Они спускались по лестнице, потрясенные страшной и нелепой гибелью Тешуба. Странное дело – никто из них не знал мудреца при жизни, но его светлое лицо со множеством морщинок у глаз, которые возникают у часто улыбающихся людей, казалось им близким и родным.
Тешуб унес с собой в царство мертвых их надежды, чаяния, мечты о другой жизни. Он унес с собой тайну, которая стоила жизни не ему одному. И Каэтана, спускаясь по лестнице с безразличием автомата, постепенно начинала приходить в себя. Беззлобный и безобидный старик – хранитель знаний – не мог быть опасен никому, кроме Новых богов. Единственной виной его было желание хранить верность своему богу и быть накоротке с истиной.
Бордонкай тяжело шагал, прижимая к себе тело Тешуба. Ему было больно – никогда еще не видел исполин более несправедливой смерти.
– Значит, он должен был сказать нам нечто крайне важное, – наконец вымолвил Ловалонга. – Около храма не было сражения...
– Выходит... – выдохнул Эйя.
– Выходит, – продолжал Джангарай, – кто-то специально проник сюда, чтобы убить старика, потому что очень боялся нашей с ним встречи. Я не люблю клясться, – жестко сказал ингевон, – но сейчас я клянусь всеми Древними богами – и мне все равно, слышат они меня или нет, – что я докопаюсь до истины, которую от меня так упорно стараются скрыть.
– Сначала похороним Тешуба, – сказала Каэ, – а потом обратимся с нашими вопросами к тем, кто уже знает часть ответов.
Бордонкай недоуменно посмотрел на нее, но Габия сообразила моментально:
– Вы думаете, госпожа, что предсказатели ийя предвидели такой исход?
– Да. И я уверена, что хоть плохонький совет, но они нам все же дадут. Телохранители Зу-Л-Карнайна бежали вверх по ступенькам, посланные аитой разыскать и привести гостей живыми и невредимыми. Увидев издалека, что Бордон-кай несет тело какого-то человека, воины решили, что кто-то из членов маленького отряда погиб, а они не уберегли и теперь император снесет им головы. Поэтому, когда выяснилось, что убитый старик – подданный Да-хака Давараспа, они вздохнули с облегчением. Но на всякий случай окружили друзей плотным кольцом и всю дорогу не спускали с них глаз.
Ал-Ахкаф недаром назывался жемчужиной пустыни: это был огромный зеленый оазис со множеством фонтанов, искусственных прудов и ручейков. В городе не было обычных для Урукура глинобитных хижин или старых покосившихся домиков – здесь жили только богачи, знать и отборные воины. Каждое здание в ал-Ахкафе было произведением искусства и плодом тяжкого, изнурительного труда зодчих и строителей. Обнесенные высокими стенами из белого камня, окруженные небольшими, но прекрасными садиками, каждый дом или дворец в городе мог при необходимости стать хорошо защищенной крепостью. Поэтому армия Зу-Л-Карнайна, ворвавшись в город, не сразу завладела им. Многочисленные лучники сидели в засадах на крышах и осыпали нападавших стрелами. Из зданий выбрасывали прекрасную тяжелую мебель из розового и черного дерева, которое в пустыне стоило дороже золота, и перегораживали ею улицы, воздвигая баррикады прямо на глазах изумленных врагов. Никто не мог бы сказать, что ал-Ахкаф легко достался противнику.
Зу-Л-Карнайн занимал дворец самого Дахака Давараспа. И если на окраинах города еще кипело кровопролитное сражение, то здесь был кусочек мирной жизни. И конечно, все держалось тут на плечах вездесущего Агатияра, который, казалось, успевал одновременно присутствовать в нескольких местах, наводя порядок толковыми распоряжениями. Он сразу обратил внимание на усталых запыленных друзей, перемазанных кровью с ног до головы, которые вошли в ворота дворца в сопровождении двух десятков воинов. От его острого взгляда не укрылось; и то, что. Бордонкай держит на руках тело старика, и поэтому он не стал задавать лишних вопросов.
Агатияр приблизился и с минуту постоял в молчании, почтив таким образом память Тешуба. Затем обратился к Каэтане:
– Вы не успели? – В голосе его почти не было слышно вопросительных интонаций.
– Нет, – ответил за всех Ловалонга. – Он был уже мертв, когда мы прибежали на верхнюю площадку храма.
– Жаль, – сказал Агатияр. – Я бы с радостью поговорил с ним.
– У тебя же была такая возможность, – удивилась Каэ. – Разве ты не находился здесь, когда император завоевывал Урукур два года назад?
– Ах, госпожа, – всплеснул руками Агатияр. – Кабы я знал, в какую сторону бросаться в первую очередь, я сам стал бы провидцем и мог предсказать и ваше будущее, и свое... Признаюсь, я даже не слышал о Тешубе, – не до того было. Да и храм Барахоя отнюдь не относится к числу почитаемых.
