Эльфа я нашел у той самой двери, через которую Эрствин провел меня недавно в архив. Каким-то чудом князь определил, что именно здесь находится выход… Откуда нелюдю было знать, что эта дверь ведет наружу?.. Одному Гилфингу известно.
Засов он бы открыл, но дверь-то была запечатана моей магией. Сил искать другой путь к бегству у эльфа уже не было. Он сидел в луже крови и ждал. Увидев меня, он медленно встал и поднял меч. В тесном коридорчике его быстрота мало значила – да у него и не было прежней прыти… На третьем выпаде мне удалось отбить клинок эльфа в сторону и всадить меч ему в грудь. Умер он сразу.
Удостоверившись, что эльф мертв, я побрел обратно к главному входу. Там уже были Эрствин с Лерианой. Я молча протянул мальчику ключ.
– Эльф мертв? – спросил Эрствин, отпирая дверь.
– Да, умер от твоего удара, – соврал я, – кровью истек.
Мне ни к чему была слава победы над Ужасом-из-Мрака, а для Эрствина этот выигранный поединок был необычайно важен. Да и кто я такой, чтобы убивать Меннегерна из Семи Башен?.. Ведь не барон же какой-нибудь? Честно говоря, я и приврал-то совсем немного, эльфа в самом деле погубила рана, нанесенная парнем. Эрствин внимательно посмотрел на меня – на моем мече была свежая кровь – но промолчал. Умный мальчик.
Мы вышли на крыльцо – коня не было. Крюк у двери был гол, словно купец после встречи с ребятами Обуха… Ни следов, ни вообще каких-либо признаков того, что вороной жеребец вообще существовал… Вот и все. Я в изнеможении опустился на крыльцо. Эрствин сел рядом. Лериана, кажется, так и не решилась выйти из дверей дома Совета…
Прошло полчаса, а может час. Начало светать… Издалека послышался многоголосый шум приближающейся толпы. Эрствин поднялся на ноги, а мне уже было все равно. Шум нарастал и вскоре на площадь перед домом Совета из переулка выплеснули вооруженные люди в имперской красно-желтой форме. На многих одежда была порвана и перепачкана, некоторые были ранены. Матросы с имперских галер. Перед собой они толкали и волокли нескольких обезоруженных стражников. Я узнал Лысого. Ни разу, должно быть, Колю так не доставалось с тех пор, как он стал сержантом. Честно говоря, я разглядывал его сердитую физиономию, украшенную свежими кровоподтеками, с некоторым злорадством. Выкрикивая ругательства, солдаты окружили крыльцо. Эрствин поднял руку – и внезапно шум стих. Удивительно…
– Эй, солдаты! – звонкий голос моего приятеля звучал удивительно уверенно и даже грозно, я с изумлением глядел на Эрствина снизу вверх. – Мне все известно! Вас обманули предатели и чернокнижники, готовившие заговор против Совета, преданного Императору! Они призвали на помощь чародея Меннегерна из Семи Башен!.. Однако тот, кто играет с Тьмой, обречен!.. Все изменники также пали, сраженные рукой эльфа!.. И Совет также уничтожен! Убит и мой отец, барон Леверкойский, пытавшийся помешать злодеям! И теперь я, Эрствин Леверкойский, по праву императорского вассала, беру этот город под свою руку!
Голос Эрствина сорвался, но он перевел дух и продолжил:
– Солдаты! Вы поможете мне навести порядок в Ливде и ручаюсь, что сегодня же к вечеру вам будет сполна выплачено жалование! Да здравствует Император!
Красно-желтые ответили дружным ревом. Идиотизм. По-моему, все, сказанное Эрствином, было идиотизмом – а это значит, что все выйдет по его слову. Совет и значительная часть стражи перебиты в эту ночь, то есть власти в городе фактически нет. А Большой дом будет занят имперцами и Эрствин – что да, то да, – в самом деле прямой вассал Императора… Правда, пока не ясно, кто сейчас Император и кому свежеиспеченному барону надлежит принетси присягу, но кого это волнует здесь и сейчас? К тому же он убил Меннегерна, отомстив за Совет и избавив Ливду от трехсотлетнего ужаса. Сегодня же весть о его подвигах облетит город. Он молод, он не замешан ни в чем постыдном… Да, Гангмар возьми, он вообще ни в чем не замешан – у него нет врагов и завистников! Все складывается одно к одному…
И с другой стороны, кто бы ни занял императорский престол – Алекиан ли, Велитиан – он будет благодарен сэру Эрствину Леверкойскому, вернувшему город в лоно Империи, тогда как другие провинции отпадают одна за другой. Самое меньшее, на что может рассчитывать юный победитель – это возвращение собственного замка, большая награда и огромный почет… А еще вернее – пост графа в Ливде. Прощайте, самоуправление и привилегии города!
