Я предупреждал парижан, что без помощи филигранной логики Сергея Юльевича Ламсдорф – вне игры. И даже моего политического веса мало, чтобы перебить немецкую карту. Заход со стороны вдовствующей императрицы сегодня – не слишком силен. Что и подтвердилось. Николаша? Этот явно трусит. Чем-то его Ники пугнул. Владимир? Тот и вовсе в форменной опале. Сергей же после памятного летнего скандала вокруг земцев и обещания «представительства» до сих пор строит из себя оскорбленного. Глупец! За свои интересы нужно бороться! Иначе немцы и американцы отхватят всё. С пальцами. А есть еще и Захаров, обхаживающий генерала-инспектора. С Сандро он давно на короткой ноге.
Может статься, что сегодня – наш последний шанс. Мы должны попытаться отыграть партию. Тем более что идти на слом союза с Парижем – форменное политическое безумие. Это наш главный козырь. Мсье Бомпар [8] должен дать в руку. Пусть вспыльчив лотарингец и не столь приятен для Ники, как его предшественник граф Монтебелло, но я надеюсь, что ставка француза – сыграет…»
Возможно, рассудив на холодную голову, генерал-адмирал решил бы повременить с пышным праздничным мероприятием. Например, до возвращения в столицу адмиралов и офицеров ТОФа – подлинных героев баталий, отгремевших в дальних морях. Но, во-первых, это была реальная возможность для разговора по душам с Ники до неизбежного теперь прибытия в Питер кайзера. Причем Николай Николаевич и Мария Федоровна также примут в этом разговоре участие. Французское влияние при Дворе явно дало трещину. И со столь вопиющей и пугающей несправедливостью пропарижская часть камарильи мириться не желала. А кому, спрашивается, понравится резкое сокращение его «кормовой базы»? Рука, того и гляди, сама потянется к табакерке… [9]
А, во-вторых, приветственные адреса и телеграммы от Алексеева, Гриппенберга, Макарова, Безобразова, Руднева и великих князей Михаила Александровича, Александра Михайловича и Кирилла Владимировича разбередили его чувственную душу. Отказать себе в удовольствии поскорее вкусить публичный елей хора льстивых дифирамбов в свой адрес, еще и в присутствии главного гонителя-обидчика, Алексей Александрович просто не мог.
Как, увы, не мог и Николай отказаться от приглашения своего дяди…
* * *
Генерал-адмирал прибыл домой за пару часов до им же самим назначенного времени начала бала. В ожидании хозяина все, к сему действу причастные, от церемониймейстера до привратника, успели известись, пребывая в смущении из-за его отсутствия. Увы, поезд из Гельсинг-форса опоздал на четыре часа: охрана заподозрила финских радикалов в закладке под пути адской машинки, которую в итоге так и не нашли. Как и авторов подозрительных следов возле железнодорожного полотна.
Угодив, что называется, с корабля на бал, первым делом Алексей Александрович приказал выяснить, вернулась ли из Первопрестольной вдовствующая императрица. Ведь ей, по их договоренности, предстояло стать хозяйкой и Первой дамой его бала. Однако оказалось, что страхи напрасны. Мария Федоровна не только сама уже была в столице, но и уговорила приехать с ней великого князя Сергея Александровича с супругой.
Брат, хоть и пытался сперва отговориться, манкируя нежеланием встречаться с Ники, перед натиском «крошки Минни», способной в одну секунду превратиться в «Гневную», не устоял. Это стало приятной новостью, так как поддержка Сергея в неизбежном большом разговоре с Николаем была очень кстати. Авторитет его в глазах племянника был высок, вдобавок их жены – сестры.
Следующая новость тоже порадовала: Ники приедет на бал без супруги, так как Александра Федоровна приболела. Но, поскольку государь обещал дяде разделить с ним его триумф, сам он прибудет обязательно. И значит, увернуться от серьезного разговора у него никак не получится. Единственно, нужно предупредить церемониймейстера, что император попросил учесть изменение в росписи пар к полонезу: в первой надлежит встать Алексею Александровичу с Марией Федоровной, а Николай Александрович с его сестрой Ольгой встанут вторыми.
