– Драко…
Софии хотелось кричать от радости. Но с губ срывался только хрип, еле-еле слышный.
Драко медленно повернулся.
Мгновение смотрел на Софию, словно не узнавая её. Потом кинулся к ней, падая на колени рядом, сжимая в судорожных, удушающих объятиях.
София, не таясь, плакала. Лицо Драко тоже было мокрым. Но может быть, то были не слёзы? Может быть, это был просто дождь?
– Почему? – встряхивал её за плечи Драко. – Почему ты не ушла, как мы договорились?!
– Разве я могла уйти без тебя? Я хотела быть с тобой, но я не успела…
– Разве? – лукавая улыбка скользнула по худому, изможденному лицу юноши. – Так уж и не успела? А мне показалось, ты как раз вовремя.
– Драко! София! Хвала Небесам – вы живы!
К ним спешили Люциус и Нарцисса.
***
Тела павших разрешили забрать всем, и членам Ордена Феникса, и Пожирателелям.
Беллу и Андромеду похоронили в фамильном склепе Блэков. Там же упокоился и младший Лейстрейндж. Судьба старшего осталась для Софии неизвестной.
Профессор Снейп нашел свой последний приют в Годриковой Лощине, неподалёку от могилы Поттеров. Люциус поставил ему дорогой черный обелиск, на котором летящими резкими буквами было высечено: «Верность существует и во тьме».
***
Малфои ждали известий из Министерства.
Ждали почти неделю.
И дождались…
Мистер Кингсли выглядел насупленным и недовольным:
– Я вижу, ваш дом сохранился лучше Хогвартса? – презрительно обернулся он к вышедшему ему навстречу Люциусу Малфою.
– Вы пришли сюда, только чтобы сказать мне это, сударь?
После гибели Волдеморта к лорду Малфою быстро возвращалась его спесь.
Кингсли шагнул вперёд:
– Вы хоть понимаете, что прошли на волосок от гибели, мистер Малфой?!
– Действительно – уже прошёл?
– Да, дьявол вас забери! Поттер выгородил вас, заявив, что все эти годы вы, как и профессор Снейп, были тайным агентом Дамблдора! Он даже неопровержимые доказательства предъявил! Можешь радоваться, ты снова вышел сухим из воды. Даже нитки на мантии не замочил!
София с Нарциссой с лестницы, на которой они заняли пост, могли наблюдать, как Кингсли бесновался ещё добрую четверть часа.
– Нарцисса, - улыбнулся жене Люциус, спровадив назойливого визитёра, принесшего, между тем, благую весть их дому. – Мы свободны! По-настоящему –свободны! – в руках он держал какие-то бумаги. – Нас официально уведомляют о том, что все обвинения сняты. Ну мог ли я подумать о том, что настанет день, когда я поблагодарю кого-то с фамилией Поттер?
– Мы многим ему обязаны, – тихо заметила Нарцисса.
– Многим?.. – хохотнул лорд Малфой. – Мы обязаны ему всем.
Нарцисса вздохнула:
– Пойду, прикажу эльфам накрыть праздничный стол. София, девочка моя дорогая, приоденься к ужину
– Прямо сейчас этим займусь, леди Малфой.
Свекрови удалось совершить настоящее чудо. Мрачный колорит из Малфой-мэнора почти исчез. Осталось много света и цветов.
Дом был уютным, несмотря на богатство. У Люциуса вкуса не было, одна помпа. Зато у Нарциссы он был безупречен.
Скользя по пронизанным солнцем широким коридорам с большими французскими окнами, София с наслаждением втягивала в себя воздух. Теперь она действительно чувствовала её – победу!
Они, Малфои, выиграли. Они остались живы!
***
Внимание девушки привлек тугой свиток, лежащей на столе в её комнате. Поколебавшись, она взяла егосвиток и стянула с него черный с золотом шнурок:
«Дорогая племянница!
Это обращение не издевательство, потому что ты действительно мне дорога.
Когда ты получишь это письмо, меня уже не будет среди живых. Если все пойдёт по плану, к тому времени я рискую стать Новейшей Историей. Если же нет…
Зачем я пишу к тебе? Потому что, наблюдая отсюда разворачивающийся в Хогвартсе бой, я должен хоть чем-то себя занять. Быть может, как и всякое живое существо, я пытаюсь оправдать себя? Слабость, конечно. Но на пороге небытия, – возможно, полного? – можно позволить себе капельку расслабиться.
