В общем, как уже было сказано, моряков боевые пароходы не заинтересовали, что, впрочем, не означало ненужность пароходов вовсе. Нам был выдан заказ на постройку пяти паровых буксиров и пяти разъездных паровых катеров в течении следующих двух лет. Плюс на верфях Берда, разросшихся к этому времени и вплеснувшихся за пределы Матисова острова, весной заложили две паровых землечерпалки.
С ними получилась вообще забавная штука. Я поначалу было поручил своим инженерам подумать над самой возможностью такого корабля, но вскоре выяснилось — спасибо информационному отделу — что подобные суда уже давно и вовсю строят в Голландии. Да, эта страна сейчас была частью Франции, но такое положение вещей совсем не мешало голландцам продолжать строить корабли, в том числе и такие вот специализированные.
Дабы не множить сущности, я банально купил одну землечерпалку, привез ее в Россию и отдал своим корабелам и механикам на растерзание. Те несколько месяцев ее курочили, что-то там себе думали и в итоге сказали, что смогут сделать такую же только лучше. При этом голландский аппарат собрать заново, что характерно уже не смогли…
— Построим угольные станции, — вернулся я к предмету обсуждения. — В Ревеле, Риге, Мемеле и на Рюгене и все Балтийское море будет для пароходов вполне доступно. На Чёрном море у нас тоже в достатке пунктов где можно сосредоточить запасы угля. И в Крыму, и в устье Дуная и на восточном побережье. В открытый океан пароходам пока еще, конечно, рано, но для внутренних морей они уже вполне годятся. Думаю, адмиралы за возможность маневрировать, не завися от ветра вполне согласятся пожертвовать красотой парусов.
— Думаю, что, учитывая более низкий центр тяжести пароходов, можно попробовать обшить борта листовым железом, задумчиво протянул Лазарев, глядя вдаль. Туда где Маркизова лужа выходила в Финский залив. — И тогда из открытых уязвимостей останутся только колеса да трубы.
Император заинтересованно обернулся на капитана 1-ого ранга, я перехватил этот взгляд и с улыбкой подмигнул брату, мол: «Знай наших».
Идея обшивать корпуса деревянных кораблей металлом была в общем-то не нова. Это уже во всю практиковали, обшивая днища медью не для защиты, правда, от вражеских ядер, а чтобы всякая гадость в океане меньше на корабле нарастала. Борта обшивать металлом не было возможности из-за потери остойчивости, которая неминуемо бы произошла из-за дополнительного «поднятия» центра тяжести.
Проблема была в том, что очень большая часть водоизмещения парусного корабля «пожиралась» балластом, укладываемым на самое днище, и необходимым для парирования массы высоко задранных в небо мачт и парусов. Пароход был естественным образом этого недостатка лишен, и соответственно высвободившееся водоизмещение можно было пустить на более полезные вещи. Во-первых, загрузить корабль хорошим запасом угля, а во-вторых подумать о броне.
— Для этого нужно машину существенно мощнее, иначе будет стальная колоша телепаться по воде со скоростью в три узла. Это не серьезно.
Мимо нас, стоящих у левого борта парохода, рядом с размеренно плюхающим по воде колесом, укрытым в деревянный кожух, пробежала пара матросов из машинной команды. Белые из традиционные для русского флота морские робы, были плотно припорошены угольной пылью, а на лицах были видны грязные разводы. Следующие сто лет, до перевода кораблей на жидкое топливо уголь будет спасением и одновременно проклятием моряков. Чего стоит только процедура погрузки топлива в недра корабля. Скорее всего в будущем для этого придумают облегчающую это дело машинерию, возможно внесут в конструкцию кораблей какие-то изменения… Но пока единственным используемым средством был обычный мешок из грубого конопляного холста. В лучшем случае еще можно лебедку какую-нибудь задействовать, дабы хотя бы на палубу уголь забрасывать не вручную. Ну а дальше по всем лестницам и переходам корабля на своих двоих с четырьмя пудами угля на горбу. А потом отмывать все помещения, поскольку главное на флоте — это чистота и порядок. В общем, переход с парусов на пар очевидно никакого облегчения морякам не обещал.