Узнав о такой диспозиции, генерал-адмирал удовлетворенно хмыкнул: неожиданно, но, черт побери, весьма приятно! Bien danse à qui la fortune chante! [10] Подарок в самом деле был царский. И что это – как не признание заслуг первого моряка России? И своей перед ним вины? Вечер обещал быть незабываемым…
А время летело. Не как птица даже, как снаряд из скорострельной пушки. Едва успев принять ванну и слегка перекусить – «снять пробу» закускам от Кюба, что будут поданы этим вечером, облачившись в подобающий моменту мундир со всеми регалиями, Алексей Александрович поспешил к дверям: доложили, что приехала хозяйка бала.
То, что государыня вдовствующая императрица явно пребывает не в духе, он понял сразу, как только вышел навстречу августейшей гостье из малого, собственного, подъезда дворца. Минни покидала карету или возок не спеша, по царственному величественно и сдержанно, но неизменно любезно, раскланиваясь с встречающими. Сегодня все было не так. Резкие движения, плохо сдерживаемая агрессивная грация, колкие быстрые взгляды, тонко сжатые губы, едва заметный кивок в ответ на поклон. Ему явилась Гневная…
«Что-то опять стряслось, не иначе», – тоскливо екнуло в сердце у великого князя. Хмурый, сосредоточенный вид прибывшего вместе с Марией Федоровной Сергея и растерянный взгляд Эллы только укрепил в недобрых ожиданиях.
– Алексей, дорогой мой, веди же нас скорее! Нам нужно обсудить один деликатный момент, не теряя ни минуты. И – только мы вчетвером.
– Прошу вас, ваше величество. Сергей, Эллочка, пойдемте! Я безумно счастлив вас всех видеть, мои дорогие. Но… что-то случилось? Неприятности?
– Не без этого, дорогой братец, не без этого, – генерал-губернатор Первопрестольной на мгновение сделал откровенно брезгливую мину. – Все сам сейчас увидишь…
Поднявшись по застеленным ковровой дорожкой мраморным ступеням широкой лестницы, вдоль стоящих на ее площадках скульптур, кадок с роскошными пальмами и замерших, подобно изваяниям с винтовками «на караул», матросов гвардейского экипажа, хозяин и его гости прошли знаменную, библиотеку и, миновав коротенький коридорчик, оказались в рабочем кабинете генерал-адмирала…
Отделанные светлыми, тщательно подогнанными друг к другу дубовыми панелями стены. Переплетение массивных балок-бимсов под потолком. Камин из инкерманского камня, выдержанный в формах кормовой проекции корпуса парусного линкора эпохи Грейга и Рюйтера. Массивный стол, кресла, шкафы с картами и справочниками. Все здесь напоминало адмиральский салон красавца трехдечника, флагмана флота ушедшей эпохи великих морских сражений. Лишь пропорции помещения были немного иными. Но гостям было явно не до созерцания гармонии интерьеров от гениального Месмахера.
– Алексей, а догадываешься ли ты, что завтра нас всех ожидает? По глазам вижу – не знаешь… Сергей, покажи же ему, скорее! – возбужденная Мария Федоровна не собиралась тратить время на банальность обычных любезностей.
Сергей Александрович молча протянул генерал-адмиралу несколько отпечатанных на «Ундервуде» листков писчей бумаги. Алексей Александрович углубился в чтение. И пока он читал, никто из присутствующих не проронил ни слова. Наконец он закончил…
– Великолепно… Уже завтра? – хрипло выдавил из себя хозяин дворца.
– Завтра, – мрачно ответствовал брат. – Ну, что скажешь?
– Тиражи газетчики уже печатают?
– Уже. Полагаю, что к вечеру все будет готово.
– Да-с… Немецкий или финский вопросы на этом фоне – безделица. А что в Москве?
– И в Москве печатают. Мы это получили только сегодня. Уже здесь. Если бы хоть на день-другой пораньше… Я попытался все остановить, по телеграфу. Ты не поверишь, его «черные» пригрозили Трепову арестом. Они там пасут все типографии.
– Значит, и здесь. Значит, это произойдет… – Алексей Александрович тихо вздохнул и чуть заметно ссутулился. – Похоже, наш тихоня Ники все-таки всех переиграл…
