- Как-то внезапно я решил, что все это насилие не для меня – отвечаю я: - что за вульгарность, право слово, кулаком да по печенке. А у меня богатый внутренний мир, по нему кулаком нельзя. Я может теперь музыкой буду заниматься. Скрипкой там. Или фортепиано. Ре-минор и все такое.
- Слава богу – вмешивается в разговор Морико, вытаскивая Ою из-под стола и усаживая на стул: - слава богу! А то мы уж тут во все это поверили! Вот у вас чувство юмора! Я – ваша поклонница! Вы – просто супер! И в живом общении невероятны и удивительны! Я бы попросила автограф, но к вам все и так пристают…
- У меня маркер с собой есть – подает голос сзади Рыжая: - она может у вас на сиськах расписаться. Ой, хотя, я путаю, это ж Кента у всех на сиськах расписывается… - она снова бросает в меня лукавый взгляд, я только глаза закатываю. И было то всего раз, но теперь клеймо на всю жизнь.
- Д-да! – вставляет слово и Оя Три Проповеди, наконец очнувшаяся от культурного шока: - я не смотрела шоу с вашим участием и … прочее, но вы мне симпатичны! Как образ свободной от предрассудков юной девушки. И… не надо так шутить больше, пожалуйста. Меня чуть удар не хватил.
- Почему? – наклоняет голову Бьянка, и я начинаю чувствовать катастрофу. Надо перевести тему, срочно пошутить, дай мне боже тонко пошутить!
- Ээ… кто знает, чем отличается грузовик, груженный дохлыми сурками от грузовика, груженного шарами для боулинга? – делаю я попытку, но никто не обращает на меня внимания.
- Ну… как почему. Я сперва подумала, что он еще школьник, и что вы с ним … ну… вот. И еще не только с ним, но и с его одноклассницей, а теперь пришли сюда меня зарезать! – хихикает Оя Три Проповеди: - хорошо, что это все неправда.
- Неправдой здесь является только часть про «зарезать». Я не умею ревновать, не понимаю ценности этого чувства для окружающих и степени приемлемости указанного поведения – отвечает Бьянка: - а все остальное правда.
- …- бледнеет Оя. За столом повисает тяжкое молчание. Тихонько ойкает Морико.
- По пунктам – Кента-кун еще школьник, он действительно мой любимый человек и когда мы с ним привлекаем к коитусу его одноклассницу – он действительно продлевает период сексуальной активности до двух с половиной часов. Если так подумать… - прикладывает палец к подбородку Бьянка: - еще одна одноклассница продлит до четырех часов или это все-таки нелинейная зависимость?
- Аматэрасу… - шепчет Оя Три Проповеди, сползая под стол.
- Конечно продлит – рубит правду-матку Нобу-сенпай: - но вы, Бьянка-сама не останавливайтесь. Вы продолжайте исследования. Там главный вопрос в конце – сколько же ему надо всего одноклассниц, чтоб он наконец кони двинул и пощады запросил. Думаю, два десятка хватит. И жрать ему не давать.
- Охренеть – вставляет Морико-сан: - охренеть вы продвинутая, Бьянка-сан! Я вас обожаю! А можно телефончик взять на всякий случай?
Глава 28
Сев в машину я наконец расслабился. Нет, нельзя сказать, что Нобу-сенпай и две случайные знакомые из департамента полиции меня напрягали, нет. Просто по-настоящему расслабиться можно только в кругу людей, которые знают тебя как облупленного и несмотря на это – принимают.
- Класс! – говорит Рыжуля с заднего сиденья и просовывает свои ноги вперед, на американский манер, устраиваясь поудобнее: - прикольных ты теток вчера со своим сенпаем склеил. Скажи, кстати своему Кексику, чтобы она наконец со мною в Токио слетала, у нас там конференция и встреча по рекламным контрактам, а она из логова не вылезает вообще.
- Так езжайте, кто вас держит – откликаюсь я, пристегивая ремень безопасности и стараясь не обращать внимания на босые ножки Рыжика, с вызывающим, ярко-красным педикюром на ноготках пальчиков: - я если что за Логовом присмотрю и собак покормлю. И выгуляю. – на удивление оба ротвейлера были спокойными и основательными псами, игривость была им не свойственна, они целыми днями могли валяться и наблюдать за суетой в Логове Злодейки из-под своих густых бровей. Деятельными становились только на прогулке и то не носились как оглашенные, а трусили рысцой, не торопясь, с осознанием своего величия. Нормальные в общем псы. И это говорю я – кошатник.
- Я ей уже говорила – говорит Рыжик и шевелит пальчиками на ноге. Может быть, шевелит еще чем, я не вижу. Она сидит сзади и все что я имею честь лицезреть – это ее ступни, просунутые между нашими с Бьянкой сиденьями.
- Заторможу – вылетишь в окошко – предупреждает ее Кексик: - пристегнись, Тануки-тян!
- Ничего я не Тануки – обижается Рыжуля: - ты где видела, чтобы я в мусорных баках рылась?
- Ты хитрая и беспринципная, совсем как Тануки – Бьянка давит на газ и Рыжая сзади – ойкает, ее ножки исчезают из промежутка между нашими креслами, сзади что-то падает, гремит.
- Ты там в порядке? – спрашиваю я на всякий случай. Кексик порой ведет себя по отношению к Рыжику совершенно безжалостно и не потому, что она ее не любит – она просто этого не понимает. С ее точки зрения Рыжик – это ее часть и все тут. О том, что
