Ему повезло, что двадцать пять тысяч воинов – большая часть его армии – отсутствовали в главном лагере, сражаясь с кеметами между Фемором и Асорбесом. В лагере оставалось лишь десять тысяч. Крылатый ужас обрушился на них и… На следующее утро вернувшиеся с победой кушиты увидели лишь голую землю и армию скелетов. Менее двух тысяч лошадей уцелели, убежав из лагеря, но некоторых из них все равно пришлось убить – они обезумели.
Из десяти тысяч воинов Гендухра выжил один. Он был сильно пьян, завернулся в одеяло и спал, когда спустилась смерть на крыльях. Он проснулся трезвым, но тут же сошел с ума. Он был очень молод и теперь сидел среди множества костей, время от времени смеялся и тряс седой головой…
* * *
Позднее в тот же самый день всадники прибыли в новый лагерь сына Гендухра, Гахада. Они приехали от генералов Манека Тотака и Кхайя Ибизина с приказом узнать о потерях Гендухра.
Тем временем Кхай подвел свою армию поближе и остановил своих воинов у реки менее чем в пяти милях к северу от Асорбеса. Манек остановил свою армию на таком же расстоянии к югу. К середине дня армии заняли позиции, окружив Асорбес. Армию Гахада Шеббитона усилили пять тысяч солдат Кхайя и еще пять тысяч воинов Манека Тотака. На восточном берегу реки, переправившись через Нил к северу от Мероу-Эха, ждала армия Ньяки. Они готовы были встретить кеметов, если кто-то из них решит бежать на восток.
И вот, наконец, Асорбес оказался осажденным…
Манек Тотак прошелся среди воинов и натолкнулся на четырех огромных нубийцев – телохранителей Аштарты, которых из Нубии привел Кхай Ибизин.
Аштарта оставила четверых у себя в Куше, а этим разрешила отправиться в Кемет. Теперь же кандасса использовала нубийцев, как курьеров, чтобы передать Ньяке свои заверения в дружбе и пожелать ему удачи в предстоящей войне. После того, как Манек поговорил с ними и уже собрался уходить, один подошел к полковнику и спросил:
– Господин Манек! Теперь, когда мы находимся в сердце Кемета, ваша армия соединится с армией Кхайя-Мстителя?
– В конце, да, – ответил Манек. – А почему ты спрашиваешь?
Огромный чернокожий гигант улыбнулся.
– У нас много друзей в отрядах Кхайя, – пояснил он. – Мы хотели бы увидеться с ними.
– А, – понимающе улыбнулся Манек. – Мы, кушиты, хотим того же.
– И у господина Кхайя будет много великолепных историй для своих детей, когда он станет царем Куша! – воскликнул нубиец.
Улыбка тут же сошла с лица Манека. Взяв нубийца за руку, он внимательно посмотрел ему в глаза.
– Кхай? Ты говоришь, он станет царем?
– Не нужно притворяться, господин Манек, – тихо прошептал нубиец. – Вы – названый брат полководца-Мстителя. Вам должно быть известно, что он ухаживает за кандассой.
Манек едва скрыл свою ярость. Ему с трудом удалось улыбнуться, а потом он ответил:
– Конечно, я знаю! Конечно. Но откуда… откуда это известно тебе?
– Да я сам видел, как он заходил в шатер к царице под покровом ночи!
– Ты его видел? – Манек продолжал улыбаться.
Но улыбка, застывшая на его бледном лице, больше походила на гримасу. – Ты его видел – и не остановил?
– Я охранял кандассу от ее врагов, господин, – засмеялся нубиец, – но не от ее любовника!
– Ее любовника, – медленно повторил Манек. – Да, конечно. – Он засмеялся, но смех его прозвучал на более высокой ноте. Голос кушита дрожал. – А я считал себя единственным доверенным лицом Кхайя.
Как я ошибался!.. Но ты должен мне рассказать о том, как ты это заметил…
С этими словами полководец отвел нубийца туда, где они могли поговорить так, чтобы им никто не мешал. И беседовали они довольно долго…
* * *
Позднее в тот же вечер огромные ворота Асорбеса открылись, и десятки тысяч воинов-кеметов и наемников вышли из города, заняв оборонительные позиции внутри более широкого круга осаждающих. Армия фараона превосходила воинства Куша, по меньшей мере, в пропорции два к одному. Но кеметы не предпринимали попыток атаковать.
Когда все перемещения в армии фараона прекратились, и ворота снова закрылись, семеро черных магов вновь воспользовались колдовским оружием. На этот раз не было никакого предупреждения, и Кхай лишь много позднее узнал, почему семеро мудрейших не смогли обратиться к нему. Черные маги наложили заговор, чтобы отмести любое возможное вмешательство. Получилось так, что ужас не был направлен непосредственно на врагов Кемета, хотя, конечно, в конце концов колдовство должно было принести нужный результат.
