– Обижаешь, Дима... – отозвался Градов. – Я на лифте подъеду. И при полной иллюминации. Вот сейчас только мои ребята подключат ток и все такое... Жди.
Прозвучал сигнал отбоя.
– Совсем у Василия крыша поехала, – пробормотал Шишел, вешая трубку.
* * *
Поехала крыша у Градова или нет, а обещание свое он выполнил: уже через несколько минут «Снежная» сверкала, как елочная игрушка. Свет источали не только вывески и указатели, украшавшие фасад. Зажглось освещение коридоров и внутренних помещений. В зале, послужившем местом действия престранного спектакля, вспыхнули настенные светильники и крошечные светильнички на столиках, наполнив пространство вокруг иллюзией интимности и уюта. Даже злополучный фонтанчик бодро зажурчал, демонстрируя полную исправность здешнего водопровода.
Додо поднялся и поковылял к нему, по дороге злобно пнув предмет, послуживший причиной его столь неудачного приземления. Шишел осуждающе покачал головой, поднял этот предмет и поставил на место – вернул в свою нишу Маах-бин-Ааха – Капризного Бога Неожиданностей.
– Хоть она не всерьез – Пестрая Вера-то, – попенял он подставившему под холодные струйки ушибленный лоб приятелю, – а все ж таки обиду припомнить могут...
Додо простонал в ответ нечто невнятное и ткнулся физиономией в лужицу воды, уже набежавшей в бассейн фонтанчика.
– Хорошо сидите, господа... – сообщил собравшимся Вась-Вась, уверенно входя в зал и окидывая взглядом открывшуюся перед ним картину. – Додо, я вижу, хорош уже. А вот с вами, са-а-аг, – он подошел поближе к Каю – я, простите, не знаком...
– А то, Вася, мой крестник. Я тебе про него рассказывал Разок меня на курорт определил – не шучу: в Метрополии я срок тянул, в Швейцарии. Не тюряга, а санаторий, скажу тебе. А второй раз – на Гринзее – под одним, можно сказать, замком сидели. В плену у тварей тамошних. Тогда миром разошлись...
– Так что же получается, – удивленно заломил бровь Градов. – Теперь господин Санди по твою душу аж сюда приперся? Ну, – тут он отвесил Каю иронический поклон, – вы там даете в Управлении вашем...
– Знаете, Василий Васильевич, – усмехнулся федеральный следователь, – пока что я не испытываю большой потребности присваивать бессмертную душу Дмитрия Евгеньевича. Меня интересуют совсем другие души. Или хотя бы имена и местонахождение их теперешних хозяев.
– Во как!.. – Вась-Вась картинно развел руками. – Оказывается, мне и представляться не надо! Господин следователь уже прекрасно меня знает! Стало быть, попал я уже в оперативную разработочку... – Он повернулся к Шишелу: – А я, грешным делом, думал, что ты тут с Коппером стрелку забил, а не с легавыми путаешься...
– Потише, Василий, – осадил его Шаленый. – И насчет легавых, и вообще... Был, был здесь Коппер. Был да весь вышел.
Минут пять-шесть Шишел втолковывал Градову суть дела, и еще столько же времени тот разъяснял в трубку братве, что согнал он ее сюда понапрасну и всем надо как можно скорее убираться с места действия и вернуться к исполнению своих повседневных обязанностей в городе.
Это не считая короткого тайм-аута, потраченного на спасение Додо, пытавшегося утонуть в бассейне декоративного фонтанчика.
Несфирату, занимавший пост у блока связи на первом этаже, видно, питал сомнения относительно того, что с шефом его – там, наверху – все так уж и в порядке. Дело решило поступившее от выставленного на стреме народа сообщение.
Со стороны города к «Снежной» шли «вертушки». Всего три, но типично полицейские.
Стоя у окна, Вась-Вась с досадой наблюдал, как братва живо грузится в кабины глайдеров, а те, образуя нестройную колонну, торопливо уматывают в направлении Санта-Финиты. Колонна эта успела уже довольно далеко отойти от «Снежной», когда в ночном небе обрисовались полицейские вертолеты.
* * *
– Ведь говорил же я вам, господин комиссар, – укоризненно покачал головой Шишел, – что когда надо будет – сам вам свистну. А вы не дождались. Без моего сигнала прямо сюда. А тут – вы сами видите – обстановочка сложная. Не ровен час – мочилово могло выйти...
Роше угрюмо молчал, изучая жетон-удостоверение федерального следователя, которое тот терпеливо держал перед ним. Поэтому за него Шишелу ответил Дорн.
