Алексей Лютый - Х-ассенизаторы: Ответный плевок

– Микола, порядок бы не мешает вокруг навести, – предложил немец. Украинец оторопел.

– Ты что, “духа” нашел? – Пацук, сидя на кровати, удивленно посмотрел на Зибциха снизу вверх, пытаясь решить, уже можно с немцем ругаться или нужно еще подождать, пока тот парочку лишних слов скажет. В итоге Микола выбрал второе, но немец его разочаровал.

– Да при чем тут “дух”? – отмахнулся от украинца Зибцих, который перед отправкой на секретную базу прошел специальный курс молодого бойца в Задрыпинской отдельной дорожно-строительной роте и теперь, даже со своим немецким менталитетом, прекрасно понимал, о чем Пацук говорит. – Я же не прошу, чтобы ты все расположение убирал. У себя на тумбочке и около койки порядок навести можно? А то смотреть противно. Вон, фантики какие-то у кровати валяются. На тумбочке такой бардак, будто три свиньи банкет с дискотекой устраивали и до тех пор плясали, пока у них шкура вместе с салом отлетать не начала…

Шныгин, не успевший еще уснуть, повернулся на своей койке в сторону спорщиков и после пространной тирады Зибциха заржал, как орловский рысак на свадьбе быка в тамбовском коровнике. Пацук сердито посмотрел на него, затем перевел взгляд на немца, хлопающего невинными глазками. Пару секунд есаул тихо шипел, наливаясь злобой, а затем вдруг понял, что Зибцих его ровным счетом ничем не оскорбил. Ну а то, что Шныгин смеется, – так это от врожденного скудоумия и натренированной в спецназе склонности к глупым шуткам. Удовлетворившись такими умозаключениями, Микола презрительно фыркнул и откинулся на подушку, заложив руки за голову и уставившись в потолок.

– Слушай, Гансик, тебя бардак на моей тумбочке каким боком касается? – полюбопытствовал Пацук у немца.

– Просто люблю, когда вокруг чистота и порядок, – спокойно ответил тот, пожав плечами.

– Ну а раз любишь, так бери и сам все убирай! – безапелляционно заявил есаул и закрыл глаза, давая понять Зибциху, что разговор окончен.

К удивлению Пацука, немец ни спорить с ним, ни настаивать на своем мнении по поводу общего порядка не стал. Лежа с закрытыми глазами, Микола сначала услышал удаляющиеся шаги Ганса, затем какой-то странный шорох в углу. Секунду-другую Зибцих продолжал чем-то шуршать, а потом Пацук услышал, как тот возвращается к его кровати. Ожидая какого-нибудь подвоха, Микола напрягся, но открывать глаза категорически отказался. Пацук приготовился к любым неожиданностям со стороны немца, но того, что украинец увидел, когда потерял терпение и открыл глаза, ожидать от нормального спецназовца было просто нельзя: Зибцих добровольно, без принуждения, принялся подметать полы у кровати Пацука и сгреб с его тумбочки мусор в пластмассовое ведро.

– Ты чего, Ганс, с дуба рухнул? – поинтересовался у немца Шныгин, который ничуть не меньше есаула был поражен увиденным. – Тебе на хрена это надо?

– Во всем должны быть порядок и чистота, – рассудительно ответил немец. – Именно с них начинается путь к самопониманию, самоконтролю и саморазвитию. Вы, славяне, привыкли везде устраивать бардак. А там, где нет порядка и чистоты, никогда не будет высокоразвитой цивилизации.

– Во-во, – кивнул головой Шныгин. – Тетя Маша, уборщица в офицерском общежитии, примерно так всегда и говорила.

– Значит, умная женщина была, – кивнув головой, проговорил Зибцих и, придирчиво осмотрев поверхность тумбочки Пацука, рукавом смахнул с нее одному ему видимые пылинки. – И я надеюсь, что когда-нибудь приучу вас мыслить такими же критериями.

– Размечтался… Тетя Маша! – фыркнул Пацук, и старшина снова заржал. Ну, хорошее настроение у него сегодня!

– Ну что, Ганс, теперь и тебя можно поздравить с боевым крещением, – проговорил Сергей, приподнимаясь на локте. – У всех прозвища были, один ты у нас некрещеный ходил. Ну а теперь можешь считать себя полноправным членом коллектива…

– Подожди-ка! – оторопело возмутился Пацук. – Это как это, у всех клички были. Это яка ж у меня обзывалка была?

– Здравствуйте, я ваша тетя, – фыркнул старшина. – Сало, ты и есть сало!

– Ну, репа, я тебе припомню, – обиженно пообещал Пацук.

И тут наступила очередь Зибциха хохотать.

– Эх, ребята, ну и тяжело же с вами будет, – проговорил Ганс, когда сумел наконец перевести дух. – Всеми внутренностями чувствую, что не одного меня вы в ближайшее время насмешите, – и пошел вешать китель Кедмана в шкаф.

