– Я хотел поблагодарить тебя зато, что ты спасла мне жизнь.
Кейт тупо кивнула, вовсе не расположенная к благодарностям и любезностям. Как всегда после Трансформации, она пребывала в унынии, ее терзал голод, мучили опасения: а вдруг, узнав о ее сущности, все набросятся на нее. Ей хотелось наесться, спрятаться и уснуть. И ничего более. Снаружи над морем еще стенали погибшие души; голоса их стали более зловещими, а корабль покачивался на сердитых волнах.
– Тебе плохо? – спросил он.
– Я голодна. Это один из симптомов моего... – подумав, Кейт решительно договорила: – ...моего проклятия... После я всегда голодна.
– Сходи в кладовую, возьми поесть. Чего захочешь и сколько захочешь. Я буду ждать тебя здесь. – Она кивнула и поднялась, а он добавил: – Будь осторожна. Если эта вода способна куда-то проникнуть, то прежде всего на дно корабля.
– Я буду осторожна.
Кейт чувствовала себя неповоротливой и тупоголовой. Она подумала, что если вдруг смертоносная живая вода просочится внутрь «Кречета», то ей не хватит быстроты и смекалки, чтобы избежать ее. Однако голод был сильнее чувства самосохранения, которое еще теплилось в ней, и Кейт направилась мимо безмолвно глазевших на нее моряков вниз по узкому трапу, на самую нижнюю палубу, под которой был только трюм.
Она знала путь к корабельной кладовой; в конце концов именно там они с Хасмалем магически соприкоснулись с Возрожденным. Подумав о нем, Кейт чуть приободрилась, что само по себе было для нее чудом. Вспомнив о Возрожденном, она вдруг обнаружила в себе надежду – даже в самый тяжелый миг.
Кейт следовало бы давно уже сообразить, что она еще не видела Хасмаля. Лишь обнаружив его на полу кладовой, смертельно бледного от потери крови, она поняла, что не встречала его с того момента, когда над морем начал сгущаться туман. Хасмаль ворожил. Его принадлежности в беспорядке валялись на палубе: зеркало, опустевшая чаша для крови, жгут, нож для кровопускания и еще несколько предметов, которых Кейт еще не видела и потому узнать не могла. Первой мыслью было: он умер. Однако ей сразу бросилось в глаза, что грудь Хасмаля чуть вздымается и опадает, а дыхание едва выходит из полуоткрытого рта.
Она встряхнула его, однако он не шевельнулся.
– Хасмаль, ты должен проснуться! Хасмаль!
Тем не менее он ничем не обнаруживал, что слышит ее... что смерть не стоит в одном дыхании от нее.
Она закрыла глаза, собрала все принадлежности в сумку, а потом спрятала ее среди мешков с ямсом. Если корабль сумеет выйти из Колец Чародеев, она вернет Хасмалю эти предметы. Она едва могла допустить, что такая возможность ей представится; и все же, учитывая их сомнительное назначение, нельзя было оставить на палубе вещи, которые Хасмаль так тщательно хранил. Убрав подальше магический инструментарий, она перекатила Хасмаля на живот, а потом подлезла под него – так, чтобы плечи их были вровень. Пытаясь встать на ноги, она как будто услышала чьи-то шаги, и замерла, однако не смогла уловить ничего, кроме поскрипывания корабельного корпуса и стонов проклятых морских призраков.
Голова Хасмаля легла на ее правое плечо, руки плетями повисли вдоль ее шеи; полупригнувшись, Кейт не то понесла его, не то потащила из склада на трап. Там позвала на помощь, и перед ней появились несколько моряков.
– Я нашла его в кладовой. Едва дышит, – пояснила она. – Но я совершенно не знаю, что с ним произошло. Он очень бледен.
Не говоря ни слова, мореходы подхватили Хасмаля и понесли его прочь.
Кейт не стала провожать их; зачем даже пытаться предлагать какое-то объяснение. Что случилось с Хасмалем, она понимала – хотя бы отчасти, – однако все, что могла сказать, послужило б во вред Хасмалю, да и бросило бы тень на нее саму. Ей вовсе не обязательно знать, зачем Хасмаль оказался на складе и что с ним случилось. Пусть моряки делают собственные выводы.
Вместо этого она вернулась в кладовую и принялась за соленую свинину, сушеные фрукты и пиво. Наевшись до отвала, Кейт ощутила такую сонливость, что даже усомнилась в своей способности подняться на верхнюю палубу.
Очутившись в кладовой, она принялась ворочать мешки. Сперва она была уверена, за каким из них следует искать маленькую сумку, однако все они казались теперь совершенно одинаковыми, и уверенность ее поблекла. Она нахмурилась и взялась за мешки прямо с краю, отодвигая один за другим. И лишь когда Кейт вернула на место последний, она поверила в несчастье, обрушившееся на них с Хасмалем.
