Втащить его в комнату и уложить на кровать оказалось непростой задачей, но она справилась и с этим, лишь немного запыхавшись, и укрыла юношу одеялами. Чуть погодя девушка сунула руку под одеяла, потом скривилась и покачала головой. Простыни были холодны как лед; одеяла не могли сохранить тепла, которого не было в теле. С обиженным вздохом она скользнула в постель рядом с Рандом. Потом положила его голову себе на плечо. Глаза Ранда по-прежнему были закрыты, дыхание прерывисто, но девушка подумала, что если она отправится искать Найнив, то ко времени ее возвращения он, не ровен час, умрет. Ему нужна Айз Седай, подумала она. А я могу сделать одно – попытаться немного согреть его.
Какое-то время Мин рассматривала лицо Ранда. Видела она лишь его лицо; ей никогда не удавалось читать по тем, кто не был в сознании.
– Мне нравятся мужчины постарше, – сказала Ранду девушка. – Мне нравятся мужчины образованные, воспитанные, остроумные. Мне совсем не интересны фермы, овцы, пастухи. Тем более – мальчишки-пастухи. – Вздохнув, она откинула его волосы с лица; волосы у него оказались шелковистые. – Но ведь ты – не пастух, верно? Больше нет. Свет, ну почему Узор поймал меня, завлек к тебе? Почему мне не досталось что-нибудь простенькое и безопасное, например, очутиться после кораблекрушения на острове без еды, в компании с дюжиной голодных айильцев?
В коридоре раздался шум, и Мин подняла голову к открывшейся двери. На пороге стояла Эгвейн, глядя в свете пламени и лампы на Мин и Ранда.
– Ой, – вот и все, что она сказала. У Мин порозовели щеки. Почему я веду себя так, будто сделала что-то нехорошее Вот дура!
– Я… я его грею. Он без памяти и холодный как ледышка.
Эгвейн в комнату так и не вошла.
– Я… чувствовала, как он тянет меня к себе. Что я нужна ему. Илэйн тоже это чувствовала. Я думала, это что-то, должно быть, связанное с тем… с тем, кто он такой, но Найнив ничего не почувствовала. – Она сделала вдох, глубокий и неровный. – Илэйн и Найнив лошадей достают. Белу мы нашли. Своих лошадей Шончан бросили. Найнив говорит, мы уедем, как только сможем, и… и… Мин, теперь ты знаешь, кто он, да?
– Знаю. – Мин захотела убрать руку из-под головы Ранда, но не могла заставить себя пошевелиться. – Во всяком случае, думаю, что знаю. Кем бы он ни был, он ранен. Я ничего не могу сделать для него, кроме как согреть. Может, Найнив сумеет.
– Мин, ты знаешь… ты же знаешь, он не может жениться. Он… опасен… для любой из нас. Мин.
– Говори за себя, – сказала Мин. Она прижала лицо Ранда к своей груди. – Как говорила Илэйн? Ты отказалась от него ради Белой Башни. Какое тебе дело, если я его подберу?
Эгвейн смотрела на Мин чуть ли не целую вечность. Не на Ранда, отнюдь не на него, а только на нее. Мин чувствовала, как лицо у нее пылает все горячей, и хотела отвести взгляд, но не могла.
– Пойду приведу Найнив, – наконец произнесла Эгвейн и вышла из комнаты, выпрямив спину и высоко подняв голову.
Мин хотела окликнуть ее, броситься следом, но она лежала будто примерзшая. Горечь слез жгла глаза. Так должно было случиться. Я знаю. Я прочитала все это по ним, по всем. Свет, я не желаю быть частью этого!
– Все ты виноват, – заявила она неподвижной фигуре Ранда. – Нет, не так. Но думаю, ты за это поплатишься. Мы все пойманы, точно мухи в паучьи сети. А если я расскажу ей, что появится еще одна женщина, которой она не знает даже? Ну, раз речь об этом, что скажешь ты, мой прекрасный Лорд Пастух? Собой ты, вообще-то говоря, совсем недурен, но… Свет, я даже не знаю, меня ли ты выбрал. Я не знаю, хочу ли, чтобы ты выбрал меня. Или попытаешься приголубить всех нас троих? Вина-то, может, и не твоя, Ранд ал'Тор, но это несправедливо.
– Не Ранд ал'Тор, – донесся от двери мелодичный голос. – Льюс Тэрин Теламон. Дракон Возрожденный.
Девушка подняла взор. Красивей женщины Мин в жизни не видела; бледная, гладкая кожа, длинные черные волосы, темные как ночь глаза. Подпоясанное серебром платье было белым, от этой белизны снег казался бы тусклым и грязным. Все украшения незнакомки были серебряными. Мин почувствовала, что свирепеет.
– Это вы о чем? Кто вы такая?
Женщина подошла к кровати – движения ее были столь грациозны, что Мин ощутила укол зависти, хотя никогда прежде ни одной женщине не завидовала. И незнакомка пригладила Ранду волосы, словно бы Мин и не существовало.
