— Даже если это правда, — крякнул старый моряк с повязкой на глазу, — то как мы довезем эту бомбу до Авалона? И как разместим ее в толще породы? Бомба должна быть просто огромной и невероятно тяжелой, янки нас за десять верст заметят и перебьют на подходе.
— Ничего везти не придется. Во-первых, магоядерная бомба не очень велика, что достигается за счет сверхконцентрации кристаллов и последующего цепного высвобождения энергии. Во-вторых, мы ударим по горе ракетой, что доставит снаряд к цели всего за пару минут.
— Ракета? — хмыкнул сосед моряка. — Что еще за ракета?
— Сигнальная, наверное, — пожал плечами одноглазый. — Я других не знаю.
— Или от фейрверка? Так они крохотные совсем.
— Ну дык и бонба, говорят, маленькая.
— Дурак ты старый. И как фейрверк до самого севера долетит?
— Не знаю. Тот парень явно ученый — пусть и расскажет.
— Друзья! — повысил голос, предупреждая грядущую свару. — Я не могу вдаваться в подробности. Потому что это очень долго и столь же сложно, а вы явно хотите пойти домой и хряпнуть по рюмашке после смены, а не слушать трехчасовую лекцию о магоядерной физике и реактивном движении.
— Это точно! — люд заулыбался. — Хряпнуть уже давно пора!
— Оружием займемся я и князь. Но и для бомбы, и для ракеты нужен манород.
— Сколько? — тут же раздался недовольный голос.
— Много… — я сглотнул, готовясь к худшему.
— А точнее? Ты ученый, или лоточник?
— Весь, что есть — и это минимум.
Рев поднялся такой, что я всерьез забеспокоился, как бы нас не раскулачили прямо на крыльце, а перед тем хорошенько окулачили.
Люди кричали, размахивали руками, бросали шляпы в воздух и в нас, и даже охрана уже не могла сдерживать бешеный напор. Или не хотела, потому что отдавать ценности придется и ей.
— Сколько можно?
— Доколе⁈
— Хуже американцев!
— Сплошные поборы!
— Все продали и разворовали!
— Долой!
Раздался громкий всплеск, и распалившихся горожан остудил холодный дождь. Даже шляпы все разобрали, чтобы укрыться от колючих капель. Рядом со мной встала Мария — суровая, как буря в море — схватила микрофон и прорычала:
— А ну-ка заткнули пасти, салаги! Вы двадцать лет гнули спины ради янки и ползали пред ними на брюхе. А теперь вам дали шанс нагнуть их в ответ — и что я слышу? Что вам жалко сраных крупинок, хотя они — билет на волю! Неужели вас жаба душит отдать крохотную долю от того, что потом придется веками собирать в дань американцам? В дань, на которую они строят свои гребаные корабли, гребаных големов и гребаные пушки, из которых будут расстреливать ваших детей, внуков и даже правнуков, якорь вам в задницы! Вам предлагают отдать чертовы кристаллы в обмен на свободу! И вместо того, чтобы вытрясти последние заначки, вы обвиняете Семена во лжи и воровстве! Да он хоть сейчас может свалить из этого гадюшника и никогда не возвращаться. Но остается здесь ради вас. И рискует жизнью ради вашего спасения. Вы вообще представляете, что с ним сделает Компания, когда узнает о его знаниях и возможностях? Но он стоит перед вами — и предлагает единственно возможный вариант.
Собравшиеся нахмурились и понурили голову — холодный душ пришелся очень к стати для воспалившихся умов.
— Ладно! — девушка подняла руку. — Вы не верите ему. Он чужак и здесь всего третий день. Но неужели вы не верите нам? Неужели я сделала что-то против своего народа? Неужели мой отец хотя бы раз подвел вас или предал интересы колонии?
Люди стыдливо молчали — похоже, авторитет Михаила для них незыблем.
— Нет, — кулак с грохотом обрушился на трибуну. — Отец горой стоял за вас с самого основания Нового Оскола, будучи еще юным неопытным княжичем. Сомневаетесь в Семене? Ваше право. Но поверьте хотя бы нам. Если мы чего-то и желаем для вас — то только самого лучшего. На том стоял, стоит и будет стоять род Марининых!
Вместо бурных аплодисментов мы услышали очередную колкость.