Сумочку кто-то украл.
Снаружи визжал ветер, хлестал дождь, а волны подбрасывали корабль как детскую игрушку. Ри пережидал шторм внизу; к собственному разочарованию, он обнаружил, что подвержен морской болезни, и только надежная койка, на которой он лежал пластом, удерживала его от мысли о неминуемой смерти. Время от времени то Карил, то Янф, на коих раскачивание судна явно не оказывало никакого воздействия, заходили, чтобы справиться о самочувствии Ри, Трева, Джейма и Валарда, сообщить им, насколько переменился курс и предложить еду. Ри подозревал, что последнее предложение объяснялось некоторой склонностью его друзей к садизму, поскольку от одного только слова «еда» все четверо обитателей временного госпиталя зеленели. Он надеялся, что сумеет прожить достаточно долго, дабы отплатить за такую услугу.
Когда-нибудь потом. В другие мгновения он уповал на то, что умрет прежде, чем погода сделается еще хуже.
Утешало его одно: связь с Кейт во время шторма еще более упрочилась. Она была погружена в собственные тревоги, и Ри благодарил судьбу за то, что корабль повернул на север и сможет избежать центра бури. Пусть им придется проплыть намного больше, зато корабль Сабиров не попадет в самый центр Колец Чародеев.
Сопровождавший ее колдун – тот, чьи обереги сделали ее поиск и обнаружение столь сложным делом, – опустил все свои экраны и сплел заклинание колоссальной силы. Ри не знал, откуда черпал ее этот маг, сумевший в одиночку вызвать ветер, несущий корабль Кейт сквозь Кольца Чародеев в мирные воды. Ри ощущал, как сплетает он свое заклинание, и был одновременно и заворожен, и потрясен количеством энергии, которую вложил в чары незнакомец. Подобная утечка энергии из собственного тела непременно должна была убить его; однако, несмотря на то, что неизвестный колдун отдал почти все свои силы и находился при смерти, Ри чувствовал, что тот все еще жив. Хотелось бы знать, какой монетой заплатил он за подобные достижения.
Это я смогу выяснить и потом, решил Ри. Незачем отказываться от набежавшего сна.
Тайны волшебника были ничтожны в сравнении с предметом вожделения Кейт... ради которого она пересекала океан. Его он заберет, как только догонит ее, – она будет его главным трофеем, но незачем отказываться и от приза, который рассчитывает получить она сама. Чтобы отправиться следом за ним, он заплатил колоссальную цену... отрекся от Семьи, чести, собственной жизни и жизни друзей, которым не суждено вернуться к прежнему. Покойный братец Кэделл нашептывал на задворках ума в те редкие мгновения, когда Ри опускал экраны, что предмет этот стоит любых усилий и жертв. Ри верил ему. И все же, ощущая, что алчет хотя бы одного доказательства правильности избранного им пути... кроме того, зная, что дома его считают покойником, он не сомневался – лишь крупный приз возместит ему все утраты.
– Капитан, мы уже все обсудили и хотим, чтобы с ней что-то сделали. – Ррру-иф стояла во главе небольшой группы моряков, взиравших на Яна Драклеса с упорством, которое он находил, пожалуй, тревожным. Кроткая и робкая Шрамоносная женщина, столь долго знакомая ему, исчезла невесть куда, уступив место существу, похожему на испуганное животное. – Мы не потерпим, чтобы подобная ей находилась на борту корабля.
Страх был вполне понятен Яну. Он и сам ощутил его в миг перевоплощения Кейт. Боги не захотели, чтобы оборотни жили среди людей – иначе они не сделали бы этих бестий столь ужасными. Он подумал о проведенных вместе ночах и представил, что вдруг, проснувшись, обнаруживает у своего горла это клыкастое, сверкающее безумными глазами создание – вместо привлекательной женщины. По коже его забегали мурашки. Тем не менее Драклес не собирался выполнять требование экипажа; они настаивали, чтобы он откупорил дверь и выбросил Кейт на палубу в качестве жертвы демонам, населявшим Кольца Чародеев.
– Она спасла мне жизнь, – ответил он.
Незачем упоминать, что она захватила его воображение или что от вида Кейт сердце начинало сладко биться; подобные идеи ничем не помогут ему сохранить Кейт на корабле.
– И ты вновь напомнишь нам об этом, когда она опять превратится в чудовище и сожрет кого-нибудь из нас?
Ррру-иф терпеть не могла тех, кто выходил за рамки нормального... Ян давно знал об этом, однако ее суеверия прежде не беспокоили его. Теперь придется принять их во внимание, ибо экипаж любил Ррру-иф и она могла подбить их на бунт, не добившись желаемого.
