«И это говорила уже не она…точнее это была она, но только под гипнозом…»
Ладонь вспыхнула жаром. Та самая ладонь, которой он ударил ее. Потом в отсек зашел недоуменный Петер, и Софиан начала жалобно кричать, что ее ударили ни за что…
«Ударил за то, что я сказала, что ты выиграешь в войне, а он настаивал на твоем поражении…».
С какой отчаянной решительностью он пытался тогда достучаться до Петера, но тот был настолько глубоко обманут, что никого не слушал. А теперь страшно жалеет об этом…
«Его чувства к тебе очень сильны, и их нужно использовать в нашу пользу». — сладостно промурлыкал голос Эрамгедона из сна.
«Будь ты проклят, Эрамгедон…»
«Это дает нам возможность манипулировать им еще сильней, дабы он вернул эру Возрождения Древней Империи».
«Я так и делаю, я играю его чувствами…» — даже голос был иной. Надменный, высокомерный, словно принадлежал совершенно иной.
Парня затошнило от этих воспоминаний. Он едва смог проглотить вязкую слюну, застрявшую в горле. Во всех бедах виноват он, этот монстр, испортивший судьбы миллионов…Антон оглядел высокие стены и зеркальный потолок, и его затрясло от мысли, что скоро сюда явится его враг…
«Надеюсь, завтра мы спокойно начнем свою миссию…»
«Эрамгедон ее случайно возродил. И сделал своей рабыней. Он постоянно бил ее…издевался над ней…» — словно насмехаясь, прогремел в его ушах дрожащий голос Феодосия.
«Оля…неужели ты…жива…»
Мозг опять продолжил издеваться. Он вспомнил, как убили Женю, как нейптол разорвал его по кускам. Как пуля врезалась Оле в грудь, и та рухнула на пол, закатив наверх пустые мертвые глаза. Она даже не успела сказать последних слов, как делают в фильмах.
Но тиран ее возродил и мучает в стенах своего страшного замка. Она сейчас могла бы быть с ними, но она до сих пор там. Изо дня в день переживает мучительную агонию, которая Антону и в кошмарных снах не виделась.
«Я даже представить себе этого не могу…»
Родной отец сидит в тюрьме. А Пит выступает на жестокой арене в окровавленных кусках чужой кожи.
Мерзкий кислый ком застрял в горле и был готов вырваться на волю.
— П-привет…
Антон проморгал и увидел перед собой Софиан, которая тоже направлялась по этому коридору. Он внимательно рассмотрел ее. Без злости, без ярости, ослепляющей его разум. Точно так же, как и в самолете. И запах от нее исходил все тот же. Нежный, сладостный аромат свежей мяты.
Она ему вновь показалась той рыжеволосой девушкой, прячущей свое лицо шарфом и солнечными очками. До сих пор в ее больших голубых глазах искрились смешинки. Вот только еще там застыла сильная тоска.
Он не смог ничего произнести вслух. Смотрел на нее и понимал, что видел сейчас не злую самоуверенную приспешницу тирана, а простую девушку, сломленную из-за деспотичного брата…и еще кровожадного Императора.
Софиан подошла к Антону и судорожно произнесла. Он в немом удивлении смотрел на нее и молчал.
— Прости меня за все. Но пойми меня тоже…Эрамгедон врал Петеру на протяжении многих лет. Эрамгедон врал Аристарху на протяжении многих лет. А мне он не просто врал — он меня гипнотизировал, влиял на мой разум. Я не могла противиться ему. Но я хочу искупить свои грехи…
Антон тяжело кивнул, с трудом проглотив вязкий ком в горле.
— Хорошо. Я не сержусь на тебя. Ты не была виновата в случившемся.
Он никогда не думал, что хоть когда-нибудь скажет такие слова. Но они из уст вырвались сами.
Ее губы растянулись в счастливой улыбке. Она подошла к нему и обняла. Точно так же тепло и искренне, как в самолете. Его тут же окутало тепло. Рука не под своей волей прижалась между ее лопаток. Он обнял ее крепко в ответ, и на одну секунду померещилось, что между ними не было никакой громадной пропасти. Не было ни Эрамгедона, ни Великой Галактической войны, ни Империи, ни миссии с охотой за элементами. Словно они только что вышли из того космического самолета.
