Попутно, с чего такой групповой интерес, без малого переходящий в толчею на носовом платке? Места в коридоре немного, да и палево откровенное.
Причём кроме родной складской логистики «по срочным делам» присутствуют и представительница таможенной, и пара человек из транспортной.
Или, пока я ехал сверху, что-то проскочило по корпоративной сетке? Может, своеобразный товарищ Фукудомэ уже успел поднять некие интересные вопросы в рабочем порядке на весь департамент? Тему моего служебного соответствия, например?
Всё равно не объясняет. До перезревшего стажёра-метиса нормальным людям дела обычно нет.
В следующую секунду отрывистым лаем оживает динамик в коридоре:
— Андо-сан, пожалуйста, зайдите вдвоём ко мне с вашим сотрудником!
Это голос заместителя директора департамента, он видит нас из своего стакана-стекляшки — персонального закутка, выступающего к нам вниз с более высокого этажа на два метра на манер внутреннего балкона и отгороженного прозрачной перегородкой.
Прикольный, кстати, кабинет. На мой вкус только цветов в больших горшках не хватает, хотя мне до такого рабочего места — как до собственного двухэтажного дома в черте города (один квадратный метр стоит мою нынешнюю годовую зарплату, если не есть, не пить и не дышать).
— О, руководство спустилось, — бормочу.
У замдиректора, как у всех руководителей этого уровня, стакан — второе рабочее место, так сказать, в гуще простого народа для общения с ним же. Первое находится на верхних этажах и туда вхожи чуть иные люди.
Гневный взгляд начальницы безо всякого ментала за доли секунды передаёт мне такой объём красноречивой информации, что предшественник уже бежал бы за ритуальным клинком — совершать здешнее традиционное самоубийство, искупая все мыслимые и немыслимые прегрешения перед возмущённым руководством. Вспарыванием собственного живота.
— За мной! — Коротко цедит тридцатитрёхлетняя Аяка, имеющая плюс-минус одинаковый со мной возраст, но совсем иной вес в корпоративной иерархии.
— Такидзиро-кун, чаю хочешь? — Ао Абэ с порога поднятой ладонью останавливает рвущуюся из моей шефини тираду.
Занятно. Единственной фразой он заменяет целую преамбулу.
Во-первых, разговор сейчас пойдёт неформальный. Во-вторых, вещи будут говорить неприятные — но сам Абэ на моей стороне, это вытекает из предложения чая.
Непонятно только, причём к моей скромной персоне целый замдиректора.
— Я опоздал к началу работы и сейчас теряюсь в догадках, Абэ-сан. Искренне благодарен за предложение, но опасаюсь, Аяка-сан не поймёт меня ещё больше, если я его приму. — А что тут ответишь кроме правды.
Шефиня, судя по красноречивому лицу, настроена на что угодно, только не на распивание чая в моей компании. В рабочее время. Перед носом у всех отделов логистики — стены кабинета стеклянные, сидим под потолком на виду.
— Аяка-сан наверняка нас извинит и не откажет мне в небольшой просьбе к нам присоединиться, — большой босс пересаживается за столик для посетителей, продолжая подчёркивать едва ли не семейный междусобойчик.
Даже щёлкает пультом по дороге — опускаются шторы, кабинет мгновенно теряет прозрачность.
Опять странно. Я в принципе не имел с ним никогда никаких контактов, только наблюдал со своего места в рабочее время. Служебная дистанция велика, как в поговорке — львы бабочкам не страшны.
Начальница отдела, переглянувшись с Абэ и поклонившись, молниеносно управляется с сервировкой на специальном столике в углу. Буквально через минуту я за компанию сдуваю пар с горячей пиалы:
— Благодарю. Вкусно.
Если верить интуиции, хозяин помещения сейчас скажет что-то о сорте заварки либо о технологии заваривания.
— Такидзиро-кун, наш вопрос неприятный, срочный и серьёзный. Я впервые за всю карьеру не знаю, как поступить. — Большой босс смотрит сквозь меня расфокусированным взглядом, стремительно уносясь в бесконечную даль лихорадочного просчёта лишь ему ведомых вариантов.
На непонятную мне тему.
Андо замирает с пиалой в руке, боясь пошевелиться.
