– В Мохамаут?
– Ну да. Если возьмут. Иоганн захохотал.
– А если не возьмут, то поступай в горную академию. Там нужно под землей ползать. Опыт у тебя теперь большой!
– Да? Слушай, а что тебе Матильда тогда сказала? Я не разобрал.
Тут переменить тему решил Иоганн.
– Погода опять плохая будет, – озабоченно сказал он.
– Ясно.
– Не ясно, а хмуро.
– Ясно, что хмуро, – сказал Иржи. – Ну, я пошел.
– Знаешь что? Держись-ка ты в середине стада.
– Это зачем?
– Да железяки ведь ходят медленно. Убежать успеешь. Понял?
– Нет. Какие такие железяки? Иоганн хохотнул, но нерешительно.
– Опасное это дело – пасти коров, – сказал он
– Ага, – согласился Иржи. – Героическое. Скорей бы в армию. Там хоть ружье дадут.
Как ни странно, Каталина была уже на ногах. И не просто на ногах, а еще и Однорожку успела вывести. Иржи насторожился. Что-то этакое должно было случиться.
– Слушай, Иржик. Я все думала, говорить тебе или нет.
– Надумала? -Да.
– Ну так говори.
– Знаешь, позапрошлой ночью, под утро, огонь на Замковой горе видела.
– Да ну? – удивился Иржи.
– Ага. Под обрывом. Качался и наверх лез, а искры вниз так и сыпались. Представляешь?
– Ну да? – не поверил Иржи.
– Истинный крест! Не иначе, нечистый баловал. Что бы это значило, а?
– Спать нужно по ночам, – серьезно заявил Иржи.
– Да, так спокойнее. Но по ночам-то самое важное и случается, – вдруг хохотнула Каталина.
Иржи насторожился.
– И что ж такое важное по ночам случается?
– Мальчик! Подрастешь – узнаешь. Иржи отвернулся.
– Еще какие новости?
– Промеха вчера весь день в трактире просидела.
– С Фомой не целовалась? Каталина хихикнула.
– А вот Фомы там почему-то не было. Слушай, Иржик, ты уж за Однорожкой приглядывай.
– Да вроде и так смотрю.
– Не обижайся. Знаешь, сон мне плохой приснился.
– А, сон. И ворон каркал? – Тоже слышал? – обрадовалась Каталина. – Понятное дело, молодым да старым по ночам плохо спится. Слушай, а чего ты не женишься?
– Ворон же каркал.
– Это к свадьбе, – невинно сказала Каталина.
– Ох! И на ком же ворон советует жениться?
– Да вот хотя бы учителева дочка... Девка видная, хозяйственная...
Иржи рассмеялся.
– Ага. И щедрая. Платок вот у тебя новый.
– Это ж к Пасхе подарок.
– А с каких пор Анхен божьи праздники соблюдает?
– Да как ее улан этот бросил.
Иржи еще раз рассмеялся, а старушка расстроилась.
– Ой! Что-то не то сказала... И ничего у них не было!
– Откуда знаешь?
– Знаю, и все тут.
– Ладно, не горюй. Как надумаю жениться, позову тебя в свахи.
Каталина вдруг испугалась.
– А вот этого не надо.
– Почему?
– Доля у меня такая. Одни несчастья приношу, – грустно сказала Каталина. – А тебя я люблю, непутевый.
– Вот, любишь и ничего страшного не случилось, – сказал Иржи. – Видишь? Я все живой да живой. И нога не ломалась.
Каталина пристально посмотрела на него красными запавшими глазками и вздохнула.
– Тебе в жизни много будет везти, Иржик. Но и напастей не оберешься. Не раз по лезвию идти придется. И смелость потребуется, и глаз верный, и рука твердая. Но главнее всего добро. Не скупись на добро, Иржик. Добро, оно отзовется. Кто бы чего про это ни говорил, отзовется. А меня вспомни при случае, хорошо? Иржи после этих слов так и окатило. Вроде как из ушата на пороге бани.
– Да ты чего, Каталина? Помирать собралась? Эй, что стряслось?
– Ничего пока не случилось, голубчик. Только бродит беда около нас, верь мне. Большая беда. Вокруг деревни так и бродит.
Иржи оглянулся. Вокруг Бистрица зеленели поля и леса, пели птицы. Добросовестно светил Эпс, погода уже третий день как установилась; лишь изредка пробегали короткие теплые дожди.
– Да пустые страхи. Брось ты это! Каталина улыбнулась, но глаза ее заблестели.
– Хорошо, Иржик. Я брошу, брошу. Только вспомни меня, если чего. Никого у меня больше нет, понимаешь?
– Да вспомню, вспомню, – с томлением сказал Иржи. Ему хотелось, чтобы разговор этот надрывный побыстрее
закончился. Так не хочется думать о смерти, когда еще и девятнадцати не исполнилось.
– Только ты живи уж подольше Каталина, а?
– Разве от нас это зависит, Иржик, – вздохнула она. – Ладно, иди. Видно, пора уж. И мне пора, да и тебе... Что на роду написано, то и исполнится.
