в России. А за теми уже торчат уши вражеских разведок, будьте уверены. Ничего, когда дадут первые показания слуги, тогда можно будет брать редакторов за преступление против короны, а уже они или расскажут, на кого работают, или получат многолетние срока тюремного заключения. Другим любознательным журналистам и продажным слугам эти примеры тоже будут суровой наукой. Правда, законодательство необходимо для этого серьезно поправить изначально, ужесточить статьи и сроки увеличить.
— Вообще, в печатном деле все равно придется наводить необходимый престолу порядок, а то эта вакханалия уже ни в какие рамки не лезет. Оскорбление престола или правящей династии карается длительным заключением, а особо злостное каторжными работами — вот и весь сказ, — заканчиваю я свои слова так греющими душу императрицы словами.
Ее поддержка мне сейчас необходима, поэтому придется еще раз показать свою незаменимость и верноподданность. Раз уж по другим понятиям она не умеет оценивать людей и постоянно думает, что ей и так все должны по жизни.
Такое у меня сложилось мнение от личного общения с ней и, конечно, от кучи прочитанного предварительно материала.
Вот именно с этой идеей настрадавшаяся от прессы всей своей приличной душой императрица явно согласна и будет меня поддерживать изо всех сил. Понемногу перевожу супругу императора в свои союзники, пусть она и так мне безмерно благодарна за лечение сына.
Дело сделалось не быстро совсем, пришлось включать административный ресурс через министра внутренних дел империи Макарова. Только через два дня приехали во дворец двое следователей и пяток городовых, которых разместили в хозяйственном здании, служащем пропускным пунктом во дворец.
Как императрица не уверяла меня, что уверена в преданности своей ближней прислуги, однако, я ей не поверил и предложил всех до одного пропустить через опрос.
Чтобы скрыть свое непосредственное участие в планирующемся допросе, я заранее осмотрел помещения здания и выбрал для своего размещения смежную комнату с коридором. Там я буду слышать входящих по очереди слуг, задавать им вопросы, причем таким несколько механическим голосом через рупор, чтобы меня нельзя было по нему опознать.
Как не крути, задавать вопросы придется мне лично, ибо, только так я могу определить правду или ложь отвечает опрашиваемый. Очень жаль, что я не могу ничего чувствовать, когда врут, отвечая на чужие вопросы при мне.
Я прошел в помещение и ждал там еще с полчаса, пока все организовалось и пошли первые люди из прислуги. Рядом со мной находится достаточно проверенный для такого дела камер-юнкер Пистолькорс, который уже и так в курсе моих невероятных способностей.
Именно он будет указывать полицейским через своих товарищей после моих сигналов — куда именно отправлять ответивших — в левую комнату для проваливших экзамен или в правую и потом обратно на выход во двор.
Императрицы тут, конечно, нет, не ее это дело в таких процессах участвовать, что вполне понятно. Ну, виновные во лжи будут собираться в небольшом помещении и смогут определенно понять, кто попал в число неудачников.
Императрица вообще захотела выделить всех тех, кто просто обменивается между собой разными сведениями во дворце. Наверно, только по своей простоте душевной так задание собралась увеличить.
Но, тут уже я отказался наотрез:
— Ваше Императорское Величество! Этак процентов восемьдесят в этом списке окажется! Мы просто погрязнем в разбирательстве о сплетнях прислуги между собой! А нам нужны только те, кто выносит их наружу! И так процесс еще не проверенный, мне будет весьма непросто определить настоящих болтунов.
Мне принесли один их двух списков, которые написаны заранее. Теперь с улицы по очереди запускают прислугу, а я в комнате смотрю, как Пистолькорс узнает, кто вошел, потом ставит галочки напротив фамилий вошедших и называет мне имя и фамилию.
— Говорил(говорила) кому из посторонних о том, что происходит во дворце? — сначала такой простой вопрос.
Спрашиваю через проем двери, стоя так, чтобы меня было не видно. И про посторонних специально выделяю.
Таких оказывается примерно половина из всей прислуги, а их сейчас на опросе шестьдесят человек построено перед зданием. Да, немало, но, уж хоть что-то маленькое из жизни дворца — да все расскажут время от времени знакомым.