Софиан затряслась от мысли, что он ее настолько крепко обнимал. Тело резко обуял жар. Она захотела невзначай поцеловать его. И стоило ее губам коснуться его щеки, как Антон тотчас отошёл от нее, отбросив с себя ее руки.
То, что он обнял ее — для него уже было немыслимым. Но остальное…
— Послушай, — взволнованно начал он. Ее огромные глаза словно пожирали его и отнимали все силы. — то, что было между нами в самолёте — это в прошлом. Надеюсь, ты это понимаешь.
Девушка печально опустила голову. Яркие сверкающие глаза померкли. Жар в груди болезненно потух. Ее душераздирающе пронзила глыба пустоты. Никогда такой глубокой ямы в своей душе она еще не ощущала.
— Да…ты с той…с Аней… — зло выплюнула она.
Антон услышал, как в ее голосе вместе с дрожью проскользнула ненависть. Это нельзя было не заметить. Парень решил сменить тему:
— Ладно, обустраивайся. Я по делам.
Он быстро пошел в тренировочный зал фехтования, но остро ощущал, как девушка сверлила его затылок взглядом.
Софиан злобно сжала кулаки. Он ясно дал ей понять, что их симпатия — в прошлом. Ее ужасно огорчили эти слова.
Любовный напиток старушки пронесся в ее памяти словно удар молнии. Он казался спасением.
«Надо точно использовать его, надеюсь поможет…»
***
Забрав у Феодосия бутылку с любовным зельем, Софиан направилась в свою комнату. Она не понимала, что ей сейчас делать, ведь на Андоре только день, а все заняты. Спать ещё не хотелось, в теле продолжал кипеть адреналин после этих гипнотических пыток и допроса.
Ей до сих пор хотелось увидеть только одного человека и поговорить с ним…но он отверг ее.
Но скоро он вернется к ней.
Тоскливо улыбаясь этим мечтательным мыслям, девушка зашла в комнату, которую ей выделили, и охнула.
На ее кровати сидел Петер.
— Что ты тут делаешь?! — возмущённо воскликнула Софиан, едва не выронив бутылку из рук.
Петер поднялся и произнес:
— Тебя ждал. Хотел поговорить.
Софиан продолжила стоять на месте. Он направился к ней.
Петер не мог отвести от нее взгляда. Эта девушка притягивала к себе, заставляла замереть сердце. Но ему это не нравилось. Чувства к ней были злобными, сильными и ненавистными, но где-то в глубине души остался раздражающий для него осколок любви.
Он смотрел на нее молча. Она в ответ тоже. Софиан нерешительно подошла и раскрыла свои дрожащие губы.
— Я хотела бы перед тобой извиниться…за все…
Он молча слушал ее, стараясь не замечать, как раздражающий осколок в сердце налился теплом.
— Я поступила с тобой просто ужасно… — Софиан виновато опустила голову, не в силах смотреть Петеру в глаза. — Но знай, что это…это было лишь внушением. Эрамгедон меня словно приворожил…я не могла не делать то, что он велел. И меня тянуло к нему из-за этого гипноза.
Петер не мог скрыть разочарование на своем лице. Но старался стоять невозмутимым. А этот осколок в груди все вспыхивал и вспыхивал теплом.
— Но я освободилась от его гипноза. — Софиан нерешительно подняла на него взгляд и слабо улыбнулась, вытащив из горлышка блузки цепочку со знаком Легендам.
Она надеялась увидеть на его лице улыбку. Но его губы были все также строго поджаты.
— Скажи что-нибудь. — умоляла она, обхватив его предплечье своими ладонями. Петер слабо дернулся, когда в его кожу сквозь толстый рукав просочилось тепло ее рук.
— Не знаю, что сказать… — слабо сказал он, заглядывая в ее большие голубые глаза. — я вроде ещё зол на тебя, а вроде…
— Противоречивые чувства. Я тебя поняла. — кивнула девушка. — И я тебя не тороплю. Злись, если хочешь…но просто знай, что та предательница уже исчезла…
В ее глазах застыло отражение обиды, но руки продолжали обнимать его предплечье.
— Не хочу на тебя злиться. — сказал Петер. — Обида разрушает.
Софиан слабо улыбнулась и поставила бутылку на прикроватную тумбочку.
— Я ненавижу только одного… — он злобно закатил наверх глаза, не в силах сдерживать огонь, обуявший его грудь, льющийся из того проклятого ненавистного осколка.