— Если так ему веришь, то почему еще замуж не вышла? — хохотнул молодой зубоскал, и его товарищи захихикали.
— А я выйду, — без сомнений ответила Маша. — Как только позовет.
И в доказательство повернулась ко мне, схватила за щеки и поцеловала так, что чуть глаза через череп не высосала. Толпа ахнула, кто-то крикнул «горько!» и миг спустя горожане подхватили это слово, как лозунг:
— Горько! Горько! Горько!
Мария обняла меня, вцепилась в затылок и лишь чудом не опрокинула трибуну. Михаил же взял микрофон и со слезливой улыбкой произнес:
— Семен, давить и настаивать не буду, но если вдруг надумаешь жениться — мое отцовское благословление получишь сразу. Даю слово.
— С ума сойти! — выпалил кто-то. — Да его светлость к дочке никого за три версты не подпускал!
Анри Дюран подвержена негативному эффекту: Ревность
Прирост очков отношений снижен вчетверо
— Если он так верит этому парню — то и мне грех не верить!
— Плевать! Ради такого дела весь манород отдам!
— А я еще добуду сверху. Пора уже кончать этих выродков. Сколько можно терпеть?
— И коль уж выпал такой повод, — князь преклонил колено перед Анри, — то и я при всем народе объявляю о помолвке! Мадам Дюран, вы станете моей женой?
Она скользнула по мне уставшим взором и кивнула:
— Да, мой князь.
Зрители охнули, а здоровяк схватил француженку за талию, закружил и столь же страстно поцеловал.
— Ай! — Маша отстранилась и коснулась пальцем губы. — Чего кусаешься?
— Да так, — скрипнул зубами. — От страсти.
Притворство притворством, но как далеко зайдет эта игра?
— Свадьба! Свадьба! Свадьба! — принялись скандировать жители.
Михаил вновь схватил микрофон:
— Поженимся сразу после победы! По своим обычаям! И без спросу и разрешения всякой иноземной мрази! Это наша земля — и нам ей править!
— Ура! — в воздух взмыли чепчики и шляпы. — Да здравствует империя!
Никогда не думал, что людей воодушевит не пламенная речь, а проявление любовных чувств. Видимо, князь и впрямь очень хороший правитель, раз за него и дочь радуются, как за своих родных.
— Но победа не дастся быстро и малой ценой, — продолжил здоровяк. — Лишь вместе мы одолеем врага. Так было всегда — так всегда будет. А теперь отдыхайте — завтра нас всех ждет тяжелая работа. Но не ради того, чтобы собрать новую дань американцев. А для того, их уничтожить. Ура!
— Ур-р-а-а!!!
Ощущения захлестнули непередаваемые: счастье, адреналин, азарт. Люди с восторгом махали нам, я махал им в ответ, как кинозвезда на встрече с фанатами.
Первый этап прошел весьма успешно. Мы дали колонистам новую надежду, и это критически важно. Ведь корабли сами себя не построят и сами собой не полетят в бой.
Понадобится полная мобилизация всех ресурсов — в первую очередь, человеческих. И очень многие из тех, кто сейчас радостно нам рукоплещут, прекрасного свободного будущего уже не увидят.
Но, к сожалению, на войне иначе не бывает. Лучшим из лучших придется отдать жизни, чтобы выжили все остальные. Так было всегда — так всегда будет. И не скажу, что сильно этому рад.
— Ну, а теперь на рыбалку, — князь приобнял Анри за плечо и направился к пристани.
Я нашел оставленную «козу» — к счастью, животное не испугалось воплей и спокойно паслось на ближайшем газоне.
— А как вообще проходит ловля? — спросил, таща упрямую скотину за веревку.
— Да все просто, зятек, — хохотнул Михаил, пребывая в явно приподнятом настроении. — Нужно приманить чудище, загарпунить и вымотать до полной потери сил. А потом вытащить на берег.
— И как его выматывать?
— Дать потягаться с гребцами — кто кого перетянет. Главное, чтобы тварь нас в туман не увела. Но если вдруг что — обрежем канат. А вон и наш вельбот.
Вельбот представлял собой длиннющую — на двенадцать банок — шлюпку с большущими — на два человека — веслами. Князь решил вспомнить молодость и сам возглавил судно, встав у рулевого рычага на корме.
