Приободрившись, волшебник двинулся на волне конструктива дальше и сообразил, что в случае, если его фантазии реализуются, неплохо бы заручиться поддержкой на той стороне гор, поскольку сбежать-то они сбегут, но ведь погоня последует, и оторваться от нее запросто может не получиться... Конечно, это лишь допущения, и все же, почему бы не подстраховаться, если есть возможность. Всего-то надо послать кое-кому магическое сообщение. На это, правда, уйдут остатки резервов, но на кой они нужны, если на победу сражаться не придется...
Бьорн поколебался еще с часик, а затем все же отправил на запад сигнал о помощи (действие, доступное не многим чародеям) и, глядя на начинающий светлеть край неба, подумал, что ночью таки ничего не произошло и утреннего занудства с Джерри избежать не удастся... Тут-то гости и пожаловали.
Сначала волшебник никого не увидел и даже не почувствовал появления инородной магии, но что-то вокруг неуловимо изменилось, возникло стойкое ощущение постороннего присутствия. Однако Бьорн ничем не выдал свои подозрения – он продолжал сидеть, прислонившись спиной к валуну, и лишь чуть повернул голову, вглядываясь в западную, темную часть ущелья. Поднимать тревогу он не собирался в принципе, хотя становилось страшновато. Понятно, что если позволять себя захватить, то лучше бы без боя, иначе есть риск незапланированных потерь, но при приближении реального врага идея сидеть и ждать, пока тебя повяжут, уже не казалась столь притягательной. Совсем наоборот...
Впрочем, Бьорну не впервой было проявлять твердость и решимость, сжав волю в кулак. И он терпел. Он даже не вздрогнул, когда заметил наконец серые тени. Одна, другая, третья... Они осторожно крались вдоль стен узкого ущелья, окружая маленький лагерь. Труднее всего пришлось, когда Бьорн почувствовал присутствие черных чародеев. Они медленно надвигались из глубины ущелья, и прикрывающие их щиты были на редкость дырявыми. Бьорн опознал главаря, а это действительно был Нимрааз, и мог точно ткнуть пальцем в местоположение двух остальных, но надо было делать вид, что ничегошеньки он не замечает. И помимо неприятных ощущений в области желудка это было противно с моральной точки зрения – полные, в сущности, лохи, а потом ведь на каждом углу похваляться станут, что смогли незамеченными к самому Скитальцу вплотную подобраться... Но вот когда у левой стенки ущелья раздался громоподобный в тишине шорох, быстро переросший в сдавленный кряк и шум падения тела, не отреагировать было уже невозможно – слишком выглядело бы неестественно. Бьорн, проклиная вечную гоблинскую неаккуратность, вскочил, заорал: «Тревога!», и началось...
Гоблины, разразившись нестройными воплями, ринулись в атаку, черные чародеи метнули в Бьорна разминочные парализующие чары, но, выставляя простенький блок, волшебник без удовольствия понял, что сдаться совсем без боя ни хрена не выйдет. Джерри, Бугай и Эрик уже были на ногах, причем Эрик с Бугаем держали в руках оружие, как будто готовые его употребить, а трактирщик прятался между ними, не выказывая ни малейших признаков паники. Элли и Фин видно не было, но насчет гномихи Бьорн не сомневался: принцесса не забилась от испуга под камни и себя еще покажет. А вот Элли могла и забиться, вполне разумное поведение на ее месте. Хорошо бы только ее потом оттуда случайно не забыли выковырять.
Через несколько секунд схватка разгорелась по-настоящему, но для Бьорна это означало лишь возросшую интенсивность сотворения защитных заклинаний – как бы ни были малы его силы, но пассивную оборону он мог держать довольно долго. А вот вокруг троих товарищей из Сонной Хмари образовалась куча-мала. Причем гоблины, располагающие арсеналом из одних лишь дубинок, были далеки от успеха – периодически от шевелящегося пятна отделялись нескладные серые тени, быстро занимающие горизонтальное положение. Волшебник догадывался, что в основном это работа Бугая, в руках которого дубина (скорее уж это была полновесная палица) была способна произвести заметное опустошение в нестройных рядах врагов... Между тем часть гоблинского отряда оставалась в арьергарде, не вступая в схватку и находясь поблизости от черных чародеев. Бьорн как раз подумал, что Нимраазу неплохо бы ввести в бой резервы, когда из стана оных неожиданно стали доноситься визги и вопли. Судя по тому, как они звучали, там гоблинов били насмерть тяжелым гномьим топором.
Так продолжалось несколько минут, в течение которых гоблины только несли потери, и Бьорн уже начал подумывать, что если черные срочно не сменят тактику, то им не победить. Одновременно чародея стали одолевать сомнения: коли уж эти недоделанные не смогут схватить несколько сопляков и волшебника, который был готов им сдаться, то стоило ли вообще огород городить? Че проще было надавать по мордасам, и идти своей дорогой?..
