Промокнуть под косым ливнем было проще простого, но Евгения это не беспокоило. С водой он дружил с детства. Даже с такой бешеной. Поток несущейся по мостовой грязи едва не сбил его с ног, а дождь принялся отчаянно барабанить по капюшону, но Гордиенко прижался к стене дома и, наметив маршрут, побрел, выбирая лужи и ручьи наименьшей глубины.
Наружные стены гаражей и ворота не имели никаких окошек или щелей. Заглянуть на территорию можно было, лишь взобравшись наверх, а высотой сооружения были этажа в три. Евгений прошел вдоль всей этой неприступной стены и оказался у подъезда следующего здания. Вспомнив схему, он вошел в подъезд и поднялся на площадку между третьим и четвертым этажами. Лестничное окошко выходило во двор. Не во двор офиса сотовой компании, а в соседний, но забор между ними был пониже. Да еще к нему почти вплотную стояли три железных гаража с кривыми полустертыми надписями «убрать до…». Срок грозного требования истек лет двадцать назад, а с гаражей облезла почти вся краска, но надписи сохранились.
Гордиенко по возможности аккуратно открыл старое перекошенное окно и выглянул наружу. Войти в дворик обычным путем было бы менее рискованно, но только не сегодня. Единственный путь сюда перегораживали две большие красные машины, вокруг которых толпились пожарники и жильцы. Что они тушили под таким дождем или кого спасали, Евгению видно не было, однако он хорошо рассмотрел стоящую неподалеку группу людей в однотипных дождевиках. Было вполне логично предположить, что это пост охраны «сотовой». Или дозор САУ. Следить за толпой, под прикрытием которой могла незаметно сконцентрироваться ударная группа вероятного противника, было правильным решением. Охрана у компании подобралась толковая.
Гордиенко осторожно встал на подоконник и, нагнувшись, выбрался наружу. Встав на узкий карниз, он дотянулся до древней водосточной трубы и попробовал на прочность ближайшее крепление. Труба гудела и хрипела от переполняющей ее воды, крепление подозрительно шаталось, но нагрузку выдерживало. Так же, как, все прочие. Евгений спустился на землю и, вновь прижимаясь к стене дома, а затем к облезлому гаражу, подобрался вплотную к забору.
Колючая проволока, пущенная по верху ограждения, Гордиенко не волновала; если не под напряжением – не преграда. А напряжение в такую погоду, чтобы не получить пожар вследствие короткого замыкания, наверняка отключили. Так же бесполезны были датчики движения и лазеры. Летающий повсюду мусор заставил бы их выдавать сплошные «нарушения периметра». Оставались телекамеры и прожекторы. Они были влагонепроницаемы и хорошо защищены от ветра.
На удобный участок забора смотрели сразу две камеры и два прожектора. Шторм был что надо, в его мешанине очертания целого взвода диверсантов могли сойти за игру дождя и ветра, но лишь при условии, что за пультом сидит «чайник». Опытному оператору охранных систем для распознавания бывает достаточно даже размытого силуэта. Насколько опытна охрана в офисе, Евгений не знал, но действовать он привык наверняка.
Два объектива примерно в двадцати метрах справа и пятнадцати слева и не более тридцати секунд после того, как обе камеры временно выйдут из строя. Вот и весь расклад. Потом грязь смоет дождем, а во двор выбежит свободная смена охранников. Если верить плану, спрятаться от них внутри дворика негде. Только за их спинами. Значит, к моменту открытия служебного входа следует оказаться рядом с дверью. А лучше – над ней, на узком козырьке над крыльцом…
Евгений вынул из кармана пару тонких полиэтиленовых пакетов и набил их мокрой глиной. Вокруг гаражей ее было в избытке. Снаряды получились увесистые, но непрочные. Как раз такие, какие требовались. А бросать предметы точно в цель Гордиенко научился еще до того, как пришел в военную разведку.
Выждав паузу в порывах ветра, он швырнул один за другим оба пакета и взобрался на забор. Тока в оголенных проводах, слава богу, не было. Разведчик лег на проволоку, перевалился на другую сторону и спрыгнул. Приземлившись, он поскользнулся в глубокой луже, но быстро встал и в несколько прыжков очутился у служебного входа. Козырек над крыльцом был чисто символическим, но удержаться на нем труда не составляло. Гордиенко вскарабкался на скользкую наклонную жестянку и прижался спиной к стене. Прожектора светили исправно, и видимость во дворе была сносная, несмотря на сплошную стену косого дождя. Гордиенко взглянул на атакованные камеры. Оба снаряда попали в «яблочко». Глину с левой камеры уже почти смыло, но правая так и оставалась «слепой», а еще на ней предательски болтался обрывок пакета.