– В том-то и дело, Дмитрий Евгеньевич, – с не меньшим укором произнес он, – что именно «мочилова», как вы изволили выразиться, мы и опасались. Уж слишком энергично рванулись сюда друзья господина Градова... К тому же человек, с которым вы собирались встретиться здесь, слишком опасен для того, чтобы... Кстати, где он – этот человек? Он не пришел на рандеву?
– Отчего же не пришел? – пожал плечами Кай. Убедившись, что Роше закончил изучать его удостоверение, он спрятал его во внутренний карман.
– Пришел. И находится перед вами.
Дорн выслушал объяснения федерального следователя – короткие и скуповатые – молча. Лишь веко его подбитого глаза пару раз тронула едва заметная дрожь нервного тика. Роше тоже не перебивал Кая. Только мрачная мина на его лице сменилась сардонической улыбкой. Он заботливо спрятал свои очки в недра мешковатого пиджака и с чувством пожал руку сотрудника Управления.
– Поздравляю, – произнес он. – Поздравляю вас, коллега. В основном с тем, что вы остались живы. Вот так мы с вами и будем морочить друг другу головы – до второго пришествия Сына Божия в этот мир. А истинные преступники будут потешаться, на нас глядя...
Он покопался в карманах – сначала пиджака, затем расстегнутого плаща – и извлек на свет божий знаменитую трубку. Ею, как дирижерской палочкой, он махнул Дорну:
– Распорядитесь, Орест Иоганныч, чтобы обе патрульные машины возвращались в город. А мы...
Дорн без видимого энтузиазма направился к блоку связи. Роше снова повернулся к Каю:
– Мы, с вашего позволения, господа, задержимся здесь немного... Нам, ей-богу, есть о чем потолковать.
С этим все были согласны, кроме заснувшего от изобилия впечатлений и принятого виски Додо. Его расположили на стойке бара. Сами же высокие договаривающиеся стороны не без труда расположились вокруг столика. С молчаливого согласия сторон слово предоставлено было старейшему. После минуты задумчивого молчания комиссар начал – точнее, продолжил – говорить:
– Такая у нас с вами компания здесь собралась, что редко когда и встретишь... Однако хоть о чем-то нам столковаться придется. Без этого нам не разойтись...
Над столом раздалось общее неопределенное, но скорее одобрительное, нежели несогласное мычание.
Роше оно приободрило. Он повертел свою трубку в руках, тяжело вздохнул, махнул рукой и принялся искать по карманам кисет с табаком.
– Слава богу, общий интерес у нас есть, – констатировал он, чиркая о коробок антикварными спичками, – у одних с Коппером и делом о торговле головами разобраться, для других – из этого дела сухими выйти.. Пожалуй, мы могли бы друг другу и помочь. Но прежде надо как-то с вами двумя, – он кивнул сначала на Шишела, потом на Гая, – определиться. У вас обоих, господа, положение хуже, чем в свое время было у Гарри Гросса...
Он откинулся в кресле, с наслаждением затянулся раскуренной наконец трубкой и пояснил:
– Был такой ушлый малый. Лет пятнадцать тому назад пришлось мне надеть на него наручники. Так вот, Гарри Гроссу пришлось принимать экстренные роды сразу у двух дамочек – из числа заложниц, которых он взял в Крестьянском банке. Натерпелся бедняга... Так вот, ваше положение еще хуже, ребята.
Облако сизого дыма поднялось к расписанному земными созвездиями потолку. За окнами уходили в сторону стоящего над городом зарева темными тенями две «вертушки».
– Вас, Дмитрий Евгеньевич, – продолжил комиссар, – я должен арестовать за нападение на офицера полиции и кражу оружия...
– Заберите свою пушку и... это... извинения мои примите, са-а-аг.
Шишел положил на стол «герсталь». Вернувшийся тем временем к столу переговоров Дорн жестом дал понять, что он не в претензии. Но ствол свой забрал, лишь сначала подозрительно оглядев его.
– Но это все, Дмитрий Евгеньевич, как вы, русские, любите говорить, только цветочки, – продолжил Роше, попыхивая трубкой. – Ягодки же состоят в том, что полицейским управлением республики Терранова получено прямое распоряжение Директората задержать вас, взять под стражу и немедленно препроводить в Метрополию. Это значит, что вы полностью рассекречены. И еще это значит, что за вами начата настоящая охота. Я могу принять удар на себя и воздержаться от немедленного ареста здесь и сейчас. Мне это обойдется отстранением от расследования и очень нелестной характеристикой в личном деле. А вас не спасет. Вы все равно не пробудете на свободе и суток...
– Это ваше «прямое распоряжение» – еще цветочки, – вошел в разговор Градов. – К твоему, Дима, сведению, тебя уже заказали такие люди, которые побольше возможностей, чем Директорат, имеют. Правда, заказали живым. Однако же хрен редьки особенно не слаще...