И кстати насчет жидкого топлива. Я наконец добрался до Кавказской нефти, и за пару недель до описываемых событий в Петербург пришла самоходная баржа, доверху заполненная сырым черным золотом. Теперь на экспериментальном химическом заводе собирали установку по перегонке нефти и добычи из нее керосина. Потом под него нужно будет сделать подходящую лампу: масляные светильники в принципе уже существовали, но я подозревал, что без дополнительной переделки все равно не обойдется. Ну вот не бывает так, чтобы все получалось легко и непринужденно, обязательно какая-нибудь хрень вылезет. Так или иначе, на керосин и лампы я возлагал немалые надежды в плане увеличение экспортных доходов Империи. Вероятно, это одновременно подорвет мой свечной бизнес, но что поделать, движение вперед неразрывно связано с отмиранием старого и появлением на его месте нового. Такова жизнь.
«Суворов» меж тем вышел из устья Невы и на всех парах двинул в сторону Котлина острова, где были приготовлены мишени для показательных стрельб. Ну а к нам подскочил молоденький вестовой и козырнув предложил подняться на мостик, откуда действия команды будут видны лучше.
— Ну пойдем, что ли, посмотрим, — хмыкнув согласился Александр. Он, видимо, свое мнение уже составил, и теперь его переубедить было бы крайне сложно. Такой он был русский император. Упертый.
В отличии от кораблей будущего мостик на пароходе располагался в корме, так же как это было на парусных судах. Такая компоновка упрощала конструкцию — не нужно было тянуть рулевой вал через весь корпус, — но делала нахождение на кормовой части корабля не слишком комфортным. Не смотря на высоко задранные трубы, запах гари тут чувствовался сильнее чем спереди.
На мостике капитан стоял возле переговорных труб, идущих в машинное отделение и командовал.
— Правый борт увеличить ход, — заметив появление императора со свитой он козырнул и пояснил. — Отрабатываем управление водяными колесами на случай повреждения руля.
На мой взгляд подобные экзерциции были совершенно излишними, в бою современными пушками враг скорее колеса разобьёт, чем руль сумеет повредить, но, как говорится, чем бы дитя не тешилось. Впрочем, метод был очевидно рабочий: правое колесо чуть ускорилось — по палубе пошла дополнительная вибрация — и нос корабля начал доворачивать в нужном направлении.
— Понятно, — кивнул Александр, — продолжайте командовать. Как будто нас тут нет.
Сделать это было конечно куда сложнее чем сказать: в рубке банально места было не так много, чтобы присутствие даже нескольких лишних человек могло не мешать нормальной работе. С другой стороны, говорить этого капитан не стал, а только кивнув скомандовал.
— Левый борт готовность! — Высыпавшие, а палубу матросы принялись сноровисто расчехлять пушки и готовить их к стрельбе. Вид обычных чугунных орудий на палубе парохода вызывал у меня натуральный когнитивный диссонанс. «Суворов» довернул вправо, выводя мишени в зону обстрела пушек левого борта и по команде дал залп. Борт корабля внизу окутался клубами белесого дыма, а в сторону заякоренных плотов с деревянными щитами полетели чугунные ядра. Из всех десяти орудий, давших залп, в цель попало только одно, чего с другой стороны хватило, чтобы разметать щит на мелкие щепки.
— Выглядит жалко, — вырвалось у меня. К счастью услышали комментарий только стоящие рядом брат и Лазарев.
— Кхм-кхм, — поперхнулся от такой характеристики император, а потом переспросил вполголоса чтобы офицеры «Суворова» не слышали, — и что же тебе не нравится?
— Чугунные ядра — это совсем не серьезно. Может хоть ракетами попробуем вооружить пароходы?
— Пробовали, — не согласился Лазарев, который явно был в курсе морских новинок лучше, чем мы с братом вместе взятые. — Практически невозможно попасть по отдельно маневрирующему кораблю. Слишком большой разброс — только боеприпас переводить.