Сейчас, поверишь ли, все мои устремления и чаяния кажутся незначительными, мелкими. Все эти подковерные игры во власть…
Отсюда, из моего темного беспросветного одиночества, отлично просматривается вся жизнь. Выстраивается в цепочку. И я с неотвратимостью понимаю, что, если бы хоть одно звено выпало, Лорд Волдеморт никогда бы не гонялся за несчастным маленьким мальчиком Гарри Поттером.
Если бы родители Меропы её любили, она бы никогда не связалась с ничтожным магглом. Моя мать, вопреки распространенным мнениям умерла не от разбитого сердца, не от неразделённой любви. Её сразила банальная, жестокая, такая реальная – нищета.
Не стану рассказывать о том, что такое английский приют тридцатых годов прошлого столетия. У меня на это просто нет времени. Я могу не рассказывать, но жаль, что не могу забыть.
А потом был Хогвартс. Встретивший меня, грязнокровного мальчика из приюта, далеко не с распростёртыми объятиями.
Хогвартс. Мой вечный трофей.
Сейчас, наблюдая, как Чистокровные взрывают его, я мучаюсь, подобно отвергнутому любовнику, понимая, что изнасиловать – это ещё не значит добиться взаимности и любви.
Хогвартс. Моя непокоренная крепость.
Он в этом чем-то похож на Дамблдора. Можно разрушить – не дано сломить…
Ты вскоре увидишь, как Поттер добровольно пойдёт на смерть….
Знай, я тоже иду. И тоже – добровольно.
Знаю: не будет ни понимая, ни прощения, ни примирения. Как ни чёрен я в действительности, враги сделают меня ещё чернее. Но пусть лучше так, чем публика начнём пускать слезы умиления и рыдать в платок, со словами: «Он был не так уж и плох…».
О, нет! Такой судьбы я не хочу.
Пусть они боятся, пусть трясутся от страха при звуках моего имени.
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
На могилах у мертвых расцвели голубые цветы.
Вспоминай обо мне тепло, но никогда не жалей.
Том Ридлл».
Сердце Софии сжималось от жалости и сочувствия к тому, кто никогда не знал ни того, ни другого. Наверное, у каждого чудовища найдётся ангел, готовый его оплакать? В этом и есть величайшая мудрость жизнь – любовь и прощение в ней рано или поздно берут верх над злобой и ненавистью.
«Покойтесь с миром, дядя. Господь да сжалится над твоей душой. Да не даст он ей сгинуть во мраке».
Их сын родился 1 ноября 2007 года.
На рассвете требовательный младенческий крик огласил своды Малфой-мэнора.
– Родился под знаком Скорпиона? – хмыкнул Люциус, беря внука на руки. – Быть ему Скорпиусом.
Возражения Софии в расчёт не принялись. Это был тот редкий случай, когда с её мнением не посчитались.
– Вылитый Малфой, – вынесла Василиса вердикт, едва взглянув на младенца.
К концу первого года стало понятно, что мальчик вырастет блондином с глянцево-чёрными глазами. Оставалось только удивляться причудливой игре генетики. В роду Малфоев все были сероглазыми, среди близких Софии тоже не наблюдалось кареглазых.
– Чему тут удивляться? Он же Блэк, – напомнила Нарцисса.
Малыш рос не по годам умным. Никогда не плакал и почти никогда не смеялся. Зато ухмылялся частенько.
– Мама, а куда делась моя большая змея? – спросил однажды трёхлетний Скорпиус, разглядывая гадюк, копошащихся у их ног.
Малыш прекрасно ладит с шипящим племенем. Те относились к нему с почти собачьей преданностью.
– Какая ещё змея? – свела брови София.
– Из большого аквариума, что висел прямо в воздухе? Она была такая большая-пребольшая! Больше тебя. Она меня любила…
София с ужасом вспомнила Нагайну.
– О чем ты говоришь, сынок? Не было никакой змеи.
– Нет, была! – топнул ногой маленький мальчик. – Была! Я же помню!
Спустя несколько месяцев София обнаружила сына в любимом цветнике Нарциссы. Тот сидел, нахохлившись, на мраморной скамейке. Вид у него был отрешённый и мрачный:
– Скорпиус, сынок? – окликнула она, присаживаясь рядом и пробуя лоб мальчика. – Ты заболел? Что случилось?
Он поднял глаза. Мать отпрянула. Ей показалось, что в них вспыхнули алые угольки.
– Почему ты меня бросила, мама?
– Бросила? Тебя? Когда, родной?
– Я жил далеко-далеко отсюда. Там, где дети спали в большом зале. В нем было так холодно. Я тебя звал, звал, звал, звал… а ты всё не приходила!
