Тоннель исчез так же внезапно, как и появился. Потоком воздуха меня выкинуло в тесное помещение, шмякнуло о стену, потом на тела товарищей. Впрочем, тут я не уверен, потому что мгновение спустя провалился в темень.
Очнулся я от того, что земля подо мной ходила ходуном. Землетрясение? Почему тогда мне так мягко лежать?
– Кабан ты, Летун, – послышался откуда-то снизу голос Паляныци. – Отъелся на самобранкиных харчах, слоняра! А ну, слазь с меня! Немедленно!
– Оба вы мамонты, – прохрипел Вовка. – Слазьте, не то раздавите меня, окаянные.
Вот ты-то мне и нужен, дорогой! Сейчас разберемся. Я скатился на твердый и холодный пол, освобождая пространство для Паляныци, с удивлением, заметив, что до сих пор сжимаю в руке погасшую свечу. Это уже хорошо, потому что темень была такая, хоть глаз выколи.
– Вася, зажигалка есть? – спросил я в темноту.
– Кажется, да, – ответил тот, перемещаясь в сторону.
– Дашь?
Посыпались искры, потом ударил по глазам яркий луч пламени. Вася поджег свечу. Мы, наконец, осмотрелись.
Подвал был тесным, больше напоминал некий склеп. Здесь не было ни полок, ни солений-варений, только обломки разбитой мебели, обрывки бумаг, и все это, естественно, было поточено мышами, чей запах, казалось, будет теперь преследовать меня до конца жизни.
Вася поднял за шкирку Заику, несколько раз хорошо встряхнул его так, что даже до меня долетело клацанье Вовкиных зубов.
– Ты что это, гад, натворил, а? – зашипел Паляныця Заике в лицо.
Если честно, я едва сдержался, чтобы не добавить порцию-другую затрещин от себя, потому как заслужил, зараза такая.
– Ты чего? – начал было сопротивляться Заика, но Вася снова тряхнул его, словно куль с картохой, и друг мой заткнулся. Он еще и вякает!
– А того, что мы неизвестно где, и неизвестно как теперь выбираться отсюда назад, – просветил сержант. – Если ты не заметил, твоей милостью нас по Тропе вынесло хрен знает куда.
– И что? – Заика нагло улыбался Васе в лицо.
Тот задохнулся от ярости, но бить не стал, резко оттолкнул от себя, отвернулся, пробормотал:
– Выбираться нужно. Есть какие мысли?
– Нужно мозгами пораскинуть, – пробормотал Заика.
Нет, ну он точно нарывается. Заткнулся бы лучше, Васино терпение ведь не резиновое.
Паляныця пропустил Вовкино бормотание мимо ушей, только внимательно посмотрел на него. Заика, приведя себя в порядок, достал из кармана поломанную свечу, кое-как приладил ее в руке, поджег от моей, приступил к осмотру, говоря как бы с собой:
– Вот здесь где-то, кажется, должен быть тайник. Ага, точно, помню этот барельеф. Мордочка знакомая. Что-то ты плачешь, нужно слезки утереть.
В мерцающем свете свечей он потянулся к голове горгульи, коих на стенах было великое множество, прошелся пальцами по ее глазам, надавил на них. Послышался скрежет, кусок стены отпал, обнажая квадратный тайник с полуметровой стороной. Откуда он?…
– Стой! – крикнул Паляныця, но опоздал. Заика уже просунул руку внутрь.
– Ты чего? – Вован вытащил из тайника довольно объемный ларец. Его глаза блестели, а рот исказила улыбка Горлума. – Нашли! Парни, нашли! Теперь весь мир – наш!
Мы с Васей бросились к Заике, присели рядом. Вова поставил ларец на пол, стал осматривать. Паляныця ощупывал его с другой стороны. Меня охватила странная дрожь. С одной стороны близкое богатство будоражило нервы и воображение, заставляло дрожать от предвкушения удачи, а с другой внутренний голос говорил: уйди, опасность, не лезь. Алчность заставила его заткнуться.
– Нужно открыть, – уверенно сказал Заика, поставил свечу на пол и попытался вскрыть крышку. – Ну, чего застыл, Летун?
Я махнул рукой на голос и принялся помогать друзьям.
Ни с первого, ни со второго, ни даже с пятого раза у нас ничего не получилось. Паляныця отстранился в сторону, сказал вдруг уверенно так:
– Не трать силы, Вова.
– Это почему? – тот пыхтел, но попыток не оставлял.
– Не все нам нужно знать. Пандоре ее любопытство в свое время боком вылезло.
– Ну, нет, – Заика продолжал потуги: – Я его все равно открою.
– Тут ключ нужен, – вставил я свои пять копеек.
– А то я не понял, – раздраженно ответил Вовка. – Где ж его взять?
– Оставь ларец, я сказал! – повысил голос Паляныця. – Ты что, приказа не слышал?
– Отвянь! – посоветовал Заика с вызовом.
