дверь, вываливаясь в коридор. Вопль нечеловеческой боли, разодравший полотна времени и пространства, буквально оглоушил меня; вновь запахло горелым, а в следующую секунду в дверном проёме появился невесть откуда взявшийся сторож.
– Уходи, тебя ждут в саду, – он перешагнул через воющего на полу маньяка, легко согнув железные дужки спинки кровати и освобождая меня. – Иди налево.
– Спасибо вам, – успел поблагодарить я, а горбун Церберидзе уже с ворчанием тянул прожаренного и скулящего Полипенко обратно в комнату.
Что там было дальше, я не знаю, да и не особо хочу знать. Но при первом же случае спрошу у дорогого директора, что тут творится на вверенной ему территории…
Повернув налево от страшной комнаты, я прошёл не более двадцати метров, как справа открылся выход в сад. Сияющий прямоугольник солнечного света был так ярок, словно его подарили мне в награду за храбрость и желание жить. Жить и ходить своими ногами!
Я бросился вперёд едва ли не бегом, выскакивая в сад, где меня действительно ждал проспавшийся алкаш Денисыч, откупоривающий новую амфору. Складывалось впечатление, что это и есть его излюбленная работа, в которую он вкладывал всю душу.
Запах пробки, ароматы цветов и фруктов, само предвкушение вкуса вина доводили его до экстаза ещё на момент поглаживания глиняных стенок сосуда. Подозреваю, что ни к одной женщине он не относился с такой любовью, заботой и нежностью, как к сумке с амфорами.
– Да, я таким создан, и, как ни странно, меня это совершенно устраивает, – безошибочно отвечая на мои мысли, обернулся он. – Присаживайся, бро! Остальные скоро подтянутся. Стаканчик винишка?
Мне с трудом удалось отдышаться, успокоиться и, приняв из его рук небольшой медный кубок, сначала залпом выпить вино, а потом максимально эмоционально рассказать о своём сегодняшнем приключении. Да меня бы, наверное, разорвало, если б мне не дали высказаться!
Как и многие интеллигентные фанаты распития крымских вин (в отличие от потребителей мутного самогона или дешёвых коньячных спиртов псевдоармянского розлива), Диня оказался отличным слушателем. Он охал, ахал, хлопал себя по колену, закатывал глаза, аплодировал, ругался на древнеарамейском, поддакивал и подливал, подливал и поддакивал. Время летело незаметно.
Я присел прямо в траву, упираясь спиной в мраморную стенку фонтана, вытянув многострадальные ноги. На голени правой синели следы от зубов маньяка Полипенко, а пятку левой я изрядно отшиб о его же нижнюю челюсть. Будь на мне хоть какая-то обувь, было бы легче. Но здесь все, включая директора, ходили по зданию и саду босиком. Я тоже не стал отрываться от коллектива, да и, честно говоря, при местной жаре это казалось куда комфортнее.
– Чо ты паришься, Саня? Ну да, тут в коридорах разное попадается, но это ж не от нас зависит. Как по мне, так я б того урода Полипенко давно за оградой прикопал! И это… ты на директора сердца не держи. Не его вина, – специалист по древним языкам подёргал себя за чёрную бородку, облизал губы, словно бы ища наиболее подходящие слова. – Не он это, короче. Сестрица его, бомбанутая на всю башку! Девственница потому что. Экология, зелёная энергия, каждому преступнику дай второй шанс, каждому конченому психу – уход и лечение… Ох, бро!
– Шта?
– Да ты назюзюкался?!
– У мня щуть ногу… ноги… обе, щуть не октусили!
– Чего?
– Не от-ку-си-ли, – старательно, по слогам, поправился я, хоть это было непросто. – А вно… вино классн-е, плесни исчё?..
– Да ты ж мой хороший, – обрадовался Денисыч, присаживаясь рядом со мной у фонтана и разливая на двоих. – Я вот прямо-таки чувствовал, что мы подружимся!
«Вот только не это», – каким-то запоздалым раскаянием толкнулось мне в висок. Быть другом человека, сделавшего алкоголь практически религией, – не самая желанная перспектива. Без всякой латыни, «скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты» не потеряло актуальности и в наши дни. Но думать так не хотело-о-ось…
В саду неожиданно (да неужели?) появилась Светлана Гребнева. Она посмотрела на меня, я улыбнулся ей, вывалил язык до подбородка и поплыл вдоль стенки фонтана вбок. Наверное, это было смешно, но она не оценила.
– Герман, у нас проблемы. Ты не мог бы привести Грина в чувство?
Кажется, я даже не успел понять, какая неземная сила подняла меня на два метра к небесам и со всей дури окунула в фонтан! На улице плюс сорок, но вода оказалась настолько ледяной, что мгновенно замораживала мозг и заставляла хрустеть зубы. Даже назло бабушке я никогда так не отмораживал уши. Хотя попытки были, за что мне эти же уши и драли…
Когда воздух окончательно перестал держаться в лёгких и мышцы начали гореть, а возможность вдоха как такового граничила с чудом, меня, словно краснопёрку на зимней рыбалке, выхватили из проруби.
– Ещё?
– Проверим. Александр, скажите быстро: «Ехал грека через реку, видит грека в речке рак. Сунул грека руку в реку…»
– Там кацап! – как мне показалось, очень удачно пошутил я, за что тем не менее был отправлен в фонтан по второму разу.
Это оказалось жёстко. Не то чтобы просто грубо, хотя и это имело место быть, потому что быстро трезвеющий разум начинал мыслить логически, подсказывая, что если я и дальше попробую тупо стендапить, то меня в этом же фонтане и утопят. Причём, зная Германа, исключительно в рамках борьбы с алкоголизмом и в посыле за здоровый образ жизни. Он ведь добрый, он и не такое умеет.
– Не сметь макать моего другана мордой вниз, физей по дну, пузырями кверху! – вмешался знакомый голос, и некто, как я понимаю, храбрый Диня, подставил подножку здоровяку Земнову, в результате чего тот рухнул в фонтан, придавив меня всем своим телом, словно многопудовой могильной плитой. Вообще никакущее себе развлечение…
– Мальчики, вы ужасно скучные, – тонкие ручки нашей Афродиты Тавридской извлекли меня с поразительной лёгкостью, усадили на траву и похлопали по щекам.
К этому моменту я уже был абсолютно трезв, насквозь мокр и преисполнен искреннего стремления к конструктивному диалогу взамен опохмелительного купания.
Наш здоровяк предпочёл сделать ещё пару кругов кролем и брассом, его ледяная вода не пугала, специалист по старой бронзе и мрамору явно наслаждался происходящим. То есть он даже не дал Денисычу по башке, а ведь тот нарывался по полной, согласитесь?
– Зачем вы столько пили?
– М-м, простите. Я не заметил, мы вроде немного и…
– С ним вообще нельзя пить никому из смертных! – всплеснула руками девушка, опускаясь на колени и подолом тонкого халатика вытирая мне лицо. – А за каким пьянючим в гавань фафном