Вначале все подумали, что вернулся хамсин, потому что неожиданно между защитниками и окружившими город врагами пронесся порыв горячего воздуха. Он принес с собой такую отвратительную вонь, что кушитам пришлось закрывать лица платками. Их тошнило.
Через некоторое время, когда уже начало смеркаться, могильный запах – а пахло так, словно воздух шел из гробницы – исчез. Воины Куша облегченно вздохнули. Но вскоре появились первые результаты злой магии семи черных колдунов.
Долина Нила до этого уже сильно пострадала, но новый ужас казался последним штрихом – новым, разрушительным ударом по плодородной почве. Заклятие колдунов принесло болезнь растений – причем такую, о которой раньше никто и не предполагал.
Вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее трава, кустарники и деревья там, где пронесся отвратительно пахнущий ветер, пожелтели и увяли. Яд распространялся все дальше и дальше. На месте сочной зеленой травы вскоре остались лишь сухие и безжизненные колючки. Еще до того, как полностью стемнело, все деревья высохли на корню. Некоторые сами по себе стали ломаться и падать. Кустарники превращались в пыль при легком прикосновении, а плодородная земля стала мертвым песком. Как и во время предыдущих колдовских атак, урон можно было оценить только на следующее утро, когда наконец солнце взошло над Кеметом…
Пустая земля, покрытая лишь пнями и сухой травой, простиралась от горизонта до горизонта. Единственная узкая полоса, оставшаяся зеленой, лежала за спиной кеметской армии, под стенами Асорбеса.
Исчезли не только леса и поля, но и животные, обитавшие там, так что теперь план фараона стал предельно ясен. С помощью семерых черных магов он значительно усилил позиции своей армии и ослабил позиции осаждающих!
Армия фараона теперь занимала единственную полосу плодородной земли. Запасы провианта можно было найти только в самом Асорбесе. Стада Хасатута все еще паслись на зеленых пастбищах под стенами города, а его солдаты пили молоко, ели мясо и мед. Что касается кушитов, то им негде было пополнять свои припасы.
Значит, осада не может продолжаться так, как планировалось изначально, а поэтому Асорбес следовало взять безотлагательно. Незадолго до полудня всадник прискакал к Манеку Тотаку и сообщил, что к нему едет генерал Кхай для беседы. Во время ее должен был присутствовать и Гахад Шеббитон. Им втроем следовало быстро составить новые планы и быстро привести их в исполнение.
Манек к тому времени уже все для себя решил.
Задолго до того, как прибыл Кхай, Манек направился к стенам Асорбеса в сопровождении небольшого отряда своих воинов и заявил, что хочет встретиться с военачальником кеметов. Манек и полководец армии фараона говорили долго и с глазу на глаз, уединившись в небольшом шатре, установленном на нейтральной территории. Когда, наконец, Манек вернулся к своим воинам, то Кхай его уже ждал. Гахад Шеббитон запаздывал, и когда Манек зашел в свой шатер, Кхай был один.
– Разве это не опасно? – спросил Кхай, после того, как они поприветствовали друг друга и пожали руки. – Зачем ты один отправился на встречу с полководцем армии фараона?
– Опасно? – удивился Манек. – Встречались уважающий себя честный кеметский командир и я. Мы не были вооружены, а я сильнее, чем он. Какая ж тут опасность?
Кхай пожал плечами.
– Ты меня удивляешь, – наконец сказал он. – Манек Тотак мирно беседует с «проклятым кеметом», причем «уважающим себя и честным»!
«Но тот хотя бы не претендует на трон Куша», – заметил про себя Манек, а вслух сказал:
– В последние месяцы и так уже пролито много крови невинных людей.
Кхай снова казался удивленным.
– Правда? И ты обнаружил способ прекратить кровопролитие?
– Да, – кивнул Манек. – По крайней мере, я так считаю.
– Ну? – подбодрил его Кхай. – Продолжай.
– Тебе может не понравиться мой план, – предупредил Манек.
– Выкладывай, Манек, потому что я уже начинаю беспокоиться.
– Ну и что ты скажешь… – начал Манек и рассказал Кхайю, что произошло между ним и военачальником кеметов.
Только каждое произнесенное им слово было ложью. Но генерал Кхай Ибизин никак не мог этого знать…
– Это невероятно, – сказал Кхай, когда Манек закончил рассказ. – Ты утверждаешь, что кеметские солдаты готовы к мятежу и хотят устроить военный переворот? А когда они добьются своих целей, то откроют ворота и выпустят на свободу всех рабов Асорбеса?