После такого пассажа высокого начальства только глаза пошире раскрыть и вопросительно наклонить голову к плечу:
— Могу поинтересоваться предысторией? О каком вопросе речь, Абэ-сан?
— Пришла негласная просьба тебя уволить. Причём таким образом уволить, чтобы следующую работу тебе было сложно найти даже если ты согласишься стать уборщиком туалетов.
— Ух ты, быстро, — замечаю вслух. — Я едва сверху доехать успел, а они уже и позвонили, и поговорили.
— Именно, хотя и понятия не имею, откуда ты ехал и что у вас там произошло.
— Ехал с восемьдесят второго, ну ещё там по коридорам шёл да лифта дожидался.
— Как ты сам понимаешь, пусть это всего лишь просьба и выполнять её мы формально не обязаны, отмахнуться — не вариант. Хотя бы потому, что люди за этим стоят серьёзные и их возможности с нашими не идут ни в какое сравнение. — Абэ говорит ровно, смотрит спокойно, автопилот предшественника тянется начинать его местами уважать.
— Благодарю за откровенность, — коротко кланяюсь из положения сидя, чтоб сгладить паузу.
— Перед тем, как я продолжу, ты ничего не хочешь рассказать нам с Аякой-сан?
— Даже если бы и хотел, — вздыхаю. — Это не моя компетенция, прошу извинить. Если б касалось меня лично — без проблем, ещё бы и повеселился вместе с вами. Но распоряжаться чужим, даже если это всего лишь информация…
— Понятно. — Без особого сожаления перебивает заместитель директора департамента, логично предполагавший, что от мелкой сошки вроде меня никаких интересных подробностей он не услышит. — В наших корпоративных, м-м-м, отношениях, — он в последний момент избегает слова «войнах», — никакая информация не лишняя. Возможно, есть что-то, на что ты можешь хотя б намекнуть? С разрешения тех вышестоящих товарищей, которые в свою очередь выступили категорически против твоего увольнения?
Понятно. Абэ изо всех сил стремится воспользоваться подвернувшейся возможностью и провентилировать, какие ветры откуда дуют.
Чтобы вместе с безвестным стажером не угодить меж «тёплых объятий» небожителей при их переделе сфер влияния.
— Дайте сообразить, — ставлю пиалу на столик и убедительно тру виски. — Получается, не только Фукудомэ успел настучать? Но и кто-то из девчонок вам уже отзвонился? Ничего себе, буря в стакане воды. Абэ-сан, я неподдельно удивлён собственной популярности.
Шефы не шевелятся и сверлят меня взглядами. При слове «девчонки» Аяка из замершей фарфоровой статуэтки превратилась в снежно-белую замершую фарфоровую статуэтку.
— А ведь вроде всего лишь с верхних этажей к нам в отдел доехал, — замечаю, — да по коридору дошёл. А тут столько событий.
Так и не притронувшись к чаю, Аяка с замороженным видом ставит пиалу на стол и не в первый раз за эти пару минут уподобляется филину, разглядывая меня с короткой дистанции.
«Оговорился» я неслучайно: поскольку разборки верхних этажей зашли на следующий виток вместо того, чтобы успокоиться, всё, что могу сделать я на своём месте — это со всех возможных сторон работать на подтверждение собственной версии.
Сказал «А» — держись линии в дальнейшем, чего бы тебе это ни стоило, сейчас это лучшая тактика.
Ещё две-три подобных «оговорки» — и, к-хм, неформальность наших гипотетических отношений с двумя директрисами, обитающими над восьмидесятым, из разряда сомнительных слухов стремительно переместится в категорию устоявшихся фактов.
Фактов, в массовом сознании устоявшихся. Замкнутый в небоскрёбе и разделённый на касты коллектив — штука такая. Имеет свои законы циркуляции и конвертации информации, грех не пользоваться.
— Такидзиро-кун, поговорим без обиняков. — Замдиректора хлопает себя по коленям, решая в одностороннем порядке раскрыть карты. — Да, просьба тебя уволить пришла именно от названной персоны, хотя озвучил её совсем другой человек.
— Если не секрет, кто именно?
— Секретарь Фукудомэ, — удивляется Абэ. — От его имени. Кто же ещё?