В двери щелкнул замок, и в дождевые потоки нырнула фигура в плаще. Евгений снова взглянул на камеры. Пакета на правой уже не было, да и грязь почти стекла.
– Павло, смыло уже! – крикнули из помещения. – Чистые линзы. Картинка восстановилась. Возвращайся!
– Погоди, – не оборачиваясь, ответил Павло. – Положено проверить.
– Заливает! Под порогом уже лужа! Кто потом будет коридор драить? – второй охранник опасливо выглянул из двери и присвистнул. – Ну и льет! Охренеть! Павло, не вернешься, я дверь закрою!
– Да погоди ты! – на этот раз Павло недовольно обернулся.
И с удивлением обнаружил, что напарник выполнил свою нелепую угрозу. В проеме что-то мелькнуло, и дверь громко хлопнула. Охранник пробормотал пару ругательств и вернулся к двери. Она была закрыта на замок. Павло пару раз пнул по ее бронированной поверхности, а затем вынул из-за пазухи приемопередатчик.
– Гаврилов! Кончай свои шутки!
Ответа не последовало. Павло повторил вызов, затем покрутил ручку настройки и еще раз выругался. Передатчик не работал. Вернее, он работал, но в эфире на всех частотах слышалось только шипение.
Павло спрятал «технику» обратно во внутренний карман и принялся монотонно пинать в дверь. Это было так же бесполезно, как бодаться с танком, но ничего иного ему не оставалось.
«Минут пять Гаврилов, конечно, поглумится, но после откроет, никуда не денется. А иначе ему, козлу, несдобровать. И он это отлично понимает… шутник херов!»
***
Гордиенко скользнул в боковой коридор и притаился. По правой стороне располагались пять дверей, и за одной из них, по словам охранника, должна была находиться Таня. Привязанный к стулу, тот выболтал все военные тайны своего учреждения почти без уговоров. Просто глядя в зрачок пистолета.
По центральному проходу кто-то шел. Евгений снял с предохранителя непатриотичную «беретту» и прислушался. Судя по шагам, приближались трое, но один шел чуть позади и молчал. Видимо, это был телохранитель кого-то из беседующих.
– У Системы внутренняя проблема. Три шельфовых купола так и не вышли на связь, – голос был уверенным и властным.
– А теперь, наверное, и не выйдут, – второй голос принадлежал кому-то явно низшего ранга. – Землетрясение повредило еще четыре путепровода и два донных кабеля.
– Ты не дослушал, Ивлев, – раздраженно проронил начальник. – Под одним из куполов находился главный инженер! Понимаешь, чем это грозит? Без него «Водолей», может, и не загнется, но дальнейшее его развитие будет заметно притормаживать.
– Так почему же мы не спасаем этого инженера?
– Ты готов выйти в море? Или спуститься под воду? Знаешь, что творится там во время землетрясения?
– Толчки прекратились. Ради отца-основателя всей Системы можно и рискнуть.
– Ты желаешь записаться в добровольцы?
– А какой выход?
– Не дергаться, – процедил начальник. – Если шельфовые купола затоплены, торопиться некуда. Если нет, тем более. «Водолей» сообщает, что одна подлодка уже выходила на разведку и даже нашла доступ в третий купол, но кто это был и чего они добились, неизвестно. Связь с разведчиками оборвалась перед самым началом толчков.
– Я все равно считаю, что нам нельзя оставлять шельфовый участок без присмотра. Если о неполадках в Системе узнают те же военные, они сразу отправят лазутчиков, чтобы заглянуть под купол.
– Вот ты и присмотришь, раз такой умный, – небрежно бросил начальник.
Голоса удалились, и Евгений перевел флажок предохранителя в прежнее положение. Ему перепала очень ценная информация и неплохо было бы отправить ее в штаб, но… Во-первых, это можно сделать лишь из машины, передатчик спецсвязи остался там, во-вторых, главной задачей сейчас было увести из этого логова Таню, ну и, в-третьих, раз Павлов отправился изучать обстановку в районе Города, значит, в штабе уже знали об аварии.
Гордиенко подкрался к первой двери и вновь прислушался. Шаги, мягкие и монотонные. Кто-то барражировал по комнате, словно бы надеясь перехватить верткую мысль. Или просто нервничал. Евгений наблюдал за Таней уже не первый день. Это было на нее похоже. Шаги стихли, и послышался вздох. Сомнений не осталось – она. Евгений тихо постучал, и шаги раздались снова. Теперь они приблизились к двери.