Сия тревожная мысль беспокоила Бьорна недолго, а первоначальный расчет оказался все же верен. Вполне вероятно, хотя и не стопроцентно, что Нимрааз специально не форсировал события, пытаясь уяснить возможности противников, а завершил все в свою пользу уверенно и быстро. Как выяснилось, гоблинов было значительно больше, чем показалось Бьорну изначально, и группе вновь подоспевших удалось локализовать Фин. То есть где-то вдалеке что-то еще происходило, но звуковое сопровождение наводило на мысль, что это была уже не охота гномихи на гоблинов, а совсем наоборот. Затем к друзьям из Сонной Хмари, продолжавшим ожесточенно сопротивляться, направились две группы по шесть гоблов, сильно удивившие волшебника каким-то странным разреженным порядком передвижения. Когда они подошли поближе, причина их странного поведения стала ясна – гоблы перли здоровенные сети... Ну и, наконец, черные всерьез занялись самим Бьорном. Нимрааз и подручные перестали швыряться в него одиночными заклинаниями с какой-нибудь конструкцией, а попытались проломить его оборону с помощью вала сырой, голой энергии. И это было как раз то, чему Бьорн противостоять не мог...
Финал наступил практически одновременно для всех. Как раз когда гоблины со второй попытки накрыли сетями и своих, и чужих, лишив всех их возможности шевелиться, черные пробили защиту Бьорна. Вал энергии сбил его с ног и тут же трансформировался в мощное парализующее заклятие. Через мгновение тьма затопила мозг великого белого мага, но прежде в нем промелькнула одна оригинальная мысль: «Зачем они захватывают героя, можно понять, но вот я-то по что им нужен?..»
* * *
Ужас собственного положения дошел до Элли далеко не сразу. Когда она проснулась от крика волшебника, то совершенно нормально испугалась и немедленно попробовала где-нибудь схорониться. Особо подходящих мест поблизости не наблюдалось, а к броскам по-пластунски на дальние дистанции Элли была не готова, однако дно ущелья было сплошь усеяно крупными валунами замысловатой формы, так что в итоге она просто забилась меж двух камней и постаралась сделать так, чтобы ничего ниоткуда не торчало. В целом результат был достигнут, гоблины ее не заметили, и, слегка успокоившись, она даже решилась поглядеть на ход битвы. И хотя подробностей при полном отсутствии освещения рассмотреть не удавалось, общий смысл происходящего загадок не таил – дела у Бьорна и компании шли скверно. Это, надо признать, здорово встревожило Элли, потому как по-первости она считала, что в ее задачу входит только не попасть под горячую руку гоблинам, а потом волшебник, как всегда, победит, и все будет хорошо. Но волшебник не победил, напротив, кучка гоблинов схватила его и потащила, как куль с навозом, и тут Элли узнала, что такое настоящий страх. Такой, когда желудок скручивает в узел, сердце колотится где-то в районе гортани, а дышать нет никакой возможности. Сейчас, буквально сию минуту, черные прикажут своей ораве обыскать ущелье, ее неминуемо обнаружат и тогда... Обычной сельской девушке тут бы полагалось отправиться в глубокий обморок, и в подобных случаях это даже удобно, чтобы не так мучиться. Но Элли, не к месту выказав недюжинный характер, оставалась в сознании и была вынуждена наблюдать, как на фоне стремительно разгорающегося рассвета гоблины вяжут и пакуют ее товарищей, обихаживают собственных раненых, затем строятся компактной группой вокруг пленных и, возглавляемые черными чародеями, уходят вверх по ущелью. Просто уходят. Не предпринимая ни малейших попыток кого-то там отыскать. О Свет, какое это было облегчение!
Однако спустя полчасика, когда Элли, набравшись мужества, выбралась из норы, уселась на камень и подставила лицо лучам восходящего солнца, она начала понимать, что радоваться-то было нечему. Более того, она уже очень хотела оказаться рядом со своими друзьями. Нет-нет, она вовсе не желала разделить с ними опасность и не испытывала угрызений совести (как ни крути, а в сражении с гоблами и Нимраазом она себе места не видела), просто их положение выглядело во много раз привлекательнее, чем ее. Враги не собирались никого убивать, а даже будучи в плену, находишься в коллективе – раз, можешь хотя бы поесть – два, в то время как она... Она была абсолютно одинока и беззащитна посреди гор, о которых не имела никакого представления. Да, гоблы не тронули их поклажу, но волшебник не рассчитывал на длительный поход, так что там не было ни снаряжения, ни припасов. А даже и были бы, что толку?
