Шишел остался за столиком один наедине с двумя пустыми чашками и с недовольно попискивающим по случаю отсутствия заказа сервисным автоматом. Чтобы успокоить докучного робота, Шишел заказал прохладительного покрепче и впал в задумчивость. Наморщив лоб, он припоминал давно забытые координаты своего человечка из фирмы «Альтер Эго».
* * *
Нельзя сказать, что старый знакомый слишком уж обрадовался, когда посреди тихой Вектор-стрит, такой уютной в вечерний час, на его плечо легла тяжелая Шишелова ладонь.
– Вы захотели меня инфарктом отоварить, Дмитрий? Я-то думал, что вы сшиваетесь где-то во владениях Предтечей, а вы – вот вам и нате! – в наших краях снова бродите...
– Так ведь дельце у меня тут осталось незаконченное, – как ни в чем не бывало пояснил Шишел наивным, уверенным басом. – С тобой как раз дельце-то... Завернем-ка в нашу старую гавань, да там и потолкуем... Ты, Годфри, как живешь-можешь теперь. На старом месте штаны протираешь?
У Годфри от столь неожиданного появления своего партнера из уже ставшего забываться прошлого перехватило горло. Только промочив его кружкой пива и согрев табачным дымом в уже упомянутой «гавани», он снова обрел дар речи. «Гаванью» был полуподвальный кабачок на углу. Редкое в Санта-Фините место, где закрывали глаза на курящих клиентов. Сегодня Шишелу везло на курильщиков.
– Да, я работаю на прежнем месте... Замдиректора секции охраны. По службе, как видишь, не продвинулся. И не собираюсь... Точнее, не предвижу.
– Что ж так-то... – огорчился за старого приятеля Шишел. – Раньше, помнится, тебя не устраивал твой оклад... Помнится еще, ты и домишко хотел на Островах прикупить... И на вольные хлеба податься...
– После того как наш с вами, Дмитрий, небольшой бизнес не состоялся, я и думать забыл о подобных капризах... Что же до тех сумм, которые вы мне выплатили авансом...
Он поставил кружку на стол, сложил узкие, сухие губы «гузкой» и стал их задумчиво жевать. Шишел тоже оторвался от пива и сочувственно воззрился на сухонького, уже начинавшего стареть Годфри.
– Ты не кручинься, – утешил он его. – Здесь дело такое – аванс он и есть аванс. Если ты все еще в деле, то и забудь про него. Хотя и нелегко мне тогда эти денежки достались, но – если, говорю, ты в кусты не подашься – они твоими будут... А вот если ты из дела выходишь, то извини уж. Думай, как должок вернуть...
Физиономия Годфри окончательно приобрела сходство с печеным яблоком. Пожелтевшими от табака пальцами он вытащил из пачки очередную сигарету и принялся раскуривать ее от зажигалки. Пальцы его предательски дрожали, а глаза упорно не хотели встречаться со взглядом Шишел а.
– Я не п-понимаю... – Тут он поперхнулся табачным дымом. – Я не понимаю, Дмитрий... Я сделал свою часть работы... И я основательно рисковал... Гораздо больше, чем думал. Я ведь не знал, что мы играли еще и против Копперхеда.
– Так я и говорю: доведем работку до конца – про деньги те забудешь. Еще и навар получишь... И домик себе не на Островах, а на Океании где-нибудь... Оно и получше будет – подальше от копов здешних, да и от всего такого...
– Когда тебя от нас унесло... – продолжал гнуть свою линию Годфри (он тоже перешел на «ты»), – мне пришлось нелегко. Кое-кто кое о чем догадался. Меня шантажировали. Как говорили в старину – «поставили на счетчик». Мне пришлось отдать почти все...
Шишел отхлебнул пива, и взгляд его снова стал проникновенно-сочувственным.
– Ну, я то тебя, Годфри, на счетчик ставить не стану... Принимая во внимание предыдущие заслуги. Но пойми: сделанная работа – мы договорились об этом – только тогда считается сделанной и оплачивается, когда достигнут результат. Поэтому свой аванс ты еще не отработал.
– Свою часть работы...
– Это у Форда – слыхал о таком – на конвейере были части работы. Когда довернул свою гайку и готово – дальше хоть трава не расти. А в таком деле, как наше, каждый должен выложиться полностью, чтобы работа была сделана до конца и как надо! И если дело сорвалось, то на каждом – его доля вины. Посторонних тут нет.
– Ты очень круто поворачиваешь дело, Дмитрий... – Годфри сгорбился, и голос его стал глух и сбивчив. – Очень круто... Пойми, что есть, в конце концов, такие... Такие моменты, которые от тебя никак не зависят...
– Бывает и так... Но это не такой как раз момент. Ты сам признался, что произошла утечка. И я знаю, что произошла. «Кое-кто кое о чем догадался...» И не только «кое-кто», но и Коппер! Ты нечисто сработал. Неосмотрительно. Наследил. Так что.. Не стоит говорить, что от тебя ничего не зависело.
Годфри вконец сгорбился. Куревом он затягивался с таким нервным ожесточением, что за раз сгорала чуть ли не треть сигареты.
