Валерий Вайнин - Но Змей родится снова?

– Проще пареной репы. Больше вопросов нет?

Настал черед Глеба поднимать брови.

– Нет, это последний.

Дока расслабленно развалился на спинке сиденья.

– Мастера бальных танцев – это Валька Манько, правильно? Почти два года ее трахаю: у Пашеньки ейного вообще не встает…

– Короче, – поморщился Глеб, – не отвлекайся.

– А я и не отвлекаюсь. Исполнила как-то мне Валюша минет… Ну все, все! Потом заняла у меня пять штук баксов… Неслабые у нее расценки, да? Ну ладно, заняла она, значит, пять штук и стала зазывать то ли на семинар, то ли на симпозиум, где собираются какие-то крутые люди – покруче президентов, – которые могут меня к чему-то там приобщить… Надо знать Валю: проявишь недоверие – плешь проест и месяц к себе не подпустит. Ладно, говорю, а телки там будут? Самые лучшие, говорит: фотомодели да кинозвезды. Про ФСБ и МВД, сучка, даже не упоминает… В общем, поперся я туда, лох старый. Глядь – а за мной дружок закадычный Малхасянц из МУРа. Его я мигом засек: он и не скрывался, прилип внаглую. Да хрен с тобой, думаю, паси – я на отдыхе. Приезжаю, значит. И первый, кого зырю на этой сходке, Митька Грач. Весь расфуфыренный, падло, по-английски чешет – я те дам! А на сцене какой-то чурка размалеванный фокусы задрючивает, и в зале все прямо торчат. Гляжу вокруг – ни одной нормальной телки, сплошные мымры. Покрутился я там, значит, покрутился…

– Все, Игнат, спасибо, – перебил Глеб, выходя из машины. – Ты мне очень помог.

– Пользуйся, – махнул рукой Дока. – А как насчет поединков? Может, надумаешь?

– Ага, шнурки только поглажу. – Глеб захлопнул дверцу, пересел в свой “жигуленок” и уехал.

А на его место плюхнулся Вася.

– Ну че? – воззрился он на Папаню.

– Да так… – Дока отвернулся к окну, – помощи просил. Наезжают на его знакомую, грозят по телефону. Я сказал, подумаю.

Но Василий был отнюдь не простак.

– Папань, че ты гонишь? – ухмыльнулся он.

– Ну ты, сосок отгрызанный! Хлебало-то закрой! – рявкнул вдруг Игнат. И тут же, как бы извиняясь, похлопал Васю по плечу. – Как думаешь, он Грача зарыть сможет?

– Ну, – уверенно кивнул Вася.

Дока опустил стекло и плутовато взглянул на здание школы.

– Так надо помочь человеку, – сказал он, – в этом конкретном деле.

Висящее над школой солнце, казалось, подмигнуло ему из-за облака и спряталось, чтоб не рассмеяться.

Дверь открыл Стас и спросил, понизив голос:

– Почему Такэру называет тебя сэнсеем? Глеб снял куртку.

– Я его тренировал около месяца. Еще вопросы есть?

– Не за один раз, – улыбнулся рыжий.

– Да чего там, – вздохнул Глеб, – выстреливай уж всю обойму.

В комнате Даша играла в шахматы с Ильей. Такэру напряженно “болел” Белые фигуры Даши теснили черных по всему полю. Илья нервно поглаживал курчавую бороду.

– Шолом, – обронил он при появлении Глеба.

Даша подняла на Глеба сияющие глаза и тут же уставилась на шахматную доску.

– Может, прерветесь? – предложил Глеб. – Помните, зачем я вас здесь собрал?

Обдумывая очередной ход, Илья рассеянно пробормотал:

– Угу, минутку

– Сейчас я с ним разберусь, – пообещала Даша

– Трепись, трепись, – буркнул Илья, двинув ладью. Даша мгновенно ответила конем и выиграла качество.

– Сливай воду, гроссмейстер, – улыбнулась она.

– Перебьешься, – огрызнулся Илья, делая рокировку. Даша срубила его слона и похвасталась:

– Деру, как щенка.

– Дуська! – взвился вдруг Илья – Ты мешаешь мне думать!

Даша подняла руки вверх:

– Все, котик, молчу. Сдаюсь из старой дружбы. Лицо Ильи стало пунцовым.

– Слушай, Дуська… либо играй, либо… Его реплика потонула в общем хохоте. Смеясь, Глеб хлопнул в ладоши.

– Все, хватит!

Никто, однако, не обратил на него внимания: все уставились на шахматную доску. Глеб с усмешкой вздохнул.

Вдруг шахматная доска плавно взлетела в воздух, проплыла над головами и повисла под потолком. Наступила, как говорится, гробовая тишина И в тишине этой торжественно прозвучал голос Даши-

– Гольдберг, предлагаю ничью.

И вновь раздался общий хохот, причем на сей раз смеялся даже уязвленный Илья. “Ну я вам покажу!” – Глеб изо всех сил старался нахмуриться.

