Бэйли снова покачал головой, задумавшись о значении этой фразы. Изменившийся, но тот же самый. Ты проходишь всю спираль и возвращаешься к тому, с чего начал.
У него уже слипались глаза. Он знал, что ему пора подниматься и идти спать, но устал он настолько сильно, что готов был заснуть прямо здесь. Уснуть прямо у врат в древнюю сокровищницу, думая о патафизических спиралях, которые всегда возвращают тебя в ту точку, откуда ты начал свой путь; думая о числах Древних, которые казались в этот момент такими многозначительными. Конечно же, две стрелки означали движение вперед.
Он подумал о последнем числе в серии, рассчитанной ими: стрелка, указывающая вперед, за ней две спирали. В полусонном состоянии Бэйли представил, как спираль начинает раскручиваться, освободившийся конец извивается подобно змее, затем цепляется за начало стрелки. «Спираль, – подумалось Бэйли, – всегда возвращает тебя туда, откуда ты начал».
Он моргнул и поднялся на локте. Борясь с одолевающим его сном, он посмотрел на цифры, написанные Джаз в пыли. Его взгляд надолго задержался на последнем значке – 144. «Спираль возвращает тебя в начало», – вертелось у него в голове.
Он неожиданно подскочил и выпучил глаза на последовательность чисел. Неужели… Вернуться к началу? Не теряя ни секунды, он надел шлем и начал нажимать кнопки на панели, сначала введя последовательность дважды, затем – нажав на спираль нуля Древних, он понял, что этого недостаточно (ведь спиралей-то две!), и повторил ту же комбинацию в третий раз.
Наконец, он обеими руками взялся за ручку. Когда он нажал на нее, она легко поддалась и пошла вниз. Врата открылись, и Бэйли заглянул в длинную трубу, которая вела в мир чужаков.
И в навязчивом сне Снарк является мне
Сумасшедшими, злыми ночами,
И его я крошу, и за горло душу,
И к столу подаю с овощами.
Льюис Кэрролл, «Охота на Снарка»
Сон вдруг как рукой сняло. Он постучал по контрольной панели на запястье своего скафандра, включив анализатор воздуха, чтобы посмотреть, какой воздух выходил из недр луны, затем снова заглянул в трубу.
Она вела строго вниз, и на ней через равные промежутки висели металлические штыри, напоминавшие перекладины приставной лестницы. От внутренней поверхности трубы исходило слабое золотое сияние, напомнившее Бэйли свет Сола. Такой теплый и притягательный блеск.
Прозвучал сигнал анализатора. Все в норме, воздухом внутри трубы можно дышать. Он снял шлем. Немного поколебавшись, снял и скафандр. Оставшись только в комбинезоне, он почувствовал, что золотистый свет согревает его лицо и руки. Бэйли был вне себя от счастья.
Он знал, что ему нужно пойти и разбудить остальных. Но он не стал этого делать. Весь день он только и делал, что слушал склоки «сестер» – как ставить купола, какие кнопки нажимать на панели, что готовить на ужин. В такие моменты он чувствовал себя почти невидимым. И вот он здесь, перед раскрытой дверью в чужой мир. Ему хотелось насладиться радостью великого открытия, прежде чем он позовет сюда остальных и начнутся новые свары.
Он нацепил на руку ленту Мебиуса – просто так, на всякий случай, если вдруг придется срочно удирать. Затем перекинул ноги через край колодца и встал на первую перекладину. Это была узкая труба, но не слишком узкая для норбита, который привык к жизни в ограниченном пространстве. Он только туда и обратно, одним глазком глянет, и все. Очень хотелось посмотреть, что там, самому, без тарахтенья «сестер». Золотой свет манил его, и он принял приглашение.
У него совершенно вылетело из головы предупреждение Гитаны: «Некоторые вещи, кажущиеся безобидными, на самом деле таят в себе серьезную опасность». Золотистое сияние казалось таким безобидным, но Куратор, будь она здесь, наверняка напомнила бы ему о шаре, поймавшем Незабудку. Она-то рассказала бы ему, что некоторые артефакты Древних могут загипнотизировать человека, убаюкать его, а затем внушить все, что угодно.
Бэйли спускался все ниже, и с его лица не сходила улыбка. Перекладины были такими теплыми. Они приятно согревали его руки, и держаться за них было очень удобно. Гравитация была крайне низкой, и ему казалось, что он бы смог так спускаться вечно.
Но вот его ноги коснулись твердой поверхности. Вход в колодец маячил высоко над головой – голубой звездочкой на фоне поля золотого света, который теперь стал холодным и отталкивающим. Прямо перед Бэйли был тоннель, который вел в сторону от лестницы. Он был прорублен в толще лунной породы, но иол был из того же гладкого светящегося материала, что и внутренняя поверхность трубы. Пол под его ногами слегка вибрировал, и Бэйли подумал, что неплохо было бы немного пройтись по нему.