Я встал и побрел прочь. Эрствин окликнул меня:
– Эй, Хромой, ты куда? Вернись, слышишь?! Хромой, я отблагодарю тебя, я даже добьюсь, чтобы ты получил дворянский титул, слышишь? Слышишь?
– Спасибо, сэр Эрствин, – оборачиваясь, негромко ответил я, – но я пойду… Мне ведь скоро лавку открывать…
Кто только ни побывал тогда в моей скромной лавочке… Спозаранку заявился Коротышка, рассказал много интересного – что Мясник, нарушив соглашение, напал на Хибары, отбил свою Денареллу и скрылся. Разумеется, жизнь не роман и об «отсеченной главе злодея Гонгала» не было и речи, Обух был в порту в назначенный час… В порту тоже была драка, вернее, настоящая битва, когда пьяные матросы столкнулись с людьми Рыбака, охранявшими место сходки… В общем, так или иначе, почти все парни Тощего перебиты, а за Гедором сейчас охотятся лучшие люди Рыбака… Только вряд ли они поймают Мясника, он парень оборотистый и, наверное, уже нашел способ сбежать из Ливды. Потом Хиг предпринял несколько вялых попыток узнать что-то о моем участии в ночных событиях – должно быть, это и было истинной целью его прихода. Обух желал узнать ценную информацию из первых рук.
– Извини, Хиг, я не хочу сейчас об этом говорить, устал я очень. Я тебе потом расскажу, обещаю. Ладно?
– Ну, ладно, если так, – неожиданно легко согласился Коротышка, – тогда пойду я. Не буду, значит, мешать… Ну… Мне еще за Конем в каталажку – выкупать его у стражи. Я к тебе потом загляну…
Я пожелал ему успеха и посоветовал торговаться смело, новому правителю города нужны деньги и он согласится на льготных условиях освободить арестантов… Эрствину в самом деле понадобится серебро, чтобы расплатиться с имперскими солдатами… А до прошлых преступлений уже никому нет дела, вся Ливда гудит слухами о Черном Вороне. Хиг поблагодарил меня за совет и попрощался. Уже в дверях он обернулся и спросил:
– Да, Хромой, а почему ты все время капюшон натягивал? Я вот все смотрю… Ни с чего вроде прятаться тебе…
Я только сейчас понял, что сижу с открытым лицом… И нормально себя при этом чувствую… Странно… И нога совсем не болит… Чудеса.
Потом были еще Лысый, потом мой сосед из переулка Заплаток – волновался, говорит, что я не ночевал дома, ведь придумал же повод… Потом еще был приказчик из заведения Тотриника с каким-то надуманным вопросом… Потом были другие… И еще меня посетил сэр Эрствин, «барон Леверкойский, владетель Трайский, сеньор Гайна и судья Велемека» (так мне было сказано предварявшим его оруженосцем) с кузиной. Да, круто, ничего не скажешь. Эрствин был мрачным и, каким-то… взрослым, что ли… Он выгнал из лавки всех, кроме Лерианы, и долго молчал. Я все ждал, что его милость изволит мне сказать, но он так и не нашел нужных слов. Потом встал и сказал:
– Хромой, хочешь в новый Совет?
Мальчик сидел на краешке стула – того самого стула, на котором он прежде, удобно развалясь, ел яблоки – и глядел на меня почти умоляюще, мой прежний Эрствин, а не «владетель Трайский, сеньор Гайна и судья Велемека». Да, внутри судьи Велемека по-прежнему скрывался славный мальчишка… Но я-то был уже другим.
– Нет, сэр Эрствин, – совершено серьезным тоном ответил я, – это слишком много для бедного менялы.
– Спасибо тебе, Хромой, – быстро выпалил Эрствин и быстро выскочил из лавки, можно сказать – убежал.
Его сестрица выскользнула следом, так и не издав ни звука… Правда, она на меня смотрела. Оказалось, что у нее такие огромные глаза… Можете представить себе, какого размера могла бы быть медная монета достоинством в два келата? Вот такие примерно…
Потом были еще люди… Много. И мои прежние, знакомые клиенты, и новые… Меняльная лавка у Восточных ворот, оказывается, пользовалось в городе бешеной популярностью… А под вечер даже заглянул Конь. Мясник все же сбежал из города – так сказал мне громила, а Неспящий умер в темнице. Хотя бы эта история, кажется, закончилась…
* * *
Спустя два месяца.
Ренприст. «Очень старый солдат». Я вступил под знакомые своды, стараясь выглядеть уверенным в себе и в меру любопытным чужаком… да меня и в самом деле никто здесь не узнавал, хотя я на каждом шагу видел знакомые лица. Несмотря на то, что капюшон я больше не носил, никто меня не вспомнил. Управляющий, мастер Энгер, поинтересовался целью моего посещения. Я ответил, что, мол, собираюсь просить о консультации мастера Ролоха Белого, известного колдуна, о котором говорят, что ему нет равных в знании зачарованного оружия.