Наведя порядок в кубрике, Зибцих оставил наедине с собственной задумчивостью братьев-славян и отправился в душ. Вернулся назад он через полчаса, а до него в кубрик пришел Кедман. Несчастному негру никак не удалось настроить телевизор на прямую трансляцию баскетбольного матча НБА, и Джон выглядел крайне расстроенным. Не обнаружив на прежнем месте своего кителя, американец попытался устроить истерику с выдуванием трелей из свистка, но, когда услышал историю о новых пристрастиях Зибциха и обнаружил недостающую часть верхней одежды у себя в шкафу, сразу успокоился и, завалившись на кровать, мгновенно уснул. Следом за ним захрапел и Шныгин. Да и Микола недолго продержался. Убаюканный сочными руладами с обеих сторон, украинец заснул, и возвращения Зибциха в кубрик уже не видел никто…

Майор дал отдохнуть своим подчиненным ровно столько, сколько им полагалось по уставу. То бишь ровно три часа, которые недоспали бойцы во время тревоги. Ну а потом, проорав в микрофон “Рота, подъем!”, принялся с явным удовлетворением наблюдать, как невыспавшиеся бойцы пытаются раздраить очи и понять, где именно они в данный момент находятся. Первым это удалось Зибциху, а Шныгин с Пацуком вновь оказались замыкающими. Причем неизвестно почему, но Раимову показалось, будто эти два лентяя еще и соревнуются в том, "кто из них окажется максимально медлительным. В этот раз, на свою голову, последним умудрился стать Пацук.

– Так, агент, два наряда у тебя уже есть, можешь прибавить к ним еще парочку, – ехидным голосом поставил украинца в известность майор. – Пока просто радуйся, а когда я придумаю, где именно эти наряды ты будешь отбывать, сможешь испытать настоящий оргазм. Уж я об этом позабочусь!..

– Ой, да вы не переживайте так, товарищ майор, – театрально махнул рукой в сторону камеры наблюдения Пацук. – Я юноша традиционной ориентации и отношений типа мальчик-мальчик не люблю. Так что не стоит вам напрягаться. А то во но ж как бывает? Напрягаешься, напрягаешься, а затем трещины в области заднего прохода появляются…

– Вот я тебя, стервец, так сейчас напрягу, что у тебя трещины через весь организм пролягут. Сверху донизу! – рявкнул Раимов по внутренней связи. – Еще два… Нет, три наряда вне очереди тебе, агент Пацук!.. А сейчас вернули всем свои довольные морды в надлежащее уставу состояние и помчались в тир.

Дверь находится за оружейной комнатой. Это я тем дебилам говорю, которые читать еще не умеют.

Тир в подземном бункере больше напоминал поле для игры в пейнтбол, чем привычное взгляду узкое помещение с мишенями на одном конце и вооруженными идиотами – в другом. Вся четверка спецагентов в полном составе удивленно застыла, рассматривая новый зал для стрелковых упражнений. А с облегчением бойцы вздохнули только тогда, когда проныра Пацук отыскал-таки нормальную стойку с приличными грудными мишенями.

– Вот-вот, отсюда и начнем занятия, – прогрохотал в динамиках голос майора. – Марш в оружейную! Берете свои “УФО” и пристреливайте их до тех пор, пока стволы плавиться не начнут…

Как и положено спецназовцам, все четверо оружие любили не меньше, чем женщин. Поэтому Раимову свой приказ повторять не пришлось. Здоровые оболтусы, получив возможность понянчиться с автоматами и испытать их в деле, с радостным воплем бросились в оружейную комнату, сметая все на своем пути. Ну а больше всего снова пострадала дверь, которую Кедман выбил плечом просто потому, что забыл, в какую сторону она открывается. В ответ на такое халатное отношение к государственному, можно сказать, даже межпланетному имуществу Раимов разразился очередным шедевром трехэтажной матерщины. Правда, в этот раз прошелся майор по родословной строителей бункера, которые ни одну дверь достаточно крепкой сделать не смогли. Заслушавшись майора, Зибцих на пару секунд застыл в дверях. А когда пришел в себя, то лишь с огромным трудом смог удержать внутренний позыв к наведению порядка в полуразрушенном тренажерном зале. С горестным вздохом осмотрев следы нашествия славяно-американской орды, ефрейтор покачал головой и бросился в оружейную, чтобы не опоздать к раздаче подарков.

Следующий час бойцы только и делали, что дырявили, решетили, испепеляли, раздирали в хлам и отправляли в утиль грудные и ростовые мишени предполагаемых врагов. Ну а поскольку до сего момента ни одного документально подтвержденного факта присутствия на Земле пришельцев в распоряжении завода-изготовителя мишеней не было, то и свою продукцию они выполнили в традиционной, можно даже сказать, классической манере. То бишь каждая из мишеней представляла собой обычную человеческую фигуру. Ну а для того, чтобы бойцы не забывали, в кого именно они должны стрелять, Раимов загодя написал на мишенях краткое и емкое указание: “враг”. А затем чуть-чуть подумал, что обычно майорам несвойственно, и решил более конкретизировать задачу, приписав под “врагом” слово “пришелец”.