Не задумываясь, он правой рукой дотронулся до стены тоннеля – эта привычка выработалась у него, когда он еще мальчишкой играл в тоннелях шахт. «Когда исследуешь незнакомый тоннель, который изгибается и заворачивает, обязательно держись за его стену одной рукой. И ни в коем случае не опускай ее! – посоветовал ему как-то дядя Каффи. – Потом, чтобы вернуться, просто повернись кругом и веди по стене другой рукой».
Такая старая привычка, и Бэйли неосознанно соблюдал ее – что было очень хорошо, потому что сейчас ему особо и не думалось. Его заворожило сияние и показалась такой заманчивой идея пройтись по лабиринтам подземного города Древних, одной рукой касаясь гладкой стены – скальной породы, до блеска отполированной буровым оборудованием чужаков. Он не знал, куда идет. Он просто вел рукой по стене и шел вперед, слушая, как звук его шагов ритмичным эхом разносится по коридору. Вскоре этот ритм застрял у него в голове и, слившись с жужжанием пола, превратился в мелодию. Он с удивлением поймал себя на мысли, что давно уже мурлычет себе под нос эту мелодию – песню трансеров. Это его и спасло.
Золотистый свет полностью отключил его сознание. Он бесцельно брел вперед, мечтательно глядя по сторонам, восхищаясь прекрасным сиянием. В конце концов, он очутился в большой комнате, похожей на пещеру, освещенной только висящими в воздухе золотыми нитями. «Я здесь уже был, – подумал он, – Когда это было? »
Он услышал знакомый голос, шепчущий на ухо слова на незнакомом языке. И эти слова тоже казались ему знакомыми.
– Кто ты? – спросил он у голоса.
Он почувствовал, что сгорает от любопытства. Только не он сам, а кто-то другой. Это чувство исходило от кого-то находящегося рядом.
«?»
Перед глазами у Бэйли появился вопросительный знак. Кто? Затем целая серия чувств. На него пахнуло затхлостью, как будто открылась дверь в комнату, которая была заперта много-много лет. Закрыта, забыта и заброшена. На языке появился и тут же пропал вкус хорошо выдержанного вина, которое он однажды пробовал у своего двоюродного дядюшки. Этот дядюшка был очень-очень стар, а вино, казалось, было во много раз старше его. Бэйли почувствовал, как у него под пальцами гладкая поверхность стены сменилась с каменной на металлическую. Ему даже показалось, что он ощутил под ней какое-то тикание, шум вращающихся шестеренок. Это не живой организм, подумал он. Машина. Очень старая машина, которая была давным-давно заперта здесь. Мыслящая машина, сооруженная Древними.
«Да». Подтверждение было настолько четким, что Бэйли услышал его как слово, сказанное ему в ухо. Искусственный разум уже некоторое время пытался наладить с ним разговор. Теперь он вспомнил, почему эта комната показалась ему знакомой. Она снилась ему каждый раз, когда он проходил сквозь «червоточину».
А может, это и теперь ему только снится. Может, он блуждает по коридорам подземного лабиринта Древних и видит сны чужаков. Пойман, как Незабудка была поймана шаром у Куратора.
Он какое-то время думал об этом, затем, продолжая делать шаг за шагом, прислушался к ритму своей походки. Ритм его шагов, казалось, становился все сложнее, пока не превратился в замысловатый музыкальный рисунок. Он прислушался еще раз – и обнаружил, что подтанцовывает под песню трансеров, которую мурлычет себе под нос.
Он заморгал и увидел, что больше не находится в комнате с золотыми нитями. Он медленно брел по коридору, уходящему вглубь древней базы. Он остановился, моргая и качая головой, как лунатик, который проснулся на ходу.
Он стоял посреди плавно изогнутого коридора, уставленного стеллажами, на которых лежали кубики-кристаллы, подобные тому, что был у Фиалки.
Его правая рука все еще была на стене, и пальцы на ней саднило и жгло от долгого трения о камень. Он не имел понятия, сколько времени он шел. Под ногами вибрировал пол, и в такт ему подрагивал браслет на руке.
Некоторое время он стоял неподвижно, глядя на ближайшую к нему карту. Прозрачный куб, похожий на карту Фиалки, стоял себе на полке, вмурованной в скалу. Как и пол, он сиял вечным светом. Бэйли протянул руку и прикоснулся к кубу.
Он поднял куб с каменной полки и поднес его поближе к глазам, вглядываясь в грани кристалла и мерцающие точки внутри него. Эти звезды могли находиться в Млечном Пути или в туманности Андромеды; или в галактике настолько далекой, что человечество и не подозревает о ее существовании. Он держал, в своей руке частицу Вселенной. Рассматривая прозрачный кристалл, он понял интерес Захарии к этой экспедиции. Так много миров предстояло изведать. Так много предстояло узнать. Целая вселенная возможностей.
