ко мне больше не подходил.
— Ава, а про какой бал они говорили? — поинтересовалась я, когда мы отошли подальше.
— Наверно, про Зимний. — пожала плечами соседка. — Первый день зимы не за горами. А еще и новый куратор пожаловал. Кстати, в честь его приезда собирались бал давать.
— А-а…
— Но нам с тобой, от этого ни холодно, ни жарко. — грустно вздохнула Ава.
— Это почему? — удивилась я. — Балы не для всех студентов?
— Для всех. — еще горше произнесла Ава. — Вот только ты сама не захочешь туда идти.
— Почему?
— Потому что не в чем. Слышала, как богатые смеялись над нами, называя замухрышками?
— Сами они замухрышки!
— Они-то наденут лучшие костюмы и платья! Наряды за год до события шьются. А у таких как мы, платья только форменные. Коричневые. Уж лучше не ходить на бал вовсе, чем припереться в этом убожестве…
Ава сетовала на нашу тяжкую сиротскую долю еще минут пять, но в итоге увела меня на этаж выше и выдала тряпку и ведро.
— Ты моешь аудиторию мадам Узэнии, а я весь коридор второго этажа.
Кивнув в знак согласия, я подхватила ведро, швабру и тряпку, и вошла в гулкое пустынное помещение. Без студентов тут было даже вроде как зябко, и прохладно. Утром я была очень взбудоражена и не поняла этого, но сейчас холод пролезал под платье, заползал в грубые ботинки, сквозняк так и норовил продуть. Завязав платок посильнее, я принялась за работу.
— Эй, ты! — прошелестело в абсолютной тишине. — Псссс! Слышь!
— Кто здесь? — остановилась я махать шваброй.
— Это я! — тонкий шелест исходил из громадных шкафов, заполненных склянками с заспиртованными останками животных.
Брр ну и гадость.
— Я здесь, освободи меня! — шелестело нечто, но я никак не могла понять, какая из заспиртованных зверушек решила ожить на мою голову.
— Ну же, еще миг и я просто задохнусь от это вони! — отчаянно пропищало сверху.
Блин, надо действовать. Мало ли какая живность по случайности в склянку залезла.
Я придвинула тяжеленную деревянную скамью из последнего ряда, залезла на нее, приподнялась на цыпочки и ахнула:
— Дохлая крыса…
Та самая, которую меня так старательно и мстительно заставляла оживить мадам Узэния!
Вот только сейчас крыса была не очень дохлой, но выглядела плохо. В наглухо закрытой склянке, наполненной желтоватой мутноватой жижей.
Нельзя же так над бедным животным издеваться! Не раздумывая я схватила склянку, и откупорила крышку, едва не свернув себе тонкое запястье.
Крыса пулей вылетела на стол, и принялась громко и забавно чихать. Я тоже чихнула. Запах аммиака стоял просто невыносимый.
— Не крыса, а крыс! — встал на задние лапки зверек, отчихавшись и откашлявшись. — И не дохлый, а вполне себе, теперь оживший!
Я во все глаза смотрела на разглагольствовавшего крысеныша и думала, а не сошла ли я с ума, или тут в порядке вещей, когда звери изъясняются на вполне понятном для тебя языке?
— Ну и на кой демон ты меня оживила? — вздохнул Крыс. — Я ведь договорился с Узей. Меня на покой, а она мою тушку чтобы завалить неугодных ей студентов использует. Все по-честному.
— Нифига себе, честность! — возмутилась я. — То есть заваливать студентов можно, а выполнять ее задания — нет?
— Как это у тебя вообще получилось? — присел крыс на угол стола, подперев лапкой аккуратный подбородок, и принялся меня внимательно разглядывать. — Глаза розовые… ой, бедовая ты!
— Почему это? — насторожилась я.
— А не скажу! — воззрился на меня крыс. — Какая тебе разница, что было в прошлой жизни?
— А что было в прошлой жизни? — не отставала я.
Если крысеныш что-то знает, то я должна вытащить это из него. Для меня сейчас любая информация об Айрин в остром дефиците.
— Вай, у тебя еще и пальца нет, ну точно, бедолага!
— А ну рассказывай, не то сейчас тебя обратно в склянку посажу! — пригрозила я.
— Не посадишь! — пискнул крысеныш, и молниеносно стек со стола, чтобы шмыгнуть под скамью, а там задать стрекоча прямо за дверь.
Мне только и оставалось что побыстрее закупорить опустевшую без крыса склянку и убрать ее подальше на верхнюю полку. Интересно, что будет, если мадам Узэния узнает, что я выпустила на волю ее дохлый реквизит по заваливанию неугодных студентов?! Полагаю, что ничего хорошего…
* * *
После уборки факультета Целительства мы побежали в роскошный женский дормиторий. Хорошо, хоть этих фиф, Владиславы и Антонии видно не было. То ли они домывали свой участок работы, то ли отдыхали по комнатам, но мы довольно быстро помыли коридоры. После, нас встретила мадам Соба, и распорядилась, чтобы мы шли в трапезную на праздничный ужин в честь появления нового куратора.
— Везет нам сегодня с тобой на еду! — довольно улыбнулась Ава, снова переодеваясь в форменное платье.
Меня же все больше и больше беспокоил холод, пронизывавший коридор и комнату в нашей общаге. Платный дормиторий в этом отношении был чуть ли не сауной. Там было и тепло, и уютно, даже в коридорах. Здесь же, казалось, было даже холоднее, чем на улице.
Столы в трапезной были уже накрыты. Повара не поскупились, и к приезду куратора запекли индейку и курятину в духовке, на гарнир дымились овощи на гриле. Было несколько видов салата, несколько сортов хлеба и булочек, а запивать все это великолепие нам полагалось морсом, и безалкогольным теплым взваром, от которого тянуло яблоками, корицей, и неизвестными травами.
Было вкусно и согревающе. Начавшееся было першение в горле из-за переохлаждения в нашей комнате, ушло. Я почувствовала себя почти счастливо. Самого же виновника торжества — куратора и его свиты из Администрации Академии видно не было. Но, оно и к лучшему. Я спокойно ела, не ловя на себе странные взгляды.
А белые пышные булочки, посыпанные кунжутом так и манили, чтобы спереть пару штук, и подкрепиться ночью, если проголодаюсь. Так я и сделала. Поглядев по сторонам, и убедившись, что никто на меня не смотрит, я замотала несколько пышек в салфетку, и призадумалась, куда бы их припрятать. В моем форменном платье, которое, как я поняла у нас и в пир, и в мир, не было ни карманов, ни складок…
А потом я вдруг вспомнила про кантибэг! Он должен быть со мной, ведь я не помню, чтобы оставляла его в комнате. Прищелкнув пальцами, я обнаружила, что сумка и правда болтается на моей талии.
— Хи-хи… — тихо донеслось оттуда, но быстро поглотилось всеобщим гомоном сытых студентов.
Я быстро положила спертые булочки в сумку, особо не вдаваясь в природу этого странного