– А что ты вообще думаешь по этому поводу, Агатияр? – с интересом спросила Каэ. Ей действительно нравился этот умный, хитрый и дальновидный человек.
– Если бы я был на месте ваших противников, то не стал бы действовать так грубо. Грубость, видите ли, почти всегда нелепа. Или даже безумна.
– И что бы ты сделал? – спросил Джангарай.
– Я бы похитил вашего мудреца. И вы были бы сбиты с толку. Возможно, продолжая его разыскивать, легко попали бы в ловушку, приготовленную мной со всем тщанием. Но ваш противник намного глупее, чем я ожидал, – к вашему счастью. Тешуб убит, но зато сразу ясно, что он должен был сообщить вам нечто очень важное. Более того, теперь вам не остается ничего другого, как добиваться истины, – отступать уже поздно.
Каэ улыбнулась и кивнула, соглашаясь:
– Если бы меня оставили в покое, я, возможно, не стала бы так настойчиво пробиваться в ал-Ахкаф, да еще и накануне войны. Но такое противодействие сразу подчеркивает важность происходящего. – Она помолчала и закончила дрогнувшим голосом:
– Дорогой ценой заплачено за эти крохи сведений, чтобы теперь все бросить на полпути.
– Идемте во дворец, – пригласил Агатияр. – Император ждет нас.
Аита в окружении телохранителей, военачальников и жрецов находился в тронном зале дворца. При виде вошедших друзей и верного Агатияра он легко соскочил с огромного кресла, стоявшего на возвышении, и подбежал к ним.
– Живы, целы?
– Да, император, – устало склонила голову Каэ. – А вот Тешуб мертв. Мы не смогли ему помочь.
– Горько, – сказал Зу-Л-Карнайн. – Но поверь, я ничего не мог поделать.
– Думаю, тут никто ничего не мог бы сделать, аита, – вставил Агатияр. – Вряд ли убийцей был человек.
– Почему ты так думаешь? – удивился аита.
– Даже если Тешуб и был убит руками смертного, то стояли за этим все равно боги, мой повелитель. – В присутствии подданных Агатияр вспоминал, как нужно официально обращаться к императору. – В истории, которую поведала нам благородная госпожа, фигурируют в основном не люди. И не люди заинтересованы в том, чтобы скрыть от госпожи какую-то тайну. Я не знаю, . где можно отыскать целый экземпляр Таабата Шарран, поэтому вряд ли в ближайшее время нам станет ясно, что именно должна сделать наша дорогая гостья, в чем ее предназначение.
– Ты полагаешь...
– Я думаю, о правитель, что теперь только наши многомудрые ийя смогут ответить на вопросы, которые вам и нашим гостям угодно будет задать...
Вперед выступил высокий худой старик в длинном бесформенном балахоне:
– Мы точно не знаем, сможем ли помочь, о госпожа. Но попытаться все-таки необходимо.
– Конечно, – бросил Джангарай, – не трать зря времени, скажи, в чем ваш совет.
Ийя недовольно поморщился, словно тень промелькнула по его лицу, – было видно, что резкость Джангарая была ему неприятна.
– Госпожа должна пройти испытание. – Он обернулся к опешившей Каэ и спросил:
– Ты согласишься на это?
– Думаешь, у меня есть выбор? – заинтересовалась она.
– Выбор всегда есть, – медленно и с расстановкой произнес жрец, подчеркивая каждое слово.
– Тогда я делаю этот выбор, – улыбнулась Каэ, – А что должно показать испытание?
– Есть ли в тебе магия, – произнес старик абсолютно бесстрастно. Его худое лицо со сморщенной кожей, похожей на высохший желтый пергамент, было в эту минуту непроницаемо, будто он говорил о совершенно обыденных вещах.
* * *Каэтана высоко подняла правую бровь:
– И что это даст?
– Это должно ответить на многие вопросы, госпожа, – поклонился жрец. – Мы думаем, что недаром тебя вызвал в этот мир самый великий и могущественный маг нашего времени. В этом и должна крыться разгадка.
– Остановись, – вдруг прервал старика император. – Я, кажется, имею право хотя бы понимать, о чем идет речь, а ты говоришь туманно и неясно.
Тут полководец обернулся на своих придворных и небрежным жестом выслал их из зала. Вельможи и военачальники повиновались беспрекословно, а верные телохранители нерешительно затоптались у дверей, пытаясь раствориться в пространстве и при этом не оставлять императорскую особу наедине с группой чужеземцев. Конечно, подвиги пришельцев и их роль в прошедшем сражении были известны всем до единого, но именно этим они и пугали сейчас охрану. Зу-Л-Карнайну пришлось повысить голос:
