких претензий богов к ним не будет. Что они с удовольствием тут же и сделали.
Бенермерут смущаясь, сказал также мне, что Усерамон рассказал ему о моём желании наградить его, поэтому после долгих раздумий и размышлений, воспитатель остановился на небольшом поместье для своей семьи. Бумагу на владение им Усерамон передал с ним и мне оставалось лишь недовольно нахмуриться на то, что Усерамон лишал меня делать подарки от своего имени, а потому перевручил Бенермеруту дарственную на поместье, которую он отдал мне секунду назад.
— Тебе нужно время? Чтобы всё там наладить? — спросил я его, видя, как тот снова мнётся.
— Да мой царь, — он упал на колени, — но я понимаю, что не могу оставить Твоё величество сейчас, когда от него ушли все.
— Сколько тебе нужно времени на это? — спросил я, хмуро посмотрев на него. Я отлично понимал, что сам обещал ему царский подарок, так что не время было высказывать своё недовольство, как бы мне этого не хотелось.
— Не больше двух-трёх месяцев мой царь, — склонил он голову.
— Хорошо, бери повозку, охрану у Хопи, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось по дороге, — распорядился я.
— Мой царь! — на его глазах показались слёзы благодарности, но я отмахнулся.
— Я обещал Бенермерут, что за спасение жизни награжу тебя, поэтому бери свою награду и вступай в права. Пару месяцев я без тебя точно продержусь.