В комнату вдруг вбежал огромный бенгальский тигр, поставил передние лапы на стол и громоподобно зарычал. Илья чуть не проглотил черного ферзя. Хохочущий Стас поперхнулся и застыл с идиотски раскрытым ртом. Такэру попятился, заслоняя собой Дашу, а Даша пролепетала побледневшими губами:

– Господи, Глеб… пожалуйста, прекрати.

– Вижу, проняло, – без улыбки произнес Глеб.

Тигр снял передние лапы со стола и вытянул их перед собой. Висящая под потолком шахматная доска, словно сухой лист, опустилась и улеглась на эти лапы, как чайный поднос. Держа перед собой доску с фигурами, зверь чинно прошествовал на задних лапах и вышел из комнаты.

– Чтоб я сгорел! – то ли хихикнул, то ли всхлипнул Илья.

– Голограмма, – небрежно пояснил Глеб, оседлывая стул. – Может, поговорим, мальчики-девочки?

Такэру деликатно присел на тахту. Стас взгромоздился на подоконник. А Илья полюбопытствовал:

– Если это голограмма, как он тащил доску?

– Доска сама двигалась, синхронно, – ответил Глеб. – То, что я вам сейчас расскажу, кроме вас, не должен знать никто. Можете вы мне это обещать?

Все молча кивнули.

– Гриф “Совершенно секретно”, – криво усмехнулся рыжий.

Глеб шутки не принял.

– Такэру, – взглянул он на японца, – ты ничего не должен рассказывать брату. Согласен?

Опустив глаза, Такэру не ответил.

– А что будет, если расскажет? – с той же кривой усмешкой осведомился Стас. – Какая будет кара?

Глеб посмотрел на него с грустью.

– При чем тут кара? Просто все мы можем попасть в беду. В большую беду.

Даша взяла свой стул и поставила рядом с Глебом.

– Только не из-за меня, – сказала она, усаживаясь. Такэру поднял голову и посмотрел Глебу в глаза.

– Я не расскажу никому, сэнсей… Глеб-сан. Глеб удовлетворенно кивнул:

– Я всем вам верю. Мне двести тридцать два года, и в людях я немножко разбираюсь.

– Сколько, сколько? – ядовито переспросил Стас. Глеб вздохнул.

– Я сказал: мне двести тридцать два года. И это еще не самое для вас удивительное. Можно, я продолжу?

Рыжий примирительно поднял руку.

– Извини. Выглядишь ты моложе меня и если малость себе набавляешь… не мое это дело.

– Вот и ладно, – насмешливо произнес Глеб. – Такой парень, как я, рождается на земле примерно раз в четыреста лет. Мы называем себя Одинокими Мангустами, и в наших жилах смешалась кровь многих народов. Сочетание наших генов – уникальная случайность, загадка природы, но мы умеем творить то, что принято называть чудесами. Хотя когда-нибудь, я уверен, наука объяснит механизм наших способностей…

– Старик, а что конкретно ты умеешь? – заинтригованно перебил Илья.

Глеб смущенно пожал плечами.

– Да практически… Я, конечно, не Господь Бог, но… Легче перечислить, чего я не умею. Притом я постоянно учусь, так что…

– Чего тогда ты не умеешь? – не унимался Илья.

– Например, оживлять мертвых. Поэтому, ребята, ошибаться мы не имеем права. Об остальном, так сказать, в рабочем порядке…

– Старик, а продемонстрировать можешь? – с улыбкой перебил Илья. Он, стервец, вполне уже оклемался. – Твой голографический котяра, бесспорно, впечатляет, но… Ребята, кто за полноценную демонстрацию чудес?

Руки подняли все. Даже Даша с виноватым видом. Глеб в досаде хлопнул по спинке стула.

– Так мы до ночи не закончим!… Ладно, демонстрация в завершение моего краткого рассказа. Итак – я Мангуст. Главный долг Мангуста – убить Змея, который есть воплощение мирового зла. Змей – это человек, также обладающий сверхъестественными способностями, которые используются им для достижения абсолютной власти над человечеством. Понимаю, ребята, звучит это как параноидальный бред, однако… Сила Змея обычно уступает силе Мангуста. Но Змей всегда строит вокруг себя Систему, или Пирамиду, которая порой превосходит силу Мангуста.

– Где-то я об этом слышал, – пробормотал Илья.

– Ничего подобного ты слышать не мог, – раздраженно возразил Глеб. – Сведения о Мангустах в течение тысячелетий передаются лишь от учителя ученику. Если, к примеру, сегодня где-то в мире родится Мангуст, об этом узнаю только я. Перед глазами у меня возникнет объемный зрительный образ, который подскажет мне… Короче, я быстро найду этого Мангустенка, отберу у родителей и займусь его воспитанием. Рождение Мангуста – случайность, он может явиться на свет в любой семье, генофонд которой содержит достаточно разных национальностей. Но даже эта семья никогда не узнает о чудесном своем ребенке. Тем более что все остальные дети в этой семье окажутся вполне обыкновенными.

– И ты отберешь Мангустенка у родителей? – тихо спросила Даша.

Глеб вздохнул.