– Ты давишь на меня, Дмитрий... Но... Но что ты, собственно, станешь делать, если я... Если я скажу тебе «нет»... Скажу решительно. Что ты можешь поделать со мной? Ты же ведь не убийца. И не садист...
Впервые за время их разговора на лице Шишела возникло выражение, далекое от благорасположенности к собеседнику.
– Такими вещами не балуюсь, но кости тебе вынужден буду пересчитать. Все до единой. И еще все твои долги переложу на людей Папы Карло. Тогда тебе придется поработать на них. Или... Сам их знаешь. У меня руки чистыми останутся – ведь выбор-то за тобой...
– Ты давишь на меня, Дмитрий... – угрюмо повторил Годфри. – Ты не оставляешь для меня выбора... Раньше ты не был таким...
– С тех пор много воды утекло. И мало кто из нас изменился к лучшему. А выхода у тебя действительно нет.
Так пойми это и не мучайся. Все, что тебе предстоит, это четко закончить работу, получить очень, очень круглую сумму и с нею и со вполне приличной ксивой убыть в тот из Миров, который тебе больше придется по вкусу...
– Твоими бы устами, Дмитрий, да мед пить... Годфри принялся тщательно растирать окурок в пластиковом блюдечке с недоеденными чипсами.
– Ладно. Буду реалистом. Никуда мне от тебя не деться... Но раньше ты не был таким, Дмитрий...
– Я уже сказал тебе – времена изменились. Сколько времени ты кладешь на то, чтобы справиться с делом? Годфри снова пожевал губы.
– Дмитрий, ты верно сказал, что с прежних времен много воды утекло... Один мой сын уже закончил университет, а другой – отсидел срок... Это последнее обстоятельство не прибавило мне авторитета... Но не в этом дело. Хозяева несколько раз меняли охранные системы... Придется начинать все сначала. Это займет не меньше месяца...
– Годфри, тебе придется уложиться в неделю. Ты сможешь, я знаю.
Годфри нервно дернул носом и впервые за время разговора посмотрел в глаза собеседнику. Шишел вдруг почувствовал сострадание к этому человеку с лицом уходящего на пенсию клерка. Желтоватая кожа лица заядлого курильщика собиралась под водянистыми глазами в аккуратные коричневатые кошелечки. Это было лицо человека, жизнь которого прошла за аккуратным исполнением служебных обязанностей и оставила ему теперь несколько долгих лет пенсионного созерцания близящегося неизбежного конца.
И вдруг это скучное лицо – трещиной по камню – прорезала складка циничной улыбки. Она, эта странная, на молнию осенней грозы похожая улыбка вдруг превратила унылое лицо измотанного канцелярскими буднями клерка в физиономию беспощадного шкипера буканирской посудины, идущей на абордаж.
– А ведь я, пожалуй, уложусь, Дмитрии... – с какой-то отрешенной рассеянностью бросил Годфри и вытащил из пачки следующую сигарету.
Не глядя, закурил и затянулся – судорожной, нервной затяжкой.
– Может быть, я сделаю это даже быстрее... Х-ха. Я не подумал об одной очень простой возможности... Но... Но на следующий день... Нет, в тот же день, когда ты пойдешь на дело, у меня должны быть надежные документы и билеты на Трассу. Безразлично куда. Выходи на связь со мною каждый день. Разумеется, не через телефон. По той системе, которую мы использовали тогда... За мою долю ты мне выплатишь – я верю тебе – через номерной счет. Значит, счет уже должен быть открыт, номер его должны знать только ты и я...
– Прекрасно, – прогудел Шишел. – Ты всегда умел принять верное решение, Годфри – Не беспокойся, номер счета будем знать только мы двое. А пока возьми это... Я понимаю, что тебе придется многим заплатить кое-что.
Конверт с купюрами лег в приятной близости от локтя заместителя службы безопасности фирмы «Альтер Эго».
* * *
Дорн слегка нервничал. Выражалось это в почти полном исчезновении его и без того слабого заикания. Вместе с этим дефектом речи на грань исчезновения скатывались его уважение к субординации и к указаниям начальства.
– Бездарно мы действуем, – сообщил он свое мнение комиссару, по мере возможности приглушая голос.
Эта мера предосторожности не была предназначена защитить уши инспектора Руттена от нелестной оценки его плана. Тем более что уши эти были надежно закупорены наушниками, в которых непрерывно жужжали голоса то одного из наблюдателей, то другого. Переходу на пониженные тона способствовала обстановка проведения операции. Ее передвижной штаб, в котором и происходил разговор, располагался в неприметном фургоне, из которого с помощью «дальнобойных» камер хорошо просматривался эпицентр событий – неспешно катящий по укрытой тенью деревьев дороге «найтфлайт» последней модели. В нем Копперхед-Санди со вполне серьезным видом обсуждал некие злодейские планы с истекающим холодным потом Рыбаком. Сценарий разговора был расписан по нотам, а сам разговор несколько раз отрепетирован – его запись Рыбаку предстояло передать Копперхеду-второму, и у того не должно было возникнуть ни малейших сомнений в том, что его двойной агент действительно вышел на связь с нахальным двойником. Да и сам этот Коппер-2, без сомнения, незримо присутствовал где-то рядом, отслеживая ситуацию и ровно ничем не проявляя себя.