Если ответ отрицательный и правдивый, то, проверенного отправляют в правую дверь, и он или она вскоре ждет конца опроса во дворе.
Если же сигнал в голове у меня сработал, тогда следуют следующие вопросы:
— По дурости своей болтаешь? Так, вроде не врешь! Или за деньги сведения распространяешь?
Всего два последних ответа решают дальнейшую судьбу слуг очень по-разному.
Прислуга и так вся на подписке хранить молчание обо всем, что слышала или видела во дворце, поэтому даже тех, кто болтает по дурости, придется наказать — уволить или предупредить в последний раз.
Это уже на рассмотрение начальства прислуги или самой императрицы.
За деньги распространителей нашлось четыре человека из прислуги, как я примерно и прикидывал. Этих забрала сразу же под арест полиция, остальных принялись переписывать для дальнейшей проработки их же начальники.
После этого я вышел из здания и прогулялся вокруг дворца, чтобы зайти через другой вход, где уже меня встречает офицер из охраны. Это делаю для сохранения моего инкогнито перед слугами. Чем больше я смогу оставаться в тени, тем мне же лучше будет, тем больше я пользы царствующему дому принесу.
Мне и так придется стараться изо всех сил, чтобы спасти несущуюся в пропасть страну. Не стоит усложнять себе жизнь лишним образом, светя своим симпатичным в меру лицом перед разоблаченными слугами. Здорово раздосадованными от такого обстоятельства.
За эти два дня еще раз пролечил цесаревича, только, похоже, что он уже и так здоров. Ребенок позволяет себе все больше и больше озорства всякого, какого ему раньше не разрешалось категорически. И по деревьям лазит с приятелями, и в лапту играет, носится изо всех сил по дорожкам и в траве валяется.
Упал уже несколько раз, однако, опухолей и больших кровоподтеков не наблюдается. Похоже, что лечение реально помогает, а может, уже и помогло.
Но, я про конец лечения пока ничего не сообщаю, хотя, кажется, императрица и так уже догадывается. Ну, или просто проверяет результаты, а проверить их можно только травмами при падениях и прочих опасностях.
Однако, самое главное — это то, что император нашел еще время для обстоятельного разговора со мной наедине на пару часов. Хотел обсудить именно ход будущей войны, хотя, на мой прямой вопрос о его намерениях все-таки воевать с немцами ответил честно, что пока думает об этом.
Зато, мои слова про новую войну без наступлений и сидение в окопах внимательно выслушал еще раз.
— Да, государь — никаких больше конных лав или атак густыми цепями! Его величество скорострельный пулемет всех уравняет на раз. Пусть ваши генералы еще и не подозревают про этот фактор. Колючая проволока перед позициями потребуется в огромных количествах, несколько пулеметов на километр фронта, батарея батальонных пушек среднего калибра и батарея тяжелого калибра в глубине позиции. Еще авиацию необходимо развивать, а от невероятно дорогих линкоров и крейсеров пока лучше отказаться, нет в них особого толка для России. Впереди время подводных лодок, на Балтике они необходимы, впрочем, так же, как на Черном море и Тихом с Северным океанах.
— Да, Сергей, я как раз отменил в последний момент закладку линкора и двух крейсеров, это очень облегчает казне бюджет. Вы бы слышали, как надрывались адмиралы! Уверяют меня, что без этих кораблей немца мы не победим никак. Однако, вместо них нужно строить что-то другое, чтобы заводы не простаивали.
— Адмиралам всегда нужно больше кораблей и моряков, государь. Это — аксиома! Однако, догнать и перегнать немцев по флоту — уже абсолютно невозможно для России. И по обученности экипажей, что очень важно. Вот когда они потеряют половину кораблей в сражениях с английским флотом — тогда мы и посмотрим. Это — если, конечно, Англия не кинет Францию по нашему примеру. Тогда можно, если рассчитывать, что сразу воевать Россия не полезет, строить гражданские суда для перевозки зерна, того же масла из подсолнечника. Да и техническая база отличная у корабелов,
