Каэтана неопределенно улыбнулась, остальные сумели удержаться от комментариев, и только Бордонкай не то чтобы покраснел, но на его щеках появился легкий румянец.
– Агатияр поможет рассказать вам мою не такую уж простую историю, во всяком случае не простую в тех местах, где она касается вас. Думаю, на западе имеют представление о том, что мои тхаухуды двинулись из фарры на север и в короткий срок помогли мне завоевать Курму, Джералан, Урукур и покорить саракоев...
– А разве... – начал Джангарай, но спохватился, что перебивает не кого-нибудь, а самого императора.
– Что «разве»? – наклонился к нему Зу-Л-Карнайн, не обращая внимания на то, что в гостях не видно трепета и подобострастия. Но аите и вправду не нужен был страх, щедро перемешанный с ненавистью, и лесть, основанная на лжи. Эти люди более всего напоминали ему своим поведением верных тхаухудов, и прежде всего Агатияра, который не щадил императора, оставаясь с ним с глазу на глаз.
– А разве, – осмелел ингевон, – государство саракоев не имеет названия?
– У саракоев вообще нет государства, – улыбнулся Агатияр. – Они признали власть императора только потому, что он дал им возможность воевать со всеми, а не друг с другом, – ведь этой возможности они всегда были лишены по причине своей малочисленности и разобщенности.
– Когда из Курмы мы вступали на земли саракоев, – продолжал император, – пришлось пересекать совершенно безлюдную пустыню, что нас вначале весьма удивило, потому что саракои в таких пустынях рождаются, живут и умирают...
– А зачем тебе вообще понадобились эти пустынные земли, аита? – подал голос Ловалонга.
– Мне не были нужны эти земли, рыцарь. Но негоже оставлять у себя за спиной такого врага, какими могли быть эти отчаянные кочевники. А воины из них прекрасные, и я очень рассчитываю на них и в грядущей битве, и во всех последующих... Но дайте же мне рассказать о главном! – не выдержал император. – Честное слово, пора становиться тираном... Там, в пустыне, мы провели несколько дней, Прежде чем выбрались к прекрасному оазису. Места более красивого я тока на земле не встречал, хотя прошел достаточно стран. Это было небольшое озеро, вокруг которого росла пальмовая роща и цвели удивительные Цветы, совершенно неприспособленные к жизни в пустыне. Там находился храм самый старый на всем Варде храм Джоу Лахатала. И его вайделоты уже ждали нас со своими предсказаниями.
Если я правильно понял, то они просто позволили нам найти себя, а для других странников, караванов шаек и целых армий оазис был закрыт и недосягаем. Пустыня в том месте казалась непроходимой. – Император помолчал. Затем налил себе вина и виновато улыбнулся. – После посещения храма у меня осталось странное впечатление об устройстве мира. Я многого не понял, признаюсь вам откровенно. Во-первых, самый старый храм Джоу Лахатала на самом деле является храмом какого-то Древнего бога, – не знаю, какого именно, потому что его имена и изображения уничтожены, а вместо них изваян сам Джоу Лахатал и его символ – Аврага Могой, Змей Земли. К тому же вайделоты как-то очень странно вершат волю своего божества. Они довольно быстро нашли общий язык с моими предсказателями – ийя, странствующими вместе со мной от самой Фарры.
– У нас действительно хорошие предсказатели, – вмешался в разговор Агатияр, – и они не раз бывали нам полезны. Но здесь, похоже, смутились и они. Мы провели в храме несколько недель. Оазис оказался огромным, и в нем с легкостью разместилась наша не такая уж в то время и большая армия. Теперешняя, – Агатияр улыбнулся не без гордости, – вряд ли поместилась бы.
– Меня долго не пускали в храм, – вставил аита. – Вели себя с почтением, но ничего толком не говорили. Зато уж мои ийя не выходили от вайделотов, все что-то взвешивали, истолковывали, обсуждали. Не прошло и трех дней, как меня наконец соизволили пригласить.
Сначала объявили волю Джоу Лахатала относительно меня, но эта история не слишком интересная, ее я расскажу позже. А затем предсказали, что мне придется завоевывать Урукур дважды – и во второй раз мне встретится маленький отряд, который принесет мне удачу только в том случае, если я принесу его в жертву Джоу Лахаталу. Но так как божество человеческих жертв официально не принимает, то просто уничтожу отряд во имя него; – Тут император заметил выражение лица Бордонкая и поспешил договорить:
– Нет-нет, это еще не все. Агатияр, да скажи ты ему, он же оставит государство без правителя только из-за того, чтоя стал рассказывать не в том порядке.