– Он еще не верит. Он знает, но не верит. Я направляла его шаги, подталкивала его, тянула его, заманивала его. Всегда он был упрямцем, но на этот раз я слеплю его, Ишамаэль думает, будто он руководит событиями, но на самом деле – я.
Ее палец скользнул по лбу Ранда, словно бы рисуя некий знак. С волнением Мин подумала, что тот смахивает на Клык Дракона. Ранд зашевелился, забормотал – первые звуки и движение с тех пор, как Мин нашла его.
– Кто вы такая? – требовательно спросила Мин. Женщина поглядела на нее, только поглядела, но ей захотелось вжаться в подушки. Девушка сильнее прижала к себе Ранда.
– Меня зовут Ланфир, девочка.
У Мин во рту враз пересохло – она бы слова не произнесла, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Одна из Отрекшихся! Нет! О Свет, нет! Из последних сил девушка замотала головой. В ответ на ее бесхитростное отрицание Ланфир улыбнулась:
– Льюс Тэрин был и остается моим, девочка. Ухаживай за ним хорошенько, пока я за ним не вернусь. – И пропала.
Мин обомлела. Мгновение – женщина стояла там, потом исчезла. Мин открылось, что она крепко сжимает в объятиях бесчувственное тело Ранда. Ей хотелось не чувствовать себя так, словно она желает, чтобы он защитил ее.
Байар мчался во весь опор. Худое лицо окостенело в мрачной решимости. Солнце заходило позади всадника, и он ни разу не оглядывался. Все, что ему требовалось, он видел – что разглядел в ненавистном тумане. Легион погиб, Лорд-Капитан Джефрам Борнхальд погиб, и случившемуся есть только одно объяснение: их предали Приспешники Тьмы, вроде того Перрина из Двуречья. Это известие должен он донести до Дэйна Борнхальда, сына Лорда-Капитана, который с отрядом Детей Света следит за Тар Валоном. Но он должен доложить и много худшее, и никому иному, кроме как самому Пейдрону Найолу. Он должен рассказать о том, что видел в небе над Фалме. Байар нещадно подстегивал лошадь поводьями и не оглядывался.
ГЛАВА 49. Чему суждено быть
Ранд открыл глаза и увидел косые лучи солнца, пробивающиеся сквозь ветви болотного мирта, чьи широкие шершавые листья зеленели по-прежнему, несмотря на близящуюся зиму. Ветер, шуршащий листвой, нес предвестие снега, обещающего выпасть к ночи. Ранд лежал на спине и под руками ощущал накрывавшие его одеяла. Куртка и рубашка куда-то девались, но что-то перетягивало грудь, болел левый бок. Он повернул голову, и рядом на земле сидела Мин, она смотрела на него. Ранд едва признал ее, одетую теперь в юбки. Девушка неуверенно улыбнулась.
– Мин! Это ты… Откуда ты? Где мы? – Память возвращалась проблесками и обрывками. Давние события он легко мог припомнить, но последние несколько дней походили на осколки разбитого зеркала, носившиеся и кружившиеся перед мысленным взором, показывая картины, что исчезали до того, как он успевал ясно увидеть их.
– Из Фалме, – сказала Мин. – Теперь мы уже в пяти днях пути к востоку от него, и все это время ты спал.
– Фалме. – Еще воспоминание. Мэт трубит в Рог Валир. – Эгвейн! Она?.. Они освободили ее? – Он затаил дыхание.
– Не знаю, кого ты имеешь в виду, говоря "они", но она свободна. Мы сами ее освободили.
– Мы? Не понимаю. – Она свободна. Ну хотя бы она…
– Найнив, и Илэйн, и я.
– Найнив? Илэйн? Как? Вы все были в Фалме? – Он попробовал было сесть, но она легонько толкнула его обратно и нежно придержала, положив ладони на плечи и пристально глядя ему в лицо. – Где она?
– Ушла. – Щеки у Мин порозовели. – Они все ушли. Эгвейн, и Найнив, и Мэт, и Хурин, и Верин. Хурин вообще-то не желал тебя оставлять. Они на пути в Тар Валон. Эгвейн и Найнив опять станут заниматься в Белой Башне, а Мэт поехал туда, чтобы Айз Седай что-то такое сделали с тем кинжалом. Рог Валир они забрали с собой. Как–то и не верится, что я своими глазами его видела.
– Ушла, – произнес он тихо. – Не стала даже ждать, пока я очнусь.
Мин покраснела еще больше и села обратно, опустив взор на колени.
Ранд поднял руки, собираясь провести по лицу, и оцепенел, потрясение уставившись на свои ладони. На левой ладони теперь тоже была выжжена цапля, совершенно такая же, что и на правой, – все линии четкие и точные. Раз – цаплей, дабы на путь направить; Два – цаплей, дабы верно назвать.
– Нет!
– Они ушли, – сказала девушка. – Как ни кричи "нет", ничего не переменится. Ранд затряс головой. Что-то подсказывало, что боль в боку важна. Никак не удавалось вспомнить, как он был ранен, но вспомнить было важно. Он начал было поднимать одеяла, чтобы взглянуть на рану, но девушка легким шлепком по рукам пресекла его попытку.
