– Кармадж и Коллангатта – четвертая и двенадцатая по населению планеты Федерации, сэр, – сказал он. – Твоски Брайт двадцать третья, но по промышленному производству – пятнадцатая. На всех трех оказавшихся в опасности планетах население три с половиной миллиарда. И в гуманистическом, и в экономическом отношениях их уничтожение окажется страшным ударом.
Большие сложные глаза в ожидании смотрели на него. Президент надеялся, что в них отражается мудрость, а не тревога и беспомощность, которые он ощущал.
– Что мы можем сделать?
Верховный духовный лидер Федерации опустил глаза, но крытый плиткой пол не принес ему вдохновения.
– Церковные логики сообщили мне… очень мало, сэр. Даже учитывая девяносто лет в нашем распоряжении, эвакуация невозможна. Потребуются ресурсы всего флота плюс все корабли миротворцев Церкви, чтобы успешно и безопасно перевезти хотя бы часть населения на другие планеты. Но как только начнется переселение, причину его невозможно будет скрыть. Начнется паника. Естественно, этого мы допустить не можем. Федерация сейчас ослаблена, и найдутся желающие воспользоваться этой слабостью.
– Знаю, – ответил президент Друсиндромид. – Какое количество можем мы спасти, не ослабляя свои силы, чтобы не привлечь стервятников?
– Данные неточны… – извиняющимся тоном сказал Последний Оплот.
Голос президента прозвучал резко.
– Мне не нравится неточность, когда речь идет о жизнях хьюманксов, Энтони!
– Да, сэр. Мне сказали, что если нам повезет, мы сможем эвакуировать пять процентов.
В комнате на верху башни наступило молчание. Президент что-то сказал про себя на высоком транксийском. Потом громче добавил:
– Начинайте необходимые приготовления. Если даже будет спасен один процент, я считаю усилия не напрасными.
– Остается проблема паники, сэр, – заметил Последний Оплот.
– Мы придумаем правдоподобное объяснение, – заверил его президент. – Но это нужно сделать. Пять процентов – это почти двести миллионов. Спасение двухсот миллионов жизней стоит риска паники. А если повезет, спасем и больше.
– Наука не очень позволяет надеяться на удачу, – прошептал глава науки Федерации, но только про себя. Президент по очереди посмотрел на всех троих.
– Еще что-нибудь, джентльсэры? – Все трое молчали. – Нам многое предстоит сделать, а у меня через полчаса очередная встреча. Эта окончена.
Последний Оплот, глава науки и техник пошли к выходу. Президент проводил их, используя в дополнение к четырем истинным ногам руконоги. Как всегда, все ложится на эти старые антенны, подумал техник, прощаясь с президентом.
Но его остановила истинная рука.
– Минутку, молодой человек. – Технику было почти семьдесят. Президент, однако, намного старше. – Разумеется, никакого способа остановить, повернуть или уничтожить коллапсар не существует?
Помня, с кем он говорит, техник устранил всякую снисходительность из голоса.
– Вряд ли, сэр. Что бы мы ни применили: миллион ракет или даже другую звезду – все это будет проглочено. Чем больше мы будем стараться уничтожить его, тем больше он будет становиться, хотя мы его роста не заметим. Он останется точкой в пространстве. Больше того, мы по данным первого зонда знаем, что он состоит больше чем из одной коллапсировавшей звезды. Гораздо больше. Вероятно, в нем несколько сотен звезд. – Он пожал плечами. – Некоторые мои коллеги на основании скорости пришельца и его теоретической массы считают, что это объект, о котором современные математики только догадываются, – коллапсар. Коллапсировавшая галактика, сэр, а не просто одна звезда.
– Ага, – сразу ответил президент. Его верхние жвалы скребли нижние, пока он обдумывал информацию. – Существует политическая аналогия, молодой человек, – наконец сказал он. – Похоже на идею, время которой пришло. Чем больше бросаешь ей обвинений и доказательств, тем сильнее она становится, пока не овладевает всеми.
– Да, сэр, – согласился техник. – Я бы хотел, чтобы мы имели дело только с идеей, сэр.
– Не недооценивайте разрушительную силу идей, недавно вылупившийся, – посоветовал президент. Потом взглянул на часы на истинной руке. – Двадцать четыре минуты до начала следующей встречи. Всего хорошего, джентльсэр.
– Всего хорошего, господин президент, – ответил техник и вышел из комнаты.
Все вернулись к своим делам. У каждого оказалось много дел, не связанных с темой встречи, и все были этому рады. Быть занятым – благословение. Можно попытаться забыть о неизбежной преждевременной гибели свыше трех миллионов разумных существ.