Каэтана успокаивающе положила руку на плечо Бордонкая: она понимала, что это только увлекательная завязка, а развязка обещает быть совершенно другой.
Агатияр решил, что лучше продолжить ему, иначе император пострадает из-за своей любви к эффектам.
– Подожди, подожди, воин, – повернулся он к Бор-донкаю. – Стали бы мы пить с тобой вино, тем более без охраны, если бы собирались убить тебя. – Он опять обратился ко всем:
– Странная картина обрисовалась перед нами во время посещения храма. Такое впечатление, что Джоу Лахатал и его воля сами по себе, а вайделоты сами по себе: они как бы на стороне своего владыки, но при этом признают, что существует некий порядок вещей, над которым Лахатал не властен. И они считают необходимым предупреждать избранных о том, что Верховный бог не во всем прав. Как они не боятся этого делать – ума не приложу, но все же делают. Потому что сразу после того, как они объявили аите волю небесного владыки, тут же дали понять, что существует и другой вариант развития событий. Каково? – Тут и советник не удержался от эффектной позы.
– Неплохо, – согласилась Каэтана. – И что же выходит по другому раскладу?
– Выходит, что вроде как, кроме Лахатала, никто не останется в выигрыше, если тебя уничтожить. Собственно, воля Змеебога касалась лишь тебя лично, остальные его не интересовали. Но вайделоты тактично дали понять, что Лахатал сам не ведает, что творит. И поэтому выгоднее прогневить его и принять на себя тяжесть гнева, чем заслужить его расположение, которое, впрочем, не отличается ни постоянством, ни глубиной... Самое странное, что они не могли сказать, кто ты и почему мне нужно ссориться ради тебя с Верховным богом, которому я поклонялся всю жизнь. Только кокетливо намекали на то, что в тебе заинтересованы не менее важные лица, – сказал император. Потом внимательно посмотрел Каэтане в глаза:
– Кто же ты?
– Не знаю, аита, – честно ответила она. – История моя коротка и уж совершенно не правдоподобна. А чтобы ответить на твой вопрос, мне необходимо попасть в ал-Ахкаф и встретить там Тешуба, о котором я знаю только то, что он живет в храме Барахоя и является одним из немногих хранителей и толкователей небезызвестной Таабата Шарран.
– И ты не боишься? – вырвалось у Агатияра. – Не боишься противостоять богам, не зная, кто ты? У меня складывается впечатление, что тебя не очень-то удивило нерасположение к тебе Джоу Лахатала, правда?
Каэтана пристально посмотрела на Агатияра. У нее не было оснований не верить императору и его советнику, но у нее не было и оснований верить им. Слишком серьезные вещи были поставлены на карту.
– Какое слово тебе дать, чтобы поверила в мою честность?! – воскликнул Зу-Л-Карнайн, и она поняла в короткую долю секунды, что только воины императора, всегда держащего свое слово, могут поверить на слово заезжему рыцарю. Телохранители, отступающие от Ловалонги, не ставшие его обыскивать, и улыбающийся Агатияр – все эти картины пронеслись перед ее мысленным взором, и Каэ решилась:
– Твое слово, аита!
– Я с радостью даю его, благородная госпожа!
– В таком случае я готова ответить на твои вопросы. Но предупреждаю – я действительно не знаю почти ничего...
– Ну не совсем ничего, – тонко улыбнулся визирь. – Наши ийя вчера прибежали ко мне с криками: дескать, на одной небезызвестной реке произошла странная история – вы не слыхали о ней, дорогая Каэтана?
– Как, однако, слухи в степи распространяются, – глядя в потолок, заметил Джангарай.
– Не столько слухи распространяются, сколько слуги стараются. – Судя по всему, Агатияр был доволен своей работой. – Я ведь не зря ем свой хлеб, Ночной Король Аккарона. – И, оставив Джангарая сидеть с открытым ртом, повернулся опять к Каэтане:
– Я действительно много о вас знаю. Было бы глупо человеку, занимающему мое положение и осмеливающемуся давать советы самому императору, не обратить внимания на то, что многие связывают ваши приключения с отдельными частями Таабата Шарран. Вы ее читали?
– Нет...
– Вайделоты прочли мне вслух всего несколько строк, – сказал император. – Обо мне там ни слова, и этот отрывок вообще неизвестно о чем: «Когда три бога сойдутся в степи, когда древний надсмеется над молодым, когда смерть убежит от смерти и ужас будет пронзен рогом коня, встанет на колени князь и падет от руки воина жрец», – они утверждали, что это связано с грядущей битвой. Вы понимаете что-нибудь?