– Не грусти, – сказал Иржи. – Я тебе вечером по хозяйству чего-нибудь починю. Ворота вот подправлю.
– Ворота? Ах, ворота... Хорошо бы, – ответила Каталина. Думала она о чем-то другом.
Стадо уже миновало церковь, следовало поторапливаться. Но у дома учителя Иржи поджидала засада.
– Почему за книжками не заходишь? – спросила Анхен.
– А весна же на дворе.
Анхен подняла выщипанные бровки.
– Верно подмечено. Только при чем тут весна? Иржи придал своему лицу туповатое выражение
– Так ведь коров пасти надо. На то и весна.
– А-а, вот для чего тебе весна требуется.
– Ну да. Коровы откормиться должны.
– А чего ж ты тогда третьего дня проспал?
– Прямо уж и проспал. Чуть-чуть опоздал.
– Проспал, проспал. Ночами-то что делаешь?
– Да так. Край родной изучаю.
– О! А с кем?
– С путеводителем, – буркнул Иржи.
– Меня лучше возьми. Интереснее получится. У меня знаешь какой путеводитель?
Иржи покраснел. Анхен довольно расхохоталась.
– Стой! Ты куда?
– Туда.
– Нет, не туда. Держи, путешественник. Она протянула ему синий томик.
– А что это?
– «Нравы муромские». Мемуары барона фон Обенауса, посла их высочества.
Иржи не смог больше удерживать туповатое выражение.
– Ого! Откуда?
– Из Юмма, вестимо. Отец привез.
– Спасибо.
– Спасибом не отделаешься. Вот тебе щечка.
– Нельзя.
– Отчего же? Я тебя не съем.
– Мама не разрешает.
– Ах ты мой послушненький!
С неожиданной силой Анхен притянула его к себе и шумно, на всю улицу, чмокнула в губы. Черт в юбке, подумал Иржи. Язык-то зачем просовывать? Хорошо еще, что забор между нами...
– Вечером увидимся, – пообещала Анхен.
Иржи тут же придумал маршрут в обход учительского дома. Отвернувшись, он свистнул, щелкнул кнутом и независимо зашагал своей дорогой. И тут зашумело в голове. Путеводитель. Что, если в самом деле попробовать? От этого не умирают, кажется. А о том, что будет потом, знает кот с хвостом... Только вот любопытство приводит ко всяким передрягам, особенно по ночам. Да-с, бывает такое. С теми, кто маму не слушается.
Коровы нехотя вступили в холодную воду. Перебежав Быстрянку по камешкам, Иржи остановился на берегу. Он не мог понять, почему опять гонит стадо по ложбине Говоруна, в обход Замковой горы, мимо столь памятного обвала. Конечно, на плоскогорье травостой получше, чем на других пастбищах, и за два предыдущих дня коровы на правом, равнинном берегу Быстрянки не слишком насытились. Хозяйки уж начали ворчать, что молока мало.
Но была и другая причина. Той странной ночью Иржи испытал два равных по силе чувства – жуткий страх и жгучее любопытство. И если страх понемногу улетучивался, то любопытство со временем лишь разгоралось.
Пройдя вдоль оврага до места обвала, Иржи остановился. Лаз, через который они с Иоганном проникли в подземелье, снизу не виднелся. Поколебавшись, Иржи все-таки не выдержал, полез по уже зеленевшей свежей травкой осыпи.
Раздвоенная береза, от которой он отсчитывал шаги, спокойно шелестела на своем месте. Но никакого отверстия в горе не было. На его месте красовался огромный, с добрую избу, валун. Такой и десятком лошадей не своротить. Не иначе, железные люди постарались. Вот кто ж они такие? Что там за тайна у небесников? И ведь знает курфюрст про них, как пить дать, знает, вдруг подумал он. А раз так, то лучше не соваться в этакие дела. Целее будешь!
Иржи вдруг показалось, что кто-то на него смотрит. Он повертелся направо-налево. Кругом было совершенно безлюдно, но ощущение пристального, изучающего взгляда не проходило. Мигом всколыхнулись полузабытые страхи. Иржи поспешно спустился к стаду. Уже снизу, обернувшись, заметил на гребне осыпи черную сгорбленную фигуру с клюкой. Четко было видно, не померещилось. Хотя и недолго.
Свят, свят... подумал он. Это кто ж там бродит, черный? Не-ет. Больше сюда – ни ногой, ни копытом. Прав Иоганн. Нечистое место!
Стадо он пригнал на выпас часам к девяти. Трава на обширной поляне стояла густая, сочная. Пошел слепой дождь и тут же прекратился. Из-за одинокого облака выглянул Эпс, повисла бледная радуга, защебетали птицы. Все это настраивало на совершенно безмятежный лад, но, кроме птиц, в весенней голубизне плавала еще и зубастая тварь. Эдакий уродец из тех, что порой залетали из-за хребта. Обитатели Бистрица считают их порождением преисподней, в которых нужно стрелять серебряными пулями, а скептик Иоганн вполне обходился свинцом. Поговаривали, что он даже ел этих кожистых да костистых. Что ж, с Иоганна вполне может статься и такое, хотя в подземелье доблестный полицай тоже струхнул не на шутку.