– Твое предложение стоит пинка в пах! – закричала старуха. Потом, чуть понизив голос: – Но я старая слабая женщина. Ты моложе, больше, сильнее, здоровее и богаче меня. – Одной рукой она вызывающе ухватилась за рукоять кривого кинжала, которая торчала из дыры в ее грязном коричневом платье. В другой находился обсуждаемый предмет. – Что же мне делать? – выжидательно закончила она.
– Пожалуйста, не нужно так волноваться, – просил стоящий против нее молодой человек, делая руками успокаивающие жесты и в то же время нервно поглядывая по сторонам.
Никто в густой толпе уличных торговцев и покупателей не обращал внимания на этот спор. Но, будучи инопланетянином, молодой человек оказался чувствителен к обвинениям старухи. В конце концов они с женой пробудут на Моте только три дня, а потом по расписанию тура отправятся на Новый Париж. Меньше всего ему хотелось в свой медовый месяц оказаться в тюрьме за драку с туземцами.
– Правда, тридцать кредитов – это все, что я могу заплатить, – отчаянно объяснял он, поправляя мокрый горчичного цвета плащ-дождевик. – Имей ко мне сочувствие. Моя жена в отеле. Она себя не очень хорошо чувствует. Я думаю, ее угнетает этот ежедневный дождь и постоянные тучи. Я хочу чем-нибудь подбодрить ее. Но нам еще долго путешествовать. Тридцать кредитов – это все, что я могу дать за безделушку.
Старуха гордо выпрямилась во весь рост. Теперь ее глаза оказались на уровне груди молодого человека. Она крепко держала в руке спорный предмет и обвинительно трясла им. Тонкий изящный браслет из какого-то серебристого металла, украшенный кусочками полированного дерева и камня.
– Этот браслет изготовлен самим Койонсом Катлером, малыш! Ты представляешь себе, что это значит?
– Прости, – пытался, чихая, объяснить молодой человек, – я говорю, что я здесь только турист.
Очевидно, женщина сдержалась только огромным усилием.
– Ну, хорошо, – напряженно сказала она, – не будем поминать честное имя Койонса Катлера. – Она показала на овальные украшения браслета. – Ты только посмотри на эти кабошоны, забудь на время о топазах. – Она поворачивала браслет, и природный затвердевший полированный древесный сок заблестел лазурно-зелеными огоньками в дневном свете.
– Одно дерево из миллиона способно произвести такой цвет, мальчик. Меньше, чем одно из миллиона, да и те растут только на крайнем севере Мота, где кочевники охотятся на дьяволоп Демичина. Да ведь нужно…
– Ох, ну ладно. – Молодой человек раздраженно вздохнул. – Чтобы покончить с этим. Тридцать пять кредитов. – Ему не больше двадцати двух-двадцати трех лет. Лицо у него мягкое и искреннее. – Нам придется в Новом Париже остановиться в отеле низшего класса.
Старуха посмотрела на него и недоверчиво покачала головой.
– Ты говоришь об отелях мне? У меня трое детей и муж давно умер. Можешь стоять тут и говорить об отелях, бесстыдный юнец, и даешь тридцать пять кредитов за лучший браслет, какой мне попадался за двадцать лет. Двадцать лет! – Голос ее снова поднялся до крика. – Давай приличную цену или иди поселяйся у дьявола, я говорю! – кричала она, достаточно громко, чтобы головы в толпе начали поворачиваться. – Не стой здесь так невинно, если оскорбляешь старую женщину!
– Ради Христа, – взмолился молодой человек, – потише.
Юноша, укрывшийся под капюшоном фиолетово-серого заряженного дождевика и незаметно наблюдавший за шумным разговором продавца и покупателя, слизал с пальцев остатки медового печенья. Потом встал и пошел к спорящим.
Чуть выше среднего роста, с выступающими скулами и смуглой загорелой кожей, он не особенно бросался в глаза. Курчавые рыжие волосы цвета огненного дерева в тундре падали ему на лоб и уши. Только слабое движение на правом плече под плащом свидетельствовало о чем-то необычном, но что там двигалось, определить было невозможно.
– …и если ты больше ничего не можешь сказать, – горячилась старуха, – тогда иди и…
– Прошу прощения, – прервал ее спокойный голос, – я считаю, что тридцать пять кредитов за браслет – справедливая цена.
Раскрыв изумленно рот, молодой супруг смотрел на юношу, не понимая, зачем местному за него вступаться. Старуха яростно обернулась к нахалу.
– Не знаю, кто ты такой, сэр, – грозно начала она, – но не лучше ли тебе заняться своим… – Она остановилась на полуслове, и рот ее от удивления образовал большое О.