– Что ты сказал? – Вася побледнел, рванулся было к ослушнику, но я удержал его:
– Вася, послушай. Может, Заика не так уж неправ? А если в ларце находится нечто, что откроет нам Тропу к магам?
– Что за мысль дурацкая?
– Другой-то все равно нет. А возвращаться нам по-любому как-то нужно, иначе беды не миновать, сам понимаешь. Где мы в нашем Мире будем Тропу искать? Да и как? Кроме нескольких магических формул, в магии мы – ни в зуб ногой!
– Ты прислушайся к Ленчику, – посоветовал Заика. – Он дело говорит.
– А если мы все-таки открываем ящик Пандоры? – не сдавался Паляныця. – Нас отчислят без разговоров, вы это понимаете?
– Да плевал я на школу! С таким богатством мы будем учиться хоть в Оксфорде, хоть в Гарварде.
– Заика в чем-то прав, – я придержал Паляныцю за рукав. Внутренний голос был задавлен окончательно и бесповоротно. – Что бы там ни находилось, вряд ли оно смертельно. Ну же, Вася! В конце концов, не откроем – не будем знать.
– Решайся, – поддакнул Заика, дергая крышку ларца.
Паляныця смотрел на нас, и я чувствовал, что внутри него сейчас происходит самая настоящая борьба. Если честно, я и сам не до конца верил собственным словам. Внутренний голос снова набирал силу. С другой стороны: а если это наш единственный шанс? Если прав Заика и в ларце – несметные сокровища? Я же до конца дней своих буду корить себя за упущенную возможность.
Вася, тем не менее, боролся недолго. Через несколько минут раздумий он кивнул Заике:
– Ладно, черт с тобой. Может, ломик какой подойдет?
– Где ж ты его здесь найдешь? – уверенно ответил тот. – Нужно заклинаниями попробовать.
– А если ответку поймаем?
– Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Отойдите на пару шагов, я колдануть попробую.
– Только осторожней, Хоттабыч, а то будем потом по жизни унитазами какими ползать.
Я посмотрел на Паляныцю, сделал два шага назад и в сторону. Лучше не находиться на линии заклятия. Заика протянул руку вперед, напрягся, потом громко произнес:
– Маргинум адвиритус, – и плавно взмахнул кистью.
Меня всегда поражала одна деталь: почему заклинания произносились на каком-то тарабарском языке? Вникать в перевод не советую, бесполезно. Помню одно: с помощью него можно вскрыть любой сейф на планете. Однако не в нашем случае. Ларец только смешно подпрыгнул на месте. Мимо.
Вася тоже попытался применить свои знания. С тем же успехом. В конце концов, они с Заикой попеременно издевались над ларцом, который терпеливо сносил все их потуги, то одеваясь в плесень, то покрываясь ржавчиной, то просто взбрыкивая на метр вверх, как строптивый жеребец. В голове у меня вдруг шмыгнула интересная мыслишка.
– Ну, хватит, – я отстранил Паляныцю в сторону, подсел к ларцу, обтер рукой остатки ржавчины с крышки. – Передохните сами и артефакт оставьте в покое.
– Ты чего, Ленчик? – Заика стал в позу непризнанного гения. – Мы только разогрелись.
– Мозги себе разогрей в микроволновке! – отрезал я несколько грубовато. А как иначе? Ясно же, что ларец по-другому открывается!
Я взял его в руки, осмотрел. На крышке находилось совершенно круглое углубление, а сбоку, на стенке образовалась небольшая трещинка, из которой сочилась слезинкой смола.
– Досталось, тебе, горемычный, – прошептал я. – Не обижайся, не со зла мы. Если бы кто мог подсказать, как открыть тебя?
– Что ты там бормочешь? – хихикнул Заика. – Молишься, что ли?
– Заткнись, – посоветовал я. Достал он уже хамить!
Я стер смолу, повертел ларец, поставил его на пол, достал пентаграмму. Свеча мигнула несколько раз, одновременно с ней амулет блеснул золотом. О как! Отвечает, что ли? Я попытался вставить звезду лучом вверх в углубление на крышке, но она никак не хотела вставляться.
– Что за черт? – я озадаченно посмотрел на нее, на ларец. – Почему не подходит?
– Дай-ка мне, – попросил Вася.
– Пробуй.
Как он ни старался, ничего не получалось. Через несколько минут бесплодных усилий его оттер в сторону Заика, сказал снисходительно:
– Учитесь, салаги!
Вовка перевернул пентаграмму двумя лучами вверх. В тишине повис легкий серебристый звон, словно кто-то невидимый задел тонкую струну, и она начала вибрировать. Я зачарованно смотрел, как пентаграмма начала плавиться и заполнять собой углубление. В голове возникла мысль: а ведь на крышке совершенно иной знак! Если смотреть на ларец правильно, то она являлась полной противоположностью, символом… В душе вдруг разлилась волна тревоги.
– Вот как надо, – чуть ли не презрительно посоветовал Вован. Он стоял над нами, как умудренный знаниями учитель над несмышленышами-учениками, гордо взирая сверху вниз и сложа руки на груди